Влад Менбек - Чистилище для грешников

Больше месяца Петр регулярно посещал библиотеку, а поздно вечером, около двенадцати, появлялся в подвале. На Чистые пруды к «Современнику» он больше не ходил, решил повременить, пока угон машины не уляжется, или эта Ольга-Маша не сменит стоянку.

Он прочел сотни книг и не ожидал, что так много людей, а именно: писателей, задумывались над смыслом жизни и над тем, для чего человек вообще нужен в этом мире. Особенно ему показался странным роман М.Булгакова «Мастер и Маргарита». Там было что-то неуловимо связанное с его нынешним положением. И опять, как не раз бывало, это неуловимое оставалось за гранью понимания.

В подвале почти ничего не изменилось: висельник пунктуально вешался, поп пил, профессор трепал языком, иногда даже очень интересные вещи, а полковник приходил, а вернее – приползал, весь перепачканный грязью, садился под стену и молчал. Лишь однажды Петр почувствовал его недоброжелательный взгляд на себе. Не тот взгляд, которым желают скорой смерти или вечный ад, а тот, когда корят, когда обвиняют, будто говоря: «Во что же это ты меня втянул, сукин кот?» Но Петр отнесся к подобному изъявлению благодарности с безразличием.

Поп тоже заметил этот взгляд и как попугай произнес:

– Негодяй, он и есть негодяй.

А за собой Петр заметил, что стал думать какими-то другими словами и от этого ему стало немного грустно, так как он понял, что распрощался с прошлой жизнью раз и навсегда. Он даже знал, как называется иное мышление, отличающееся от его прошлого: более изысканное. И что интересно – ни грамма не было противно, хотя раньше Петр терпеть не мог витиевато выражающихся умников. И вот бац! – получай деревня трактор! Сам стал почти как эти умники. Библиотечные посиделки даром не прошли.

Но как-то наступил день, когда полковник вдруг не появился. Не пришел он и на следующий день, и через неделю, через месяц… Поп сказал, что кто-то ему помог и он выскочил из кольца, хотя этому менту нужно было бы вертеться здесь до скончания веков. Но сказал это с ухмылкой, дополнив непонятной фразой:

– Второгодничком будет. Вот те крест! – и перекрестился.

Петр не стал уточнять, что такое второгодник, однако в глубине сознания догадывался о значении этого определения. И если с Виктором случится то, что предрекал поп, Петр ему не завидовал. Виктору, конечно.

Иногда Петр устраивал себе каникулы и мотался по городу без всякой цели то на машине, но не нарушая правил дорожного движения, то на общественном транспорте, переваривая в уме прочитанное. Однажды его автоматически занесло на Чистые пруды, почти в то же самое время, как и в прошлый раз. Он заблаговременно купил зонтик и уселся на ту же скамейку. Кофейный «Форд» стоял там же, где и в прошлый раз. И Петр засомневался, что Стрельцова тоже из однодневок.

Ведь они, застрявшие в кольце времени, могли вносить в жизнь города такие изменения, что один и тот же день мог чем-то отличаться друг от друга. Его удивил подобный вывод, но не своим содержанием, а тем, что практически невозможно было сказать нормальным языком об одном и том же бесконечно повторяющемся дне во множественном числе. Или подобное было не предусмотрено в программе развития их мира, или язык изменится в будущем, когда многие пройдут эти круги земного ада.

Петр моментально взял себя в руки, побоявшись раскиснуть. Каким бы домоседом он не был, ему все это надоело и уже давным-давно. Но ничего не попишешь – приходилось делать вид, что все о’кей!

Вот мимо идет чем-то знакомая женщина. Петр внимательно посмотрел ей вслед и она неожиданно повернулась к нему и он встретился с ней взглядом.

– Петр?.. – негромко сказала женщина приостанавливаясь.

И только сейчас он узнал ее: ну конечно же это Ирина! Его первая и единственная жена. Петр закрыл глаза и старался не смотреть на нее. Только не это: ему почему-то очень не хотелось с ней встречаться. Но почувствовав, что Ирина подошла к скамейке и встала напротив, поднял отяжелевшие веки.

– Неужели это ты? – то ли изумленно, то ли радостно произнесла Ирина.

– Похож, – неожиданно охрипшим голосом спросил Петр. Поколебавшись, он предложил: – Садись. Что стоишь.

Ирина механически села, не сводя с него глаз. Он тоже присмотрелся и обнаружил множество замакияженных морщин вокруг глаз, на щеках.

– Как много утекло времени, – выдохнула Ирина и отвернулась. Достав платочек, промокнула глаза. Петр тоже почувствовал, что веки у него набухли, но не до того, чтобы пролить слезу.

– В последнее время я часто вспоминала о тебе, – неожиданно призналась Ирина. – Но даже не мечтала вот так встретиться.

– Я вспоминал первые года три, после развода, – честно сказал Петр. – Потом забыл.

– У нас сын, – сообщила Ирина. – Уже взрослый.

– Чей сын? – спокойно поинтересовался Петр.

– Наш! – удивилась Ирина и что-то вспомнив, усмехнулась: – Да не было у меня ничего с Андреем. Просто мне нравилось, как он вился около меня.

– А мне нет, – все так же спокойно ответил Петр.

– Ну это же глупо?! – воскликнула Ирина, почти так же, как в далеком прошлом. – Ревность все убивает!..

Петр согласно кивнул головой:

– Ты это точно подметила, – и хитро усмехнулся: – Но для чего-то она существует.

– Кто существует? – не поняла Ирина.

– Ревность, – пояснил Петр.

– Ну это для… Для… – Ирина не решилась продолжить. Петр помог ей:

– Для меня, – и снова усмехнулся. – Я понял, что ревность все убивает, ровно через два года, после того, как ушел. Она действительно убила во мне все. А у тебя ревности не было, наверное потому, что ничего не было. И убивать было нечего.

Ирина глубоко задумалась, напряженно нахмурив брови. Спустя несколько минут сказала:

– Я не поняла о чем ты. Наверное стала стареть, – и виновато улыбнулась, внимательно посмотрев на Петра: – А ты мало изменился – возмужал.

– Каждому свое, – неопределенно сказал Петр и посмотрел на кофейный «Форд». Тот стоял на месте и никто пока к нему не приближался.

Петр внутренне немного удивился, что ранее думал: если встретится с Ириной, то наверное потеряет сознание. Но оказалось, что она очень средненькая во всем. И эта встреча даже ничего не всколыхнула. Лишь чуть-чуть что-то качнуло внутри и отпустило. Что же он в ней находил раньше?..

По его взгляду Ирина видимо поняла, о чем он думает и нахмурилась:

– Сильно постарела?

– Скорее износилась, – прямолинейно ответил Петр.

Ирина вновь нахмурилась, сосредоточенно размышляя.

– Это оскорбление или комплимент?

– И то и другое вместе, – Петр вновь усмехнулся.

– Я тебя не понимаю, – призналась Ирина: – Хотя вижу, что ты не подсмеиваешься, просто играешься.

– Сам с собой, – подтвердил ее догадку Петр.