Роберт Скотт - Ореховый посох

Стивену стало не по себе, когда сквозь деревья он увидел тяжелые тучи, сулившие явное ухудшение погоды. Нет, он просто должен хоть что-то предпринять, иначе действительно замерзнет! И он громко, насколько позволяло пересохшее воспаленное горло, крикнул:

— Эй ты, ублюдок, послушай!

Он отнюдь не был уверен, что в ронском языке слово «ублюдок» носит уничижительный характер, но какого, в сущности, черта!

— Эй ты, громила! Покажись наконец, дубина ты стоеросовая!

Последние слова наверняка не имели своего эквивалента в языке Роны, так что Стивен выкрикнул их по-английски, надеясь с помощью интонаций придать им нужную окраску.

Он в очередной раз попытался высвободить руки, но от резкой боли в плече и ребрах чуть снова не потерял сознание. Заставляя себя не обращать внимания на боль, он продолжал дергаться и вертеться, хотя не только руки и ноги его были накрепко привязаны к носилкам, но и голова тоже. Он, кстати, совсем позабыл о том, что и лоб его перехвачен крепким кожаным ремешком.

— Вот дерьмо! — в отчаянной ярости вскричал он. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Марк, где же ты, черт побери! Господи, как это я умудрился оказаться таким болваном? Я же видел пропасть всяких вшивых боевиков и ужастиков...

И вдруг он почувствовал, что носилки остановились, а каблуки сапог перестали скрести снег.

Стивен попытался представить себе, что сейчас произойдет. Жуткие видения мелькали у него перед глазами: его сбросят — прямо так, привязанным к носилкам, — в замерзающую реку, или проткнут мечом, или разорвут на куски — сперва руки, потом ноги — и скормят прожорливым греттанам...

Мучительно вывернув шею и тщетно стараясь разглядеть своих потенциальных губителей, Стивен почувствовал, как горло ему сводит судорогой, и был вынужден немного расслабиться, чтобы снять нараставшую боль. Затем рядом с ним на землю что-то швырнули, и он услышал, как к нему кто-то приближается неспешным шагом. Его всего затрясло, холод и страх объединились, окончательно лишив его, связанного, сил. Если бы организм его не был настолько обезвожен, он наверняка бы обмочился со страху. Он был совершенно беспомощен.

Стиснув зубы до боли, он стал ждать появления того, в чьей власти оказался, но, увидев его, испытал столь сильное потрясение, что неожиданно разразился слезами.

— Лахп!

Серон улыбнулся своей жутковатой улыбкой, что-то проворчал в знак искреннего сочувствия и тихонько похлопал Стивена по груди.

— Лахп пом Стен.

— Лахп! Лахп! — От избытка чувств Стивен не мог больше произнести ни слова. «Ну да, конечно: "Лахп пом Стен"». — Так значит, это ты меня спас! — Эмоции, боль, усталость — все это, разом обрушившись на Стивена, заставило его расхохотаться, точно в припадке безумия.

— Ох, Лахп! Спасибо тебе! Спасибо, спасибо, спасибо...

— Лахп пом Стен.

— Да, я понял. — Стивен снова с трудом подавил желание разрыдаться. — Лахп пом Стен.

Тогда, во время их первой встречи, когда Лахп лежал в зарослях, свернувшись клубком, Стивен даже представить себе не мог, насколько его новый приятель огромен и могуч. И сейчас, глядя на Лахпа, он понимал, что даже высокий Марк, самое большее, по плечо этому великану. Ростом серон был, наверное, больше семи футов, с широченной, как бочка, грудью и невероятно мощными плечами и мышцами на ногах.

Стивен с трудом подавил улыбку: сам он рядом с Лахпом выглядел бы наверняка просто жалким карликом. Ничего удивительного, что этот гигант с такой легкостью тащил его вверх и вниз по самым крутым склонам, несмотря даже на то, что и сам был серьезно ранен в ногу.

Лахп вытащил из объемистого кожаного кошеля, висевшего у него на поясе, фляжку с водой и поднес ее к губам Стивена. Впервые с тех пор, как он пришел в себя, Стивен понял, как сильно ему хочется пить. Он с наслаждением глотал живительную влагу и, напившись, улыбнулся серону:

— Спасибо, Лахп! А ты не мог бы меня развязать? Мне необходимо хоть немного двигаться, я совсем замерз.

Великан некоторое время обдумывал его просьбу, глядя куда-то вдаль и словно надеясь, что нужный ответ всплывет со дна реки. Потом повернулся к нему и решительно помотал головой:

— Не, не, не. Грекас рани Стен. — И он ласково коснулся ноги Стивена, изуродованной зубами греттана.

К своему удивлению, Стивен ничего не почувствовал.

— Да, Лахп, я понимаю; греттаны поранили мне ногу, и все-таки двигаться я должен, иначе просто умру от холода. — Он изобразил, как будет дрожать и стучать зубами, прекрасно понимая, что весьма скоро действительно начнет выбивать зубами дробь. — Нет, правда, мне очень холодно, я уже ни рук, ни ног не чувствую.

— Не.

— Лахп, я клянусь, что никуда не убегу. Я вообще ни на шаг не отойду. Я просто хочу чуточку кровь разогнать, чтобы хоть ноги согрелись.

— Лахп нес Стен Ориндейл, — сообщил серон, указывая вдоль реки на северо-восток.

Стивен снова улыбнулся: Марк был прав, эта река действительно течет через горы в Ориндейл.

Иней запорошил ему брови и ресницы; он поморгал, чтобы его стряхнуть, и снова принялся убеждать серона развязать его.

— Лахп, я понял: ты тащишь меня в Ориндейл. Ты очень помог мне, спас мне жизнь, и я безумно тебе за это благодарен, но я не доберусь до Ориндейла живым, если мне сейчас не удастся хоть немного согреться. Так что, пожалуйста, развяжи меня. Давай разожжем костер, погреемся, а потом пойдем дальше — может, чуть позже или даже завтра с утра. — Он глазами указал на свою ногу и прибавил: — И я должен все-таки посмотреть, что у меня там. Прошу тебя, Лахп!

Весьма неохотно серон вытащил охотничий нож, тяжело вздохнул, всем своим видом показывая, что это совершенно неразумно, и перерезал кожаные ремешки, удерживавшие израненное тело Стивена в относительной неподвижности.

Стивен медленно поднес руки к лицу и ощупал щеки и рот. Потом пробежал пальцами по волосам. Борода у него еще больше отросла, да и волосы тоже. Ему страшно захотелось принять горячий, очень горячий душ, а потом долго-долго отмокать в горячей ванне с шампунем, с пузырьками душистой пены, потом побриться и наконец улечься в удобную и мягкую постель возле пылающего камина...

Плечо страшно болело, но, несмотря на боль, он оперся ладонями о землю возле носилок и слегка приподнялся, пытаясь сесть. Лахп, крайне встревоженный, все пытался поддержать его, подпирая сзади своей огромной ручищей. И Стивен был страшно ему за это благодарен.

В общем, с помощью Лахпа он все же сел относительно прямо и начал осматривать свои раны. Сломанные ребра причиняли ему уже значительно меньше боли; грудь была туго перетянута куском плотной ткани, оторванным, видимо, от одеяла. Плечо двигалось плохо и сильно опухло, но локоть Стивен приподнять все же смог, значит, вывихнутый сустав был вправлен достаточно умело.