Азамат Козаев - Ледобой. Круг

Боевой порядок оттниров сломался, и дело вышло в сущей мелочи – лошади понесли. Кони попятились и, не слушая седоков, рванули прочь, словно из-за поворота вынеслась, щелкая зубами, стая волков. Сивый в мгновение ока догнал рюга, что шел вторым по правому боку, и полоснул вполсилы по спине, неблаго тот мог отбиваться лишь с грехом пополам. Четвертым занялся старик, а пятый, не в силах справиться с обезумевшей лошадью, просто откинулся назад в седле, насколько позволила лука, и ухитрился отвести два удара. Третьего не случилось. Меч пришелся в голову плашмя, кровь немедленно залила лицо оттнира, а сознание отлетело. Не умеряя бега Теньки, Сивый догнал коня, ухватил повод и развернулся в обратное. Помощь ворожцу не понадобилась. Стало бы дело на земле, один на один, при прочих равных обстоятельствах, еще неизвестно как все повернулось; теперь же, когда лошадь испуганно несет, а за спиной громадный клинок сечет со свистом воздух…

Чем ближе подходил Сивый, тем беспокойнее становился конь рюга, и оттнир сделал единственно возможное – соскочил наземь. Если буланый ворожца на всем скаку пронесся мимо, Теньки избежать не удалось – полуночник со всех ног несся к спасительным зарослям, да вот беда, проскочив под носом Теньки, угодил прямо под жеребца, что шел в поводу чуть сзади и правее. Вороной грудью снес оттнира наземь, и тому крепко досталось копытом.

– Я за лошадьми! – крикнул старик, разворачивая к леску – именно туда с испугу подались лошади.

Сивый молча спешился и присел над рюгом. На плаще остался след подковы, копыто угодило в грудь. Вроде жив, шевелится. Безрод откинул полы, расстегнул кожаный доспех, задрал рубаху и молча кивнул. Оклемается. Здоров, жилист, мяса на костях много, такого не вдруг и разобьешь.

– Повезло. Недалеко убежали, – подъехал Стюжень с лошадьми в поводу. – Жив?

– Жив.

– Трое?

– Трое.

– Стало быть, восвояси? Едва душу из меня рюги не вытрясли! Стар я уже для таких скачек! Хорошо, догадался на своего буланого поворожить – понес бы прочь от тебя сломя голову, как эти…

Безрод усмехнулся.

Началось…

К вечеру следующего дня подошли к старому святилищу. Сивый пребывал мрачнее грозовой тучи. Двое рюгов отдали концы, остальные пришли в себя и качались из стороны в сторону, и не будь все трое привязаны к седлам… Тот, что получил удар в спину, едва держался в сознании, остальные двое осоловело глядели кругом и кривились. Оттнир, поймавший меч в голову, выглядел жутко – глаза кровью залило, лицо почернело, а лошадиный побратим шипел и кусал ус – каждый шаг болью отдавался в груди, хоть и шли неходко.

– Чего насупился, босяк? – Утром Стюжень обернулся в город и обратно, прихватил все необходимое для обряда. – Отвада еле сдерживается, хочет немедленно бросить все и примчаться.

– Нельзя ему, – усмехнулся Безрод. – Рядом со мной опасно.

– Проживется – перемелется, перемелется – ветром развеется. Спрашиваю, чего смурной сидишь?

– Разговаривали. – Сивый кивнул в сторону рюгов, сидевших поодаль у валуна. – Парни в недоумении.

– Даже так?

– Мне нечего ответить на их вопросы. – Безрод не отрывал глаз от пламени костра. – Как объяснить вчерашнее?

