Ольга Голотвина - Пасынки Гильдии

– Найдем ручей, – буркнул Нургидан, понимая, о чем сейчас думают друзья. – Пройду по воде, собью со следа… Погодите, только соберу добычу.

Сорвав широкий лист, он принялся аккуратно, чтобы не запачкаться, собирать в него уцелевшие чешуйки.

– Добычу? – переспросила Нитха.

– Ну да! – Нургидан приободрился: оказывается, он хоть что-то знает лучше, чем напарница! И продолжил, подражая Шенги: – Если бы ты лучше слушала учителя, мне не пришлось бы тебе объяснять, что эти чешуйки очень, очень охотно берут аптекари. Для… – Тут знания Нургидана иссякли. – Для разных снадобий.

– А если бы ты лучше слушал учителя, – обиделась девушка, – то знал бы, что чешуя быстро портится. За три дня не продашь – можешь выкидывать!

Теперь Нургидан и сам это припомнил. Но не признаваться же еще в одной промашке перед этой вредной наррабанской блохой?

– Я знаю, что делаю! – многозначительно и надменно процедил он, свернул лист «узелком» и положил его даже не в котомку, а в мешочек у пояса, куда обычно убирал самую ценную добычу. – Поди и поучи рыбку плавать!

– Не спорь с ним, – вздохнул Дайру. – Он у нас несгибаемый, твердокаменный…

– Угу, – кивнула Нитха. – Особенно то, что между левым и правым ухом… ну, очень твердокаменное… Ладно, пошли. Сейчас через лес, потом вдоль реки. Тебя, добытчик, мы точно макнем по уши, чтоб ползун по следу не догнал.

Нургидан сверкнул белыми зубами, предвкушая дружескую потасовку. Еще кто кого макнет…

Урр тоненько скулил и тер лапой нос. Он похож был на бестолкового пса, сунувшего морду в угли кострища.

Майчели заботливо вылил в его широченную пятерню воду из своей фляги. Всхлипнув, Урр плеснул воду себе в физиономию, растер на щеках поплывшую грязь.

Майчели перевернул флягу вверх дном, убедился, что она пуста, и бросил ее Щуке:

– Там ручей. Бегом за водой!.. Нет! Стой! Фляги все равно мало. Помоги довести его до ручья!

Вдвоем они подхватили обмякшего Урра и дотащили до берега черного медленного ручья, который казался неподвижным. Урр с воплем кинулся на сырой мох, утк– нул рожу в воду и застыл. Он не двигался так долго, что женщина забеспокоилась: не утонул бы!

Еще недавно пролаза, хищный и собранный, словно пес, учуявший след, вел их сквозь складки, и Щука не успевала дивиться, как быстро сменяли друг друга степь, песчаный морской берег, мелкое болотце под слоем мха, лес…

В лесу-то и вышла незадача. Очутившись на безобидной с виду поляне, звероподобный пролаза тоненько, по-детски заголосил, метнулся назад, в оставленную складку. И теперь напарникам приходится с ним возиться…

– На той поляне, – объяснил Майчели, – проживает чешуйчатый ползун. Позже я представлю вас друг другу: тварь опасная, таких надо знать и уважать. Но сейчас для нас важен лишь запах его слизи. Неопасный запах, слабенький, не всякий его учует. А вот Урру от него очень плохо. Если долго будет дышать, может даже умереть. Когда я его еще только приручал, он меня не слушался, норовил искусать. А я заметил, что он этого запаха не любит, вот и мазнул ему в наказание слизью под носом. Клянусь всеми складками, лучше бы я с него плеткой шкуру спустил! Бедняга выл, бился в судорогах, морда распухла – глядеть страшно! Обеими ногами был в Бездне!

Щука запоминала каждое слово: она понимала, что ей придется многому учиться. И в то же время обмирала от счастья: еще никогда она не видела Майчели таким разговорчивым и доброжелательным.

Горлан, прыгающий возле хозяйки, издал пронзительный вопль, стараясь привлечь ее внимание. Щука присела на корточки, подняла кожистое крыло, почесала твари под мышкой: горлану это нравилось, а Щуке хотелось подарить кому-то хоть крупицу счастья, которое подарила ей судьба. Став богатой, нищенка хотела подавать милостыню.

– Мы все равно сбились со следа, а бедняге надо отдохнуть. – Майчели поднялся над лежащим напарником. – Сейчас я научу тебя, как быстро поставить шалаш. Сегодня наша стая ночует здесь.

Щука задохнулась от волнения – так великолепно это прозвучало.

Наша стая!

– Я бы этого Шаушура скормил Подгорной Жабе. И объяснил бы твари, что она жрет не кого-нибудь, а бывшего Главу Гильдии. Чтоб чувствовала, скотина клыкастая, какой ей почет оказан…

У Нургидана в горле клокотали злые слезы, которым он ни за что не дал бы пролиться. Такого позора он бы себе не простил до самой Бездны.

А Нитха плакала, не стесняясь слез. Они ручейками бежали по смуглым щекам, девушка тихо всхлипывала.

Никто ее не утешал. Дайру внимательно осматривал поломанные ветви пуговичника, землю, истоптанную большими перепончатыми лапами. Хоть бы один цветок уцелел! Увы, стада кочевых тварей, жадных до лакомства, дружно оборвали все цветы.

– Недавно прошлись… – мертвым голосом сказал Дайру.

– Еще как недавно! – с яростью крикнул Нургидан. – Что я, не чую, что следы свежие?!

Ученики Совиной Лапы не надеялись, что их появление в этой складке совпадет с цветением пуговичника. Всего-то пять дней в году, разве судьба будет так добра? Они сочли бы удачей, если бы увидели, что кустарник скоро зацветет. Поставили бы здесь шалаши и спокойно дождались своего мгновения.

Но ждать целый год?! Тут не хватит Снадобья, которое щедро выдал им учитель…

А ведь они чувствовали беду! Чем ближе была цель, тем быстрее шли они из складки в складку, не останавливаясь для привалов, жуя на ходу полоски сушеного мяса. Перестали шутить, перебрасывались лишь отрывистыми фразами.

И опоздали!

Вместе с тоской и отчаянием навалилась усталость, мышцы налились тяжелой болью. Нитха швырнула в густую траву свою котомку, бросила наземь свой плащ, прильнула щекой к котомке, словно к подушке, и устало закрыла глаза.

Дайру тоже снял плащ, аккуратно расстелил его и улегся, положив ноги на пенек, чтоб лучше отдохнули.

Нургидан сел в траву, обхватил руками колени, задумался.

Их окружала тишина, какой не могло быть ни в одном из лесов Мира Людей. Там всегда шелестит листва, перекликаются птицы, рассыпает дробь дятел, на полянах звенят кузнечики, берега лесных речушек полны лягушачьего кваканья. Здесь же даже ветер не шумел в жестких, голых, неподвижных ветвях.

Тягостное молчание прервала Нитха:

– Придется уехать. Домой. В Наррабан. Пока мне все удавалось, отец мирился с моими выходками. А теперь…

– «Главное достояние Наррабана», – процитировал Дайру, не открывая глаз. – «Сокровище неоценимое»…

– А я домой не вернусь! – отозвался Нургидан так гневно, словно кто-то уговаривал его возвратиться в Замок Западного Ветра.

– В пролазы подашься? – спросил Дайру.

Нургидан немного подумал.

– Нет… Наслушался, что эти складки с людьми делают. И насмотрелся… Пойду в наемники. Но по Подгорному Миру всю жизнь буду тосковать.