Влад Менбек - Чистилище для грешников

Так отсеялась еще половина, от оставшейся первоначальной трети. Но если две трети отсева перевели в дисбат надсмотрщиками, то последняя половина была попросту ликвидирована. И почти ни у кого из «подопытных» не было родителей или близких родственников. А если кто и был, то им пришли извещения о геройской гибели солдата во время тактических учений.

Сумасшедшая нагрузка на тело и начавшую коченеть душу, товарищ по несчастью Сергей, так же как и он попавший в эту нигде не прописанную часть, и появившийся в голове обнаглевший до невозможности тесть, совершенно отвлекли Петра от мыслей об Ирине. Сначала он о ней стал забывать, а потом ему показалось, что они были лишь немного знакомы. На этом он и остановился.

Но вот сейчас, медленно тащась по радиальной улице в сторону своей квартиры, неожиданно вспомнилось то, на что он наложил табу. И Петру стало плохо. Однако он благополучно добрался до своего дома, механически закрыл дверцу «Жигуля» на ключ, так же на автопилоте попал в квартиру, закипятил чайник и опомнился лишь тогда, когда обжег губы купеческим кипятком.

Съев после чая свою вечную сайру, Петр заторопился, потому что уже наступила вторая половина дня и небо затянуло тучами.

Он ехал за город, к не сгоревшему особняку, решив во что бы то ни стало добыть хоть крохотную информацию о том, почему для него каждое утро начиналось с тринадцатого октября. Петр очень четко ощущал окружающую действительность и верил, что все это происходит с ним в реальности, а не во сне.

Не доезжая ста метров до двухэтажной громадной дачи с высоченным забором, Петр спрятал машину под аркой разросшихся кустов, над грунтовой дорогой, вильнувшей с асфальта в лес. На столбе у калитки из прутьев окрашенных в черное и толщиной с палец, висел домофон с глазком видеокамеры и микрофоном-динамиком.

Петр неприязненно сморщился и решил не представляться. Подпрыгнув рядом с калиткой, ухватился пальцами за шершавый бетон забора, легко перенес свое не потерявшее силу и гибкости тело через преграду. Продравшись сквозь колючие кусты у забора, потопал к высоким стеклянным дверям виллы, отсвечивающих синим. Как он не оглядывался, собак не обнаружил. Очевидно хозяин особняка не выгонял своих защитников в непогоду на улицу. А с серого неба сыпала мерзкая водяная пыль.

Как только он поднялся на широкую площадку у входа, одолев восемь ступенек, стеклянные двери с шипением расползлись в стороны. Но за ними были вторые такие же двери, непрозрачные, зеркальные. Первые уже закрылись, а вторые медлили. Петр понял, что его изучают через стекло те самые двое горилл, решая: открывать или нет.

Двери зашипели и поползли в стороны. Очевидно телохранители бывшего кадровика не восприняли посетителя всерьез. А зря. Петр вошел в просторный, знакомый вестибюль и увидел перед собой двух амбалов, молча ожидавших объяснений. Ни слова не говоря, он сделал к ним незаметный шаг, и два раза стремительно крутнувшись на левой ноге, кувыркнул обоих на пол, попав ребром подошвы под ухо каждому.

– Похвально, похвально, – услышал он надтреснутый старческий голос из динамиков сверху.

Не медля, Петр быстро поднялся по широким ступенькам на второй этаж, держа в левой руке нож с ядовитыми стрелами, а в правой кастет, из вентиля от водопроводного крана. Но собак не было. Они находились рядом с хозяином за третьей по счету дверью, которые Петр открывал, продвигаясь по длинному балкону опоясывавшего треть дома изнутри.

Седой старикашка сидел за широким столом в огромном кресле, рядом с ним на полу тяжело дышали два бульдога, роняя слюни на пол.

– Я ожидал вашего визита, – сообщил хозяин и жестом пригласил Петра занять место в кресле по другую сторону стола. Все стены кабинета были превращены в книжные шкафы, заполненные до отказа толстыми томами с золотыми буквами. В углах кабинета стояли четверо рыцарских лат, которые при первом визите Петр не заметил. На паркетном блестящем полу, у затемненного окна стояла кадка с двухметровой пальмой.

– Зачем же было их выключать? – поинтересовался хозяин у Петра. И не дождавшись ответа, сказал: – Я бы спокойно пропустил вас без всяких фокусов.

– Мне надоели детские игрушки в боевиков, – хмуро бросил Петр и помедлив, спросил: – Кто мною управляет?

Старикан удивленно приподнял брови и совершенно откровенно признался:

– Насколько я знаю, пока никто.

– Значит: заказ домушникам было ваших рук делом? И приковать меня к кровати – тоже?

– Но я же послал их вторично, чтобы они устранили свою самодеятельность. Я только и хотел всего-то привлечь ваше внимание к себе…

– С какой целью?

Хозяин немного помедлил, открыл деревянный ящичек на столе и выудив из него табачного цвета сигарету, протянул Петру:

– Кубинские. Натуральные.

Петр неприязненно мотнул головой и неожиданно осознал, что вот уже почти пять суток не выкурил ни одной сигареты и даже не вспоминал о них. Старик хотел убрать сигарету обратно, но Петр передумал и протянул руку. По губам бывшего кадровика пробежала едва заметная усмешка. Он тут же вернул свою руку с сигаретой в исходное положение, а затем протянул Петру массивную зажигалку. Петр с наслаждением закурил. Собаки внимательно наблюдали за каждым его движением, продолжая пачкать паркет своими слюнями.

Не успел Петр выпустить душистую струю дыма, как в кабинет с шумом ворвался пришедший в себя вахтер с большим револьвером наголо, из-за его спины выглядывал второй. Хозяин успокоил их поднятой ладонью и молча махнул, приказывая удалиться.

– Пусть захватят с собой и этих псов, – попросил Петр: – У меня аллергия от собачьей шерсти.

Хозяин помедлил и молча подтвердил кивком головы просьбу гостя. Шумно сопящий горилла подошел к собакам и подозрительно косясь на развалившегося в кресле Петра, позвал:

– Голда! Сатана! За мной!

Собаки вопросительно посмотрели на старика.

– Идите. Идите, мои хорошие, – разрешил хозяин и помахал им ручкой.

С неохотой, шкрябая когтями по паркету, псы пошли вон.

– Итак, – продолжил бывший кадровик, подождав, пока за его охраной закрылась дверь: – Вы согласны на меня работать? – он помедлил ожидая ответа Петра, и не дождавшись, добавил: – Я очень высоко ценю ваше умение филигранно проводить щекотливые операции.

Петр понял, что его бывший коллега совершенно не причастен к тем обстоятельствам, в которые он попал за последние четыре дня. Домушники – это его дело. Правда они немного побезобразничали и даже выбили у него зуб, Петр провел языком по поджившей ямке в десне. Но о том, что Петр застрял в тринадцатом октября, старик очевидно не ведал. И Петру почему-то не захотелось больше воевать и с боем прорываться на улицу. Он уже раз убил этого старикана, вместе с его собаками и телохранителями, что для него было достаточно.