Александр Прозоров - Возвращение

— А ты подумай, — ласково посоветовал ведун. — Может, ляпнул чего не подумавши на берегу? Пожелал чего? Вдруг познакомился с кем-то у воды? Вон та душегубка — глянь, какая красавица. Прям так и хочется в уста сахарные губами впиться.

— Ничего я не говорил! — опять нервно дернулся мужчина. — Ни с кем не знакомился. Я рыбу ловил. Это дело тишины и покоя требует.

— Ох, тяжело с вами. Нежить, она ведь тоже врать не станет. Глупа она слишком для этого. Ладно, давайте укладываться.

— Я его имя знаю, — мрачно сообщила мавка. — На след порчу наведу.

— Я не говорил! — поспешил оправдаться Вячеслав Григорьевич.

По дому прокатился истошный вопль ужаса. Середин подпрыгнул, схватился за саблю и замер, буквально в миллиметре остановившись перед заговоренной чертой.

— Елетрическая сила! И выходить нельзя и бросить тоже.

Женщина опять закричала, но уже не так искренне.

— На Гариту похоже, — шепотом сообщил мачо.

— Больше и некому, — ответил Середин. — У Зины и Лины голоса тоненькие. Остаются молодожены…

Женщина тихонько заскулила. Но пойти, узнать, в чем дело — значило разрушить защиту и отдать антиквара и девушку в лапы навок. Какой из него спаситель, если вместо помощи он своих останется отбивать?

— Вроде, обошлось? — с надеждой предположил Олег. — Не кричит, на помощь не зовет. Испугалась, наверное, просто. Похоже, и на их долю нежить какая-то досталась.

— Ты слышишь? — толкнул его локтем в бок Вячеслав Григорьевич. — Слышишь?

И вправду, к тихим всхлипываниям за стеной добавился размеренный голос:

— Отдай монету. Дай монету. Дай монету. Отдай монету…

— Тебя мама в детстве учила, как от ночных страшилищ прятаться? — негромко поинтересовался Середин.

— Это как?

— Одеялом с головой укрыться и плюнуть на все, что снаружи происходит, — посоветовал Олег. — Разрешаю не раздеваться. Давайте спать.

Как ни странно, антиквар заснул. Во всяком случае, ночью он стонал, брыкался и тихонько потявкивал. Лица, страдающие бессонницей, так себя обычно не ведут. А вот Олег смог сомкнуть глаза всего на несколько минут. Сперва он никак не мог избавиться от вкрадчивого голоса, требующего монету. Вдобавок время от времени мавка начинала канючить у него свою добычу. И голос у нее оказался противный, въедливый, до самого мозжечка пробивал. Потом нежити пропали — и принялась кричать Гарита. Или, точнее, кто-то орал похожим на ее голосом. У Олега возникло подозрение, что это навки пытаются заставить его переступить черту. Ведун все же провалился в сон — и почти сразу чуть не над самым ухом завопили:

— Ка-атер! Они украли катер!

— Что там опять не слава богу? — Ведун выбрался из-под одеяла, опоясался саблей, прихватил с собой карабин и вышел из комнаты. Там упиралась обеими руками в стекло окна растрепанная Гарита в длинном махровом халате.

— Это вы? Олег, смотрите, смотрите, что случилось!

— Что?

— Катера! Их кто-то угнал!

Ведун вскользь бросил взгляд на лестницу — баррикада была на месте, — подошел к женщине. Окна холла выходили прямо на причал. Там по-прежнему покачивался на привязи аквабайк, но вот лодки — обе лодки исчезли.

— Что произошло? — отчаянно зевая, выбрался из своего номера Тюлень.

— Кто-то украл катера!

— А где ваш муж, очаровательная леди?

— Да как вы смеете! — От возмущения женщину бросило в краску. — Он… Он чуть не погиб. Вы представляете, — она повернулась к Середину, положила ему ладонь на запястье, — представляете, у нас в номере оказалось открыто окно. И из него прямо на меня кинулся этот огромный монстр! Но Витя ринулся на него, прямо с голыми руками. Он врезался в него головой и плечом и вышвырнул наружу! Но тот тоже ударил мужа и он плохо себя чувствует. Ему хочется полежать.

— Так это из-за него вы так кричали? — кивнул Олег.

— Нет, — отмахнулась Гарита. — Я так испугалась, что онемела просто. Потом через нашу комнату несколько раз перемещались призраки. Прямо сквозь постель, вы представляете? Как при всем этом можно было спать? А потом и вовсе появилась странная зеленая девица. Вся голая, в тине, мокрая — просто ужас. Она хотела обнять мужа, но я ее прогнала.

— Побили? — издалека уточнил Тюлень.

— Нет, стала на нее кричать, ругаться, посылать подальше. Я, знаете ли, свой торговый путь на рынке за прилавком с картошкой начинала. Выразиться с чувством умею. Она и ушла.

— Да, у них это бывает, — усмехнулся Середин. — Русалки не любят, когда на них ругаются. Ранимые твари.

— Бред какой, — фыркнул Тюлень. — Призраки, русалки, монстры. Оглянитесь по сторонам! Светло, чистый воздух, тишина, благодать. Неужели вы верите в весь этот бред? Вам не кажется, что все мы просто изрядно вчера перебрали?

— Электричества нет до сих пор, — сообщила женщина.

— Согласен, с генератором в ските что-то случилось. Как раз из-за темноты нам вчера и начала мерещиться всякая чертовщина.

— Баррикаду на лестнице видите? — хмыкнул ведун.

— Ой, чего мы только с друзьями по пьянке ни устраивали! Поутру просыпаешься, смотришь и думаешь: зачем? Зачем вот мы приволокли Ваньке Зарудину в квартиру бетонный вазон из парка? Главное, утром, по трезвянке, назад его вытащить не смогли!

— Где катера?

— А вы не заметили, милая леди? Я уже пять минут стучусь в номер к нашим рыбакам. Этой парочки почему-то нет. Не отзываются.

— Как они вышли через баррикаду?

— Видимо, остались внизу еще с вечера.

— Но кто избил моего мужа?!

— Не знаю, — подошел ближе Сергей. — Надеюсь, не я. И на Олеге, вон, синяков нет. Стало быть, драки не было.

— Но не могла же быть у нас у всех одна и та же общая галлюцинация!

— Отчего не могла? Пили ведь вместе. А потом разошлись по койкам, и кому там что примеререме… — Тюлень замер, глядя Гарите в лицо.

— Что вы так на меня… — Женщина нервно отерла лицо, поправила волосы, запахнула ворот халата.

— Вам… — Сергей помолчал. — Вам лучше посмотреть на себя в зеркало.

— А что… такое? Я поседела, да? У меня… волосы белые?

— Моторок-то и правда нема, — выглянул в окно Тюлень. — Когда уехать успели? Они же бесшумно не катаются.

— Ты и правда не веришь во вчерашние события? — переспросил Олег.

— Посмотри, как красиво вокруг, — глубоко вздохнул Сергей. — Красота какая! Облачка бегают, волны рябят, утки, вон, шастают. Ну, разве среди этой красоты может случиться какая-то беда?

— А с тобой ночью ничего не происходило? В номере ничего странного не случилось?

— Не знаю, — опять зевнул Тюлень. — Я как ложился, три таблетки снотворного заглотил. После водки с пивом оно так сказочно действует — ну, прямо как киянкой по голове. Брык, и спишь, как младенец. Сявки, вон, до сих пор глаза продрать не могут.