Наталья Колесова - Карты судьбы

– Отродье Ганелоны! Элджгеберта! – Габриэлла выругалась. Мне еще не приходилось видеть ее в такой ярости.

– Какая Элджгеберта? – тупо спросил я.

– Черт побери! – крикнула Габриэлла, блистая яростными прекрасными глазами. – Что ты спрашиваешь? Ведь ты же жил у нее в замке!

Я вставал, и Габриэлла глядела на меня, поднимая глаза. Наверное, с моим лицом что-то произошло, потому что она вдруг забеспокоилась.

– Я знаю, ты благодарен ей за приют, но она – наш заклятый враг. И… но ты что, спал с ней?

Я растерянно поглядел на нее и снова опустился на кровать.

– Почему ты решила, что Элджи… Элджгеберта – враг?

– Подумай, милый, – она наклонилась надо мной, говоря терпеливо-убеждающе, как непонятливому ребенку, – ведь это мы обвинили ее мать! Тем самым мы убили сразу двух зайцев – убрали Ганелону и нейтрализовали Альберта. Ах, если бы я тогда знала, что за отродье она вырастила!

– Мы…

Габриэлла заглянула мне в глаза и прижала мою голову к своей груди – но и там, в тепле ее роскошного тела, я сжимался от стыда, злобы и досады… Как я дал себя так провести, ведь все просто лежало на поверхности – все, все, все, вплоть до второго имени. Габи…

А Габриэлла все шептала, шептала успокаивающе, перебирая мои волосы:

– Не нужно, не нужно, не нужно тебе встречаться с ней… Они хотят отнять тебя у меня, любимый, но мы с ними справимся…

Я освободился, обнимая ее за талию.

– Но что она может сделать?

– Она ведьма! Ведьма! Она многое переняла у своей матери и многому научится в будущем, если ее не остановить… А если она узнает, кто оговорил Ганелону…

– Я все не могу понять, почему Асмур нам поверил.

– Этот простофиля ходил к Вещему Ворону и тот наплел ему что-то про предательство…

– Асмур тоже ходил к Ворону?

– Почему – тоже?

– Потому что и я там был. Ворон сказал мне – много лет назад.

– Да? – Ганелона, казалось, удивилась. – Ты не говорил мне об этом. А теперь – спи. Я справлюсь с ними сама. Выздоравливай, набирайся сил, они тебе скоро понадобятся…

– Я хочу помочь, – пробормотал я. Изумрудные глаза Габриэллы приблизились к моим. Она поцеловала меня. Как всегда, это длилось вечно и, как всегда, слишком мало…

Я в изнеможении откинулся на подушки. Во рту пересохло, и я осушил полный бокал вина. Сладкая истома-дрема вновь наползала на меня, нашептывая голосом Габриэллы: спи… отдыхай… не думай, не думай… все сделаю за тебя… не думай… не встречайся…

И я вдруг резко сел – так резко, что в голове зашумело. Про предательство друзей… но ведь и мне Ворон предсказывал то же самое. «Кто больше всех верит, тот больше и обманется». Пока получилось, что обманулся один Асмур, а я… я только обманул… или это все-таки произошло?…

Я застонал и прижал кулаки к вискам. Что-то не так было с моей головой – она не в состоянии была думать ясно, как раньше… не думай, не думай…

Комната качнулась у меня перед глазами. Двери оказались неожиданно далеко – они словно расплывались и таяли. Спать… как хорошо было бы сейчас прилечь отдохнуть…

совсем ненадолго… Я вытолкнул в коридор непослушное тело и съехал по стене вниз…

Жар опалил кожу лица – я замычал, невольно отодвигаясь и заслоняя глаза от яркого света. Факел держали так близко, что горячая смола обожгла мои пальцы.

– Вот спит герой, – сказал знакомый голос с неподражаемой интонацией.

