Вадим Панов - Запах страха

– Кувалда! Кто тебе разрешал грабить банк, проходимец?! Да еще такой! Это ведь тебе не пивной ларек, дубина! Это серьезная человская организация! Ты хоть представляешь, какие усилия потребуются Службе утилизации, чтобы сгладить скандал?!

Но, вопреки ожиданиям барона, одноглазый воспринял его появление с чрезвычайным хладнокровием. Когда дверь распахнулась и Мечеслав начал свою тираду, великий фюрер как раз исследовал содержимое единственного несгоревшего ящика письменного стола. Вопли разъяренного люда одноглазый пропустил мимо ушей, даже в лице не изменился, паршивец, и лишь в самом конце речи покосился на барона и сообщил:

– Вся фокументация погибла. Какую сожгли, а какую порвали.

Мечеслав оторопело замер.

Кувалда поднялся на ноги и, положив ладонь на рукоять висящего на поясе кинжала, прошелся по пожарищу.

– Хорошо, что я сейф нафежный поставил. Заказал у шасов после выборов. Эти кретины фумали, что он простой, а он – ого-го! «Система флительного хранения», мля! Ума не приложу, как же они его вытащили? Там вефь штыри фополнительные префусмотрены, как раз от таких вот прифурков. Бетон суперстойкий!

И посмотрел на барона, явно ожидая ответной реплики. Например: «Какой же ты умный, Кувалда!» Но диалога не получилось: ошарашенный Мечеслав пребывал в полной прострации.

– Вофы хочешь?

– Нет, – машинально ответил барон.

– А виски?

– Нет.

Кувалда отвернулся, вздохнул и продолжил свою мысль:

– Что за нароф, а? Ну, никакого понимания ситуации у ифиотов. Хотите меня убить – пожалуйста, пытайтесь. Но фокументы зачем портить? Это вефь не игрушки, а серьезные бумаги, блин. Нет, порвали, пожгли… И туфа же – в великие фюреры метят.

– Кто тебе разрешил сражение устраивать? – хрипло спросил опомнившийся Мечеслав. – Почему нарушил запрет на приобретение оружия? Ты не имел права покупать взрывчатку.

– Тебе известен фругой способ вернуться к власти? – осведомился великий фюрер. – У меня, знаешь ли, не февицы в пофчинении семечки лузгают, а свора кровожадных урофов. С ними иначе нельзя – только железная рука. – Кувалда вытащил из кармана плоскую фляжку, глотнул виски и поинтересовался: – Что примчался? Королева нефовольна?

– Я недоволен.

– Странно, – протянул одноглазый. – Ты врофе мужик с пониманием. Не фурной, как некоторые твои соплеменники.

Это уже было чересчур. Мечеслав понял, что еще несколько минут разговора в подобном тоне, и он искренне поверит в то, что Кувалда – внебрачный сын князя Темного Двора. Поведение дикаря так сильно отличалось от его обычной манеры держаться, что…

– Зеленому Фому нужны неприятности? Нужны межфоусобицы? Не нужны. Я своих ребят сферживаю? Сферживаю. Без лишней крови? Без лишней крови. Чего тебе еще от меня нафо? – Единственный глаз великого фюрера вытаращился на барона. – А?

– Кувалда, – пробормотал Мечеслав. – Что с тобой произошло?

– Проблемы со зфоровьем, – тут же ответил одноглазый. – Полагаю, имела место кратковременная кома, слишком фолго был трезвым. Разгребу фела и съежу к эрлийцам, пофлечуся. Сейчас некогфа.

– Я не про это, – отмахнулся барон. – Что с тобой происходит?

– Все в поряфке, – заверил Мечеслава великий фюрер. – Спасибо, что беспокоишься, конечно, но… нафеюсь, наш разговор окончен? Фел полно.

И вновь погладил рукоять кинжала. Барон прищурился:

– Я тебя не узнаю.

– Мы плохо знакомы.

– Достаточно, чтобы понять, что ты ведешь себя необычно.

– Не пришел в себя после болезни, – настороженно ответил одноглазый. – Слушай, Мечеслав, я понимаю, ты теперя министр и все такое, то есть фолжен изображать активную феятельность, иначе взыскание наложат, но мне работать нужно. Сечешь?

А вот сейчас барон действительно все «просек». Он просто до сих пор не мог поверить, что артефакт, о котором ему пару часов назад рассказал Сантьяга, способен на такое. И еще не ожидал обнаружить его у великого фюрера. Но факты говорили сами за себя: необычное поведение вождя дикарей плюс блестяще проведенная операция по возвращению власти – прежде на такой риск фюрер не пошел бы ни за какие коврижки.

– Откуда у тебя кинжал, Кувалда?

– Всегфа был, – грубовато ответил одноглазый.

– Получается, ты живешь на свете меньше суток, – рассмеялся Мечеслав. – Этот кинжал Копыто вчера украл у Колывана.

– Ничего не знаю! – Великий фюрер сделал шаг назад и набычился. – Кинжал я по-честному нашел, и он мой! А Колыван пусть с Копытом разбирается.

– Не получится, – вздохнул барон. – Кинжал нам нужен, Кувалда, так что давай его сюда, побаловался, и будет.

В какой-то миг Мечеславу показалось, что дикарь накинется на него, однако великий фюрер сдержался. Побледнел, в глазах вспыхнули злые огоньки, но дальше этого дело не пошло.

– Я заплачу Колывану! – в отчаянии выкрикнул одноглазый.

Барон покачал головой:

– Кинжал, Кувалда. Отдай то, что мне нужно, пока я не отобрал то, что у тебя есть.

Взгляд мутно-зеленых глаз барона не обещал дикарю ничего хорошего. И этот взгляд даже больше, чем слова, сказал великому фюреру, что следует подчиниться. Дрожащими от злости руками он отстегнул кинжал и швырнул его люду. Мечеслав ожидал услышать: «Подавись!» Или: «Пофавись!» Но ошибся.

– Извините, – пролепетал Кувалда.

Потеря артефакта сказалась на дикаре самым ужасным образом: плечи поникли, точнее, приняли обычное для разговора с иерархом Зеленого Дома положение. Глаз перестал метать молнии, а голос стал услужливо-лебезящим. Великий фюрер вернулся в исходное состояние, и несколько мгновений Мечеслав боролся с желанием вернуть Кувалде кинжал.

– Ты поступил правильно, – угрюмо произнес люд после недлинной паузы. – Ты сильный, ты справишься с ними и без кинжала.

– А ты, значит, слабый? – Лакейский тон исчез, в вопросе опять послышалась ярость. То ли действие артефакта не рассосалось, то ли вылезла настоящая суть Кувалды. – Тебе кинжал зачем?

– Кому? – Брови барона удивленно приподнялись.

– Вам, – подумав, поправился великий фюрер. – Вам кинжал зачем? Извините.

Последняя вспышка. Действие артефакта прекращалось на глазах.

– Лично мне он не нужен, – холодно произнес Мечеслав. – Я не буду им пользоваться.

– Неужели?

– Этим, Кувалда, мы и отличаемся, – по-прежнему жестко, но без злости ответил барон. – Я сам справлюсь со своими страхами. Сам.

Несколько секунд люд и дикарь молча смотрели друг на друга, после чего великий фюрер тихонько спросил:

– А я?

– У тебя получалось до сих пор, – ответил Мечеслав. – Получится и впредь.

И сделал движение к двери, собираясь выйти из кабинета. Однако одноглазый остановил его:

– Госпофин барон, не откажите в милости, а?