Сергей Шведов - Яртур

– Ну и что? – пожал плечами Яртур. – Если моя вила родит от меня друда, подобного тебе, Шемякич, я буду только рад.

– Твоя вила?! – резко обернулся Шемякич. – Так ты вступил с нею в связь. Я же предупредил тебя, княжич, не прикасайся к ней!

– Должен же я был отблагодарить женщину за подаренную мне разрыв-траву!

– Да не женщину, княжич, а вилу. Порождение Навьего мира! Неужели ты не понял, что она привяжет тебя к нему?

– К кому?

– К Вию! – почти простонал Шемякич.

– Ну, извини, – развел руками Яртур. – Это было выше моих сил. Видимо, я рожден сластолюбцем. Я провел с вилой всю ночь и никогда не пожалею об этом.

Шемякич долго и с интересом разглядывал Яртура, словно видел его в первый раз. Гнев, исказивший было черты его лица, куда-то улетучился, а в глазах появился неподдельный интерес.

– Выходит, она права, – задумчиво проговорил друд. – Ты вполне можешь быть им.

– Кто права? – спросил Яртур. – И кем я могу быть?

– Моя мать, – ответил на его первый вопрос Шемякич и продолжил свой диалог с самим собой: – Вор и сластолюбец. Таким он и был в пору своей юности.

– Кто он? – рассердился Яртур.

– Велес, – отозвался наконец на зов друга Шемякич. – Впрочем, тогда его звали Ярилой. Я пойду с тобой по Калиновому мосту, Яртур. И мы обязательно вернемся обратно, чтобы там ни пророчествовал твой дедушка Коломан.

– Хочешь сказать, что я одной крови не только с Коломаном, но и с Вием? – пристально глянул на друда Яртур.

– Все мы потомки богов, – ушел от прямого ответа Шемякич. – Во всяком случае, многие из нас. И каждому они прочертили свою дорогу. Ложись спать, княжич. Утро вечера мудренее.

Огромная птица, с трудом уместившаяся на крыше железной башни, уже поджидала Яртура и Шемякича, когда они, кутаясь в меха, высунули носы из люка. Яртур впервые видел Могола и вынужден был признать, что страх, испытываемый боярином Ерменем перед этим чудовищем, вполне оправдан. Таким огромным клювом можно расколоть любую стену, даже городскую. Могол косил на мечников кроваво-красным взглядом и нетерпеливо переступал огромными лапами с устрашающими когтями. В этой лапе даже грифон выглядел бы летучей мышью, а уж о человеке и говорить не приходилось. Могол был весь покрыт черными перьями, и если бы не величина, он вполне мог бы сойти за ворона. Каковым он, в сущности, и являлся. Черный ворон бога Вия, повелителя Навьего мира. С большим трудом, цепляясь за перья, Яртур с Шемякичем взобрались на спину птицы и едва при этом не утонули в пуху, прикрывающем ее шею.

– По крайней мере, мы не замерзнем, – утешил спутника Шемякич.

– Если не замерзнете, то сгорите, – раздался вдруг гулкий простуженный голос.

– Так ты еще и разговариваешь? – удивился прыти огромного ворона Яртур. – А по виду птица как птица.

– Молчи, безумец, – прокаркал Могол. – Черная бездна не любит болтливых.

Лететь на Моголе было гораздо удобнее, чем на грифоне. Во всяком случае, так думал Яртур, пока черный ворон Вия возносил его к небу. Однако он изменил свое мнение, когда Могол рухнул вниз, в ущелье. Падение огромного ворона было настолько стремительным, что у княжича перехватило дыхание. На миг ему показалось, что Могол то ли надорвался в полете, то ли был поражен одной из молний, которые как раз чертили посмурневшее от горя небо. Однако ворон был жив. Один взмах огромных крыльев, и падение плавно перешло в парение. Яртур попытался глянуть вниз, но, к сожалению, ничего не увидел. Внизу было черным-черно. Могол сделал круг и стремительно пошел на снижение. Похоже, он все-таки присмотрел место для посадки.

– Надо было факелы прихватить, – сказал Яртур Шемякичу.

Однако факелы не понадобились. Свет все-таки проникал в ущелье, правда, почему-то не сверху, а сбоку, освещая узкий плетеный мост, висевший над пропастью. Могол приземлился на каменное плато и стряхнул с себя приунывших седоков.

– Это мост смерти, – прокаркал он. – Идите по нему, безумцы. Если вам удастся добраться до бога Вия, я буду очень удивлен.

– Мог бы высадить нас поближе к его хоромам, – буркнул недовольный Яртур.

– Иди, человек, – напутствовал его Могол. – Ты и сейчас в шаге от смерти.

Яртур первым ступил на Калинов мост, жалобно скрипнувший под его сапогом. Княжич глянул вниз и пошатнулся. Там внизу шумела вода, однако пропасть была столь глубока, что реки Смородины он так и не увидел. Калинов мост не только скрипел, навевая тоску, но и раскачивался. Идти по нему было нелегко, а путь предстояло проделать немалый, ибо противоположный берег скорее угадывался в дымке, которой было заполнено все ущелье.

Шемякич, шедший следом за Яртуром, оступился и едва не потерял равновесие. Мост закачался с такой силой, что княжичу пришлось упасть на одно колено, дабы не свалиться вниз.

– Цел? – спросил он у Шемякича, не оборачиваясь.

– Вроде да, – хриплым голосом отозвался тот. – Нас встречают.

Яртур поднял глаза и вздрогнул. Драконов ему раньше видеть не доводилось. А этот летающий гад своими размерами превосходил все разумные пределы. Во всяком случае, он был едва ли не втрое больше грифона, хотя и уступал по величине Моголу. Вопреки мнению сплетников, у летающего ящера была только одна голова. Зато эта голова изрыгала огонь, способный в мгновение ока спалить неосторожных путников. Яртур и Шемякич чудом избежали языка пламени, который настолько аккуратно облизал плетеный мост, что не опалил ни единого его прутика. Правда, для этого княжичу и мечнику пришлось скользнуть вниз и повиснуть на руках над бездной. А наглый дракон не нашел ничего лучше, как взгромоздиться на хрупкий мост прямо над их головами. Мост, как ни странно, выдержал тяжелую тушу. Зато Яртуру и Шемякичу солоно пришлось. Висеть над бездной на вытянутых руках – не самое приятное занятие в мире. Но и встреча нос к носу с драконом, плюющим огнем, тоже не сулила им ничего хорошего. Яртур поднял голову и сквозь прутья увидел брюхо летающего ящера, решившего, видимо, передохнуть на Калиновом мосту. Соблазн был слишком велик, но и опасность казалась немалой.

– Бьем одновременно, – прошипел Шемякич, болтавшийся рядом.

Яртур повис на левой руке, а правой все-таки сумел дотянуться до меча. Весь вопрос был в том, смогут ли мечи, выкованные то ли гмурами, то ли рахманами, проткнуть чешуйчатую шкуру дракона. Правда, на брюхе эта шкура была явно тоньше, чем на спине, что оставляло надежду на удачу.

– Давай! – крикнул Яртур и с силой ударил снизу вверх.

Дракон взревел и взмахнул перепончатыми крыльями. Кровь, хлынувшая из двойной раны, окатила княжича и мечника с ног до головы, но своего они все-таки добились. Раненый дракон взвился в воздух, но не удержался на крыле и камнем рухнул вниз. Через мгновение Яртур и Шемякич уже стояли на Калиновом мосту, ошалело глядя друг на друга.