Ольга Голотвина - Представление для богов

За порогом, во дворе, в дело вмешались еще двое крабов — да сколько ж их тут?! Стражники доблестно погнались за чудищем и настигли медведя в тот момент, когда он карабкался на забор. Орешек не стал тратить времени на драку — попросту скинул на преследователей шкуру с обгоревшей пастью. Тяжелая шкура рухнула на головы ретивым крабам. От неожиданности те повалились на землю и, накрытые пыльным мехом, молча вцепились друг в друга. Каждый пребывал в святой уверенности, что поймал оборотня.

Орешек легко спрыгнул на улицу с той стороны забора и глянул в щель на барахтающуюся лохматую кучу.

— Бросьте это дело, ребята, — весело посоветовал он. — А то как бы Клан Медведя не прицепился к нам за то, что мы носим его знаки!

Затем Орешек посерьезнел, глубоко вдохнул, выдохнул, поудобнее взял Саймингу и пустился бежать по направлению к Новому порту. Он бежал, как на тренировке с Аунком: размеренно, ровно и легко, словно плыл в потоке лунного света. И сама Тысячеликая не спасла бы того грабителя, который рискнул бы прервать этот бег!..

Нурайну разбудил солнечный луч, щекотавший ей глаза и нос. Луч падал из квадратного отверстия под дощатым потолком. Женщина улыбнулась, вынырнула из-под потертого одеяла из заячьих шкурок и быстро начала одеваться. Королевская дочь вполне умела обходиться без прислуги.

Узкая деревянная кровать мерно покачивалась. Это не мешало, к этому вполне можно было привыкнуть, и вообще в такое чудесное утро ничто не могло испортить Нурайне настроения. Она плыла в далекую страну. На том конце пути ее ждал славный, милый старик, с которым у Нурайны были связаны чудесные воспоминания. А главное — она путешествовала одна! Ее назойливый, вульгарный, болтливый спутник с позором провалил королевское задание и отстал от корабля. И поделом ему! Как могли король и Даугур назвать Соколом жалкого раба, актеришку, разбойника.... кем он там еще был — грузчиком, кажется?.. Так каждый булыжник захочет стать алмазом!..

Усилием воли Нурайна вернула себе радостное настроение, распахнула низкую дубовую дверь и шагнула на палубу — в яркий свет, в запах моря, в крик чаек!..

И тут мир померк в глазах, стал серым и блеклым, потому что взгляд наткнулся на растрепанную ветром копну каштановых волос и широкую белозубую улыбку.

— Проснулась, ясная госпожа? А я спать иду. Ночь была бессонная. Я тут встретил знакомых стражников. Ух, они и удивились, когда узнали, как я высоко залетел! Всю ночь мы проболтали, они прямо отпускать меня не хотели, чуть к отплытию не опоздал... Нет, подожду ложиться, расскажу, как с ними познакомился, это недолго, как раз до завтрака успею... Так вот, сидим мы как-то втроем в задней комнате трактира «Бородатый кашалот» — я, известный мошенник Вертун и один наемник из Наррабана, как звали — не помню. Он как раз жалованье получил, так мы с Вертуном, ясное дело, сговорились его в «радугу» обставить. Тут врывается хозяин и верещит, будто на шило уселся: «Кра-абы ползут! Вон отсюда, слизь болотная! Да не через дверь, мерзавцы, через крышу! У меня приличное заведение, не хватало, чтоб тут самого Вертуна загребли! Ко мне ж тогда никто, кроме пьяной матросни, не сунется!» Наррабанец остался сидеть дурак дураком, так, наверно, его денежки страже и достались, а мы с Вертуном наверх дернули, мы знали, где на крыше доски разбираются, а внизу уже крабы сапожищами топочут, а я и говорю...

Не дослушав, Нурайна гордо выпрямилась, молча развернулась и ушла к себе в каюту. Орешек улыбнулся ей вслед счастливой улыбкой мальчишки, которому удалось сунуть за шиворот соседской девочке живую лягушку.

— ...Столь же ужасный случай произошел в том же году, в пятый день месяца Верблюда, на караванной тропе между оазисами Харш и Тхарсу... Успеваешь записывать? Хорошо, продолжим... Отряд всадников напал на караван. Купцы без боя отдали свои товары и взмолились о пощаде. Но злодеи растянули пленников на земле, привязав за руки и ноги к кольям, вспороли им животы и, разведя костры, насыпали несчастным жертвам во внутренности горящие угли. При этом они взывали к Кхархи, приглашая его насладиться криками умирающих. Свидетелем тому был Рхати, доверенный слуга торговца Шахрат-дэра. Он остался в живых, спрятавшись в одном из больших тюков с товарами, а ночью улучил мгновение и скрылся... Записал?

— Да, господин. Но стоит ли тебе тратить свое бесценное время на сбор глупых слухов? Мало ли о чем болтают проезжие? Может, доверенный слуга Рхати сам порешил своих спутников? Разве не мог он отравить воду или еду, припрятать товары и сочинить сказочку про слуг Хмурого Бога?

Илларни задумчиво покачал головой:

— Возможно... Но ведь оно же существует, это подлое сообщество безумных убийц! Даже в Грайане проросли злые всходы из этих черных семян! Взять хотя бы Храмы Крови, где в древности люди поклонялись забытым ныне божествам. Придворные летописцы Авибрана Светлой Секиры согласны меж собой в том, что жертвоприношения, возобновившиеся было в этих заброшенных храмах, связаны с именем Хмурого! Авибран с трудом уничтожил эти гнезда кровавой ереси... впрочем, нет уверенности, что с ними покончено!

— Неужели мой господин собирается воевать с кхархи-гарр?

— Где уж мне, старику. Но обязательно найдутся другие, помоложе. Может быть, им пригодятся мои записи. Ведь знание — это тоже оружие.

Плотный коренастый человечек с навощенной дощечкой и острой палочкой в руках восхищенно распахнул голубые глаза:

— Есть ли на свете хоть что-нибудь, что неведомо тебе, господин? Как мне благодарить Безликих за то, что они позволили мне стать твоим скромным помощником?

На лице старого ученого мелькнуло раздражение. Чтобы скрыть его, Илларни отвернулся к маленькому оконцу.

За окном лежал голый, вытоптанный, выжженный солнцем двор. По нему уныло бродили три тощие длинноногие курицы да торчал на солнце мрачный коричневолицый человек в полинявшей холщовой одежде, босой, с белой повязкой на голове. Человек негромко напевал, мотив долетал в комнату — монотонный, тягучий, словно у поющего болели зубы.

— Хорошая страна Наррабан, — вздохнул Илларни. Нахохлившийся, обиженный, он походил на озябшего воробья. — Но почему мне выпало жить в самом унылом и скучном ее уголке?

— А с какой стати мой господин должен торчать здесь? — с готовностью откликнулся коренастый человечек. — Разве он не вспоминает каждый день, как перекликаются в морозном воздухе колокола Тайверана?

Старый ученый настороженно, недоверчиво подобрался. За долгую жизнь он встречался и с ложью, и с подлостью, и с предательством. И научился различать их кривые физиономии под самыми красивыми масками.

Кто он, этот Чинзур Луговой Кузнечик, что недавно вошел в жизнь Илларни — и тут же начал этой жизнью по-хозяйски распоряжаться?