Прищурившись, я различил протянутую руку. Ухватившись за нее и опираясь о стену, поднялся, прислонился спиной к холодному камню. Факел поднимался вслед за мной, придвинулся, опустился, и тот же голос встревожено произнес:

– Гордон! Ах, черт, Ашур, что с тобой?

Я вяло поднял руку, провел по лицу – его покрывал обильный липкий пот. Как я попал в этот темный коридор? Я никогда здесь раньше не был.

– Гордон! – Меня взяли за ворот мокрой рубашки, крепко встряхнули. – Ну, Гордон! Ты меня слышишь?

– Слышу, – сказал я. – Слышу. Я Гордон, ты Элджи, что тебе от меня надо?

– Уф-ф-ф! – Запрокинутое лицо Элджи отодвинулось. – Сначала мне показалось, ты пьян, потом… Да что с тобой такое?

– Где я?

– Этот коридор ведет в покои Альберта. Я иду от него, а ты… лежишь.

Я пытался сообразить. Что же, и во сне я продолжал ползти сюда?

– Сядем, – предложил я. И сам сел на пол, посмеиваясь.

– Гордон! – в голосе Элджи я различил слезы. – Гордон, вставай! Да вставай же! Ты правда пьян?

Я закрыл глаза, снова куда-то уплывая.

– Гордон! – мерно говорил Элджи и бил меня по щекам. – Гордон! Гордон!

Я поймал и крепко сжал небольшую сильную руку. Надо быть слепым… Или им притворяться, чтобы не понять – кто есть кто. Со стоном облегчения Элджи опустился рядом на пол. Не выпуская его ладони, я сказал:

– Элджи. Почему ты… не сказала мне?

Она вспыхнула мгновенно. Отвернулась и тут же выпрямилась, с вызовом тряхнув головой.

– Сначала это получилось случайно. Ты принял меня за мальчика. Мне это показалось забавным. А потом я хотела поехать с тобой и боялась, что ты не возьмешь меня. Вот так все и… Извини.

Я молчал. Элджи вырвала руку из моих пальцев, воскликнув с досадой:

– В конце концов, какое это имеет значение!

– Никакого, – сказал я через паузу. Что-то мешало мне согласиться. Если бы я… но что бы произошло, если б я знал? Я не взял бы с собой Элджи… Габи.

И после встречи с ночными всадниками от меня и следа бы не осталось.

– Но почему Грудда…

– Я попросила ее. И Альберта. И…

– Всемирный заговор. Но ты снова обманула меня. Ты обещала не приходить сюда, в замок.

– Я ждала четыре дня! – выпалила Элджи. – Я приехала, и Альберт рассердился и прогнал меня, и я вижу тебя в коридоре, и думаю, что ты пьян, а я там схожу с ума… Что это с тобой?

– Не знаю, – я провел ладонью по лбу. – Голова закружилась. Я, наверное, упал…

Элджи смотрела на меня, сдвинув брови.

– Что ты ел или пил сегодня?

– Что обычно. Мы всегда ужинаем с Габриэллой…

– С Габриэллой! – подскочила Элджи. – С Габриэл-лой! О, идиот! Какой же ты идиот, Гордон!

– Почему? Она сразу узнала, кто я… и обрадовалась, в отличие от всех остальных моих родственников!

– Обрадовалась? Габриэлла? Да она способна радоваться только чьей-то смерти! – Элджи вдруг оборвала сама себя и уставилась на меня широко открытыми глазами. – Или… ну конечно… как я могла не подумать… обо всем думала, только не об этом…

– Что?

Элджи отвернулась. Сказала обидно-снисходительным тоном:

– Я тебя не осуждаю. Все мужчины слабы. Чем ты лучше других?

– Еще бы ты осуждала! – вскипел я, поняв, к чему она клонит. – Это мое дело… девчонка!

– Вот именно, – подытожила Элджи. – Влюбился. Теперь ты покорен, как овечка, и делаешь и думаешь только то, что нужно ей. И что же она рассказала тебе о твоем прошлом?