Майкл Муркок - Серебряная рука

Принц затряс головой, пытаясь освободиться от назойливых мыслей, и пришпорил своего кона. Он спешил в Кэр-Малод.

Фой Мьёр оставались загадкой. То, что Принц слышал о них, никак не вязалось с тем, что они способны были управлять такими существами, как Хью Аргех, творить диковинные чудеса, командовать сворой Кереноса и псарями-гулегами. Некоторые видели в Фой Мьёр тупых тварей, наподобие животных, некоторые считали их богами. Несомненно, каким-то разумом они владели, — ведь они могли. создавать таких существ, как Хью Аргех, брат елей.

Корум подумал, что Фой Мьёр могут иметь какое-то отношение к Владыкам Хаоса, с которыми ему приходилось бороться во времена стародавние. Но в сравнении с ними Фой Мьёр были куда дальше от людей и куда ближе к людям, да и цели у них, похоже, были иными. Вероятно, они оказались в этом мире не по своей воле. Они провалились сюда через брешь, раскрывшуюся меж мирами, и уже не могли вернуться в свой странный полумир, затерянный где-то меж измерениями. Они пытались воссоздать Лимб. Корум почувствовал к ним известную жалость.

Неужели Гоффанон был прав? Ведь мог же и он поддаться чувству отчаяния? Неужели судьба мабденов предрешена?..

Вокруг расстилалась унылая заснеженная равнина.

Да, и мабдены, и он сам были обречены на гибель — они стали жертвами Фой Мьёр.

Корум стал останавливаться все реже, зачастую пренебрегая даже ночлегом. Усталость и сон одолевали Принца. Боевой его конь шел, уже не разбирая дороги, он тоже едва держался на ногах.

Однажды, под вечер, Корум увидел вдали длинную процессию. Вокруг идущих и едущих на огромных колесницах фигур клубился туман. Корум хотел было окликнуть их, но тут же понял, что это не мабдены. Неужели это были сами Фой Мьёр, наступающие на Кэр-Малод?

Несколько раз Принц слышал далекий вой. Это рыскала по снежным пустошам свора Кереноса, Вне всяких сомнений, Хью Аргех вернулся к своим хозяевам и рассказал им о копье Брионак, которое само собой возвращалось в руки Корума.

Кэр-Малод казался Принцу почти не достижимым; холод вгрызался в тело Принца, словно червь.

За время, прошедшее с той поры, как он покинул крепость, выпало много снега. Вехи, знакомые ему издревле, исчезли, совершенно утонув в снегу. Ухудшившееся зрение и отсутствие примет делали его предприятие едва ли не безнадежным. Он молил богов об одном — о том, чтобы конь не забыл пути. Теперь он полагался только на него.

Силы Корума подходили к концу. Все чаще и чаще овладевало им отчаяние. Почему он не послушался Гоффанона и не согласился провести остаток дней в блаженном Хи-Брисэйле? Какое ему дело до мабденов? Разве мало сражался он на их стороне? Что ему эти люди, что они дали ему?

Его память вдруг ожила. Они дали ему Ралину.

Он вспомнил и о Медбх, дочери короля Маннаха. Рыжеволосая Медбх в латах воина, с пращей и татлумом в руках ждала его. Она ждала, что он принесет народу Кэр-Малода свободу и жизнь.

Мабдены научили его ненависти. Они убили его семью, отрубили ему руку и лишили его глаза. Они научили его бояться и мстить

Но они же одарили его и любовью. Они дали ему Ралину. Теперь они даровали ему Медбх.

Эти мысли немного согрели Принца. Отчаяние отступило, затаившись — в темных закоулках его разума. Корум продолжал свой путь. Путь в Кэр-Малод, крепость на, холме, где ждали его люди, связывавшие с ним свои последние надежды.

Теперь Кэр-Малод представлялся ему чем-то очень далеким. Ему казалось, что с той поры, как он видел боевые колесницы Фой Мьёр и слышал собачий вой, прошло никак не меньше года. Наверное, Кэр-Малод уже пал, а Медбх замерзла так же, как и все остальные — приготовившись к бою и не ведая того, что битва уже проиграна.

Наступило утро. Конь еле плелся. То и дело он проваливался в занесенные снегом рытвины. Конь тяжело дышал. Коруму следовало спешиться и тем облегчить его ношу, но у Принца не было уже ни сил, ни желания что-то менять. И зачем только он отдал Калатину свою алую мантию? Тепло ее могло бы спасти ему жизнь. Наверное, Калатин это понимал. Может быть, именно поэтому он потребовал у Корума мантию, желая таким образом отомстить ему…

Какие-то звуки привлекли его внимание. Он с трудом поднял отяжелевшую голову и, сощурив налившийся кровью глаз, посмотрел вперед. Неясные фигуры преграждали ему путь.

Гулеги.

Он выпрямил спину и стал нащупывать рукоять меча.

Корум пустил коня галопом, поднял дрожащей рукою копье Брионак и попытался крикнуть. С растрескавшихся губ слетели странные каркающие звуки.

Ноги коня вдруг подкосились, и животное повалилось наземь. Корум перелетел через голову и распластался на земле, беззащитный перед неприятелем.

«Ну что ж, — подумал Принц, теряя сознание, — зато теперь я не почувствую боли от их ударов.»

Волна забытья обдала его теплом.

Он улыбнулся и погрузился во мрак.

Коруму чудилось, будто он плывет на огромном корабле по безбрежным ледяным просторам. Корабль стоял на полозьях.

На ледяной пустоши жили диковинные, неведомые твари. Потом корабль превратился в колесницу, запряженную медведями. Странные тусклые небеса открылись взору. Повсюду был только лед.

Миры, лишенные тепла. Древние, мертвые миры, результат Энтропии. Один лишь лед — хрупкий, прозрачный. Сулящий смерть любому. Лед — символ смерти. Смерть мира.

Корум застонал во сне.

— Именно о нем я слыхал, — голос был тихим и звонким.

— Лло Эрайнт? — спросил другой голос.

— Ну конечно. Кто же еще? Смотри, и рука у него серебряная. А лицо? вылитый сидхи! Я-то самих сидхи никогда не видывал, но, думаю, такие они и есть.

Корум открыл свой единственный глаз и уставился на говорящего.

— Я умер, — сказал Корум. — И потому прошу не нарушать моего покоя.

— Ты — живой, — ответил ему мальчик лет шестнадцати. Глаза его светились умом, а лицо было благообразным; впрочем, то же самое можно было сказать о большинстве мабденов, встречавшихся Коруму. Мальчик был чрезвычайно худ. Копна его светлых волос была перетянута кожаным ремешком. На плечи была наброшена накидка из меха, шею украшал золотой ворот. На руках и ногах позвякивали браслеты.

— Я — Бран. А это — мой брат, Тейрнон. А тебя зовут Корум, Ты — Бог.

— Бог? — Только теперь Корум понял, что перед ним стояли не Фой Мьёр, а мабдены. Он улыбнулся мальчику. — Разве Бог может так пасть?

Бран пожал плечами и почесал голову.

— Я о богах ничего не знаю. И потом, а вдруг ты притворяешься? Делаешь вид, что ты — такой же, как мы, а сам смотришь, что мы будем делать.

— Да, ты рассуждаешь весьма своеобразно, — сказал Корум.

Он взглянул на Тейрнона и тут же удивленно перевел взгляд на Брана. Мальчики были похожи друг на друга, как две капли воды, их отличало только одно: накидка Брана была сшита из шкуры медведя, а Тейрнона — из шкуры бурого волка. Корум посмотрел наверх и понял, что они находятся в маленькой палатке.