Игорь Ковальчук - Клановое проклятие

Катрина читала, сидя на диване, но при виде свекра торопливо встала.

– Дверь была открыта, – пояснил Мэльдор.

– Да, я знаю. Должны прийти грузчики, забрать еще кое-что из мебели.

Адвокат покивал. Дом Руина был расположен в элитном районе города, где работала собственная охрана. Здесь почти не бывало краж, еще реже они заканчивались бесследным исчезновением вещи, обычно вора и украденное быстро находили. Двери можно было вообще не закрывать, потому что всякое отребье в этот район просто не попадет, а кому-то более серьезному замки, даже самые сложные, не помеха.

– Ты отправляешь вещи на склад?

– Родственникам. Они как раз купили новый дом, денег на хорошую мебель не хватает, а мне она ни к чему, – Катрина запнулась.

– Понимаю, – сказал Мэльдор. – Я хотел поговорить с тобой, если позволишь.

Молодая женщина ответила таким усталым, таким безнадежным и притом все понимающим взглядом, что на миг отцу Руина показалось, будто он говорит с ее же собственной прапрабабкой.

– Да, конечно.

– Катрина… Мне нелегко начинать этот разговор, но, умоляю, не обижайся и не ершись. Ладно? Все, чего я хочу, – это помочь тебе, сделать так, чтоб тебе самой было легче. Лучше.

– Вы всегда были добры ко мне.

– Я надеюсь, что и дальше ты будешь думать так, Катрина. Я знаю, насколько сильно ты любила моего сына. Я знаю, насколько сильно ты и сейчас любишь его. Я не укоряю тебя, что ты не пришла ко мне за помощью. Уверен, ты хотела, как лучше. Но сейчас я умоляю тебя подумать – ты уверена, что другого выхода нет?

Катрина посмотрела на свекра очень сосредоточенно.

– Что вы имеете в виду?

– Я думаю, ты понимаешь, что я имею в виду.

– Нет.

– Ну, детка. Я говорю о твоем малыше.

Непроизвольно Катина схватилась за живот. Побледнела.

– Откуда вы… Кто вам сказал?

– Связи – великая вещь. Я не знаю, чем именно тебе пригрозил этот Вернон, но знаю, что это связано с ребенком, которого ты носишь.

Глаза у молодой женщины округлились. Несколько долгих минут она молчала, смотрела на свекра, а потом начала плакать. Плакала беззвучно, не всхлипывая, просто из глаз потоком полились слезы. Они проложили длинные дорожки на щеках, и когда у Катрины намок подбородок, она не выдержала и уткнулась Мэльдору в плечо. Плечи тряслись от рыданий, и мужчина ласково обнял ее, стал гладить по голове, по плечам, по спине. Его самого охватило отчаяние, потому что он чувствовал, как остро и неподдельно ее горе, и вряд ли мог чем-то помочь.

– Я же могу помочь, – сказал он наконец. Наверное, еще надеялся вернуть ей надежду.

Катрина оторвалась от плеча свекра и вынула платок. Привела себя в порядок.

– Нет, вы не можете, – ответила она. – Здесь ничем не поможешь. Я должна все сделать сама.

– Он требует, чтоб ты вышла за него замуж, и лишь на этих условиях согласен позволить тебе родить? Я прав?

– Да. Но есть и кое-что более неприятное. Он хочет растить ребенка. – Катрина с надеждой посмотрела на Мэльдора. – Вы ведь сможете отнять малыша? Ведь сможете?

– Смогу, конечно. Я смогу и кое-что получше. Как ты смотришь на то, чтоб вскоре после свадьбы… – адвокат ненадолго замолчал. Казалось, он колеблется. – Чтоб после того, как твой с позволения сказать супруг вернет тебе энергетическую составляющую эмбриона…

– Вы и об этом знаете?

– Знаю. Так вот, после этого на него может, скажем, упасть кирпич. Или грабитель в темном переулке напасть.

– Он крепкий парень и очень хорошо умеет драться.

– Против лома нет приема, ты слышала такую поговорку?

– И вы пойдете на такое? – молодая женщина недоверчиво смотрела на Мэльдора.

– Да, – глухо ответил тот. – Пойду. Ради вдовы своего сына и ради своего внука я пойду на все, что угодно. И мне все равно, что обо мне будут думать – ты будешь жить благополучно и растить малыша.

– Но как я буду жить после такого? Нет, это невозможно.

– Разве тебе его жалко?

– Я – не он. У меня есть совесть. Мне себя жалко.

– Я готов взять это на себя.

– Но я буду знать, что виновата в этом, что согласилась, – Катрина помолчала. – И вам не советую. Ни к чему это.

– Катрина, но ты же понимаешь, чем для тебя станет этот брак!

– А мне все равно, – равнодушно ответила молодая женщина. – Что бы ни было.

– Я понимаю, что ты чувствуешь. Но когда появится малыш, все может измениться. Ведь ему нужна мама, живая и любящая мама. Мама, любящая не только его самого, но и жизнь.

Катрина лишь повела плечами.

– Вернону не надо подставлять ногу, он и сам найдет, где споткнуться. Не думаю, что он надолго задержится в этом мире.

– Когда этот мафиози собирается возвращать тебе ребенка?

– Когда мы с ним обвенчаемся.

– Тогда сразу после твоего брака – уж извини – я поставлю патриарха в известность о том, что случилось.

Она опустила голову и устало покивала.

– Да, конечно. Это будет разумнее всего.

Как странно, но этот вполне деловой разговор с отцом ее покойного мужа успокоил Катрину. Даже зрение, которое уже несколько дней отказывало ей, вдруг прояснилось и стало таким же острым, как в дни удач и счастья. Она уверенней взглянула на то испытание, что ее ожидало, даже на мгновение перепугалась, что слишком остро будет воспринимать грядущую свадьбу и совместную жизнь с Верноном. Но это уже не могло ее ошеломить. Знание, что Мэльдор, разумный и дальновидный, взял на себя всю ответственность, будто сняло с ее души невыносимый груз. Так легко было переложить на кого-то всю ответственность. Теперь она знала, что уже не беззащитна.

Настолько это спокойствие объяло ее душу, что в день свадьбы она почти с наслаждением нырнула в шелковое белоснежное платье. Мягкая ткань ласкала кожу, и в зеркало на себя Катрина взглянула без того отвращения, которого ожидала. Платье ей все-таки шло, и высокая дорогая прическа, сделанная одним из самых известных парикмахеров, подчеркивала прелесть округлого, чуть осунувшегося лица и огромных глаз, казавшихся противоестественно яркими. Когда Вернон увидел свою невесту (против традиции он не стал ждать ее у храма, а явился сам, будто боялся, что она сбежит), он онемел и несколько мгновений тупо смотрел на нее, как на диво дивное.

Катрина терпеливо ждала, когда же этот покупающий ее мужчина вдоволь намолчится.

– Ты так… прекрасна, – пробормотал бездушный мафиози, проглатывая накопившуюся слюну, и протянул невесте тяжелый дорогой букет, составленный из пахучих лилий, белоснежных орхидей и еще каких-то баснословно ценных цветов, которым Катрина не знала названия.

Молодая женщина со вздохом приняла букет.

– Когда мы едем?

– Сейчас. Лимузин ждет внизу.

– Когда ты передашь мне малыша?

– В храме. – Вернон пришел в себя; он вновь вернулся к привычному для него уверенному, развязному поведению, по-хозяйски подставил невесте локоть и повел ее вниз. По настоянию дочери мать Катрины не последовала за ними, лишь проводила взглядом.