Стюжень кивнул, присаживаясь у огня. Вопрос. Ниоткуда, не говоря ни слова, выскакивают люди с мечами и хладнокровно бросаются рубить. И будь ты хоть трижды душегуб и негодяй, будь хоть в численном превосходстве, любому кровопуску должно быть объяснение – золото, месть, добыча… Получилось бы так, что мечи прилетели оттуда же, откуда деньги за предстоящее дело, – понятно, другая сторона подсуетилась. Догнали бы прежние грехи – тоже ясно. Но с этим шрамолицым рубакой, о котором ходят слухи по всем полуночным землям, раньше встречаться не доводилось, общих дел тоже не вели, вместе не сражались.

– Я должен им сказать, что парни просто попались под руку? Мне нужны трое, и все равно, кого рубить? – Сивый усмехнулся. – А на рассвете заберу их жизни, потому что одна дура заимела на меня зубок?

– Так не должно быть, – согласился ворожец. – И не будет. Рюги узнают правду. Не знаю, станет ли им легче, но они побеждены в честном бою – это все, что мы можем предложить. Сейчас же все им объясню…

– Нет, – буркнул Сивый, поднимаясь на ноги. – Я сам…

Подошел к пленникам, сел напротив, окатил полуночников мрачным взглядом, и тех отчего-то зазнобило.

– Я – Безрод. Спрашивай, рюг. Знаю, хочешь.

Старший дружины, тот самый, пятый, устало вздохнул. Со вчерашнего дня голова гудела, будто пивной котел, а присел рядом этот шрамолицый – и перестало, словно вымерзло все к такой-то матери.

– Что вчера было?

Безрод какое-то время молчал, глядя на пленников из-под сомкнутых бровей, наконец бросил:

– Вы нужны мне.

– Для чего? – Рюг еле заметно поморщился. – Мы побеждены, сами видим, но что у тебя к нам лично? Ты мстишь? На нас много крови, но за что теперь льется наша?

– Не то. Мне нужны трое сильных бойцов.

– Да. – Полуночник усмехнулся, пожав плечами. – Со вчерашнего дня мы стали значительно сильнее! Укрепим любую дружину!

– Души не хватит, – буркнул Сивый. – А я добавлю.

Оттнир замолчал, устало прикрыв глаза.

– Мы умрем?

– Да.

– Быстро?

– Без мучений.

Все трое, переглянувшись, мрачно кивнули…

– Я – Боллунд. – Предводитель маленькой дружины слабо ткнул себя в грудь. Его постоянно тошнило и тянуло рвать, и лишь настои ворожца временно облегчали страдания пленника. Стюжень положил рюга на волчью шкуру в середине старого святилища, погладил по голове, и полуночнику полегчало. Задышал глубоко и умиротворенно, даже улыбнулся.

Сивый кивнул. Боллунд.

Ворожец положил меч Брюнсдюра под руку оттниру, и тот сжал на рукояти пальцы, ровно тонул, а милосердные боги послали спасительную соломинку.

– Это клинок Брюнсдюра. – Верховный сотворил над рюгом обережное знамение и дал тому хлебнуть из укупорки. – Душа твоя отлетит легко-легко, и в тело войдет дух великого ангенна. Враг силен, а и мы не слабже!

– Начинается битва со вселенским злом? – Оттнир вдруг потерялся, неузнающе огляделся, засобирался встать, но ворожец не дал. – Ёддёр уже трубил всеобщий сбор? Тнир оседлал Ямадара? Мы выступаем?

– Ты не опоздал, Боллунд. Битва не начнется без вас троих.

– Не опоздал, не опоздал… – с блаженной улыбкой прошептал рюг и крикнул из последних сил: – Тнир, я с тобой!

Безрод смотрел на действо молча. Кусал ус и поджимал губы. Рядом с Боллундом легли остальные рюги, и скоро в старом святилище наступила тишина, каковая жутко смотрелась при двух неподвижно сидящих людях.

– Ты хочешь на это смотреть? – спросил наконец верховный.

– Да.

– Стоял бы на твоем месте кто другой, погнал прочь взашей. А ты оставайся. Сам не знаю, чего ждать.