Грегори Магвайр - Ведьма: Жизнь и времена Западной колдуньи из страны Оз

— Завтра вечером меня уже не будет.

— Да будешь ты, куда денешься, — усмехнулся гном.

— Быть-то я, может, буду, — согласилась ведьма, — но уже не здесь. — Она оглядела Часы, потом вспомнила. — Откуда ты знаешь Якль?

— А, Якль, — протянул гном. — Кто ж ее не знает? Невелика заслуга.

— Ее сегодня случайно не убили? — поинтересовалась ведьма.

— Случайно нет.

— Кто ты? — спросила ведьма. На смену ненависти и жестокости внезапно пришел страх.

— Я-то? Так, ничтожнейший гном на свете.

— На кого ты работаешь?

— На кого я только не работал, — ответил гном. — Дьявол — великий ангел, но очень маленький человек. В этом мире у меня нет имени, так что не стоит и спрашивать.

— Довольно с меня загадок. Я пьяна и едва владею собой, — предупредила ведьма. — Я сегодня убила человека и тебя тоже могу отправить на тот свет.

— Ну, положим, никого ты не убивала, она уже была мертва, — невозмутимо заметил гном. — И меня тебе не убить, я бессмертен. Но за твои старания скажу тебе вот что. Я смотритель книги, и я попал в эту проклятую, богом забытую землю, чтобы за ней следить и не дать вернуться обратно. Я ни плох, ни хорош, но я заперт здесь, обречен на вечную жизнь, чтобы охранять книгу. Мне не важно, что будет с тобой или с другими. Главное для меня — уберечь книгу. В этом моя задача.

— Книгу? — силясь понять, спросила ведьма. Чем больше она слышала, тем пьянее себя чувствовала. — Какую?

— Ту, которую ты зовешь «Гримуатикой». У нее есть и другие имена, но это не важно.

— Так забери ее и успокойся. Кто мешает-то?

— Нет, я действую иначе. Я наблюдатель, закулисный игрок: смотрю, как здешние создания проживают свои никчемные жизни, любуюсь причинно-следственными связями, но вмешиваюсь ровно настолько, насколько требует безопасность книги. Мне приоткрыта завеса будущего, поэтому-то я и знаю, куда направить пути человека и всякой твари. — Он подпрыгнул, как чертенок. — То я здесь, то я там. Предвидение — большое подспорье в нашем охранном деле.

— Вы с Якль заодно?

— Когда как. Иногда наши интересы совпадают, иногда расходятся. Они разные.

— Кто она? Что ей нужно? Почему вы суетесь в мою жизнь?

— В моем мире есть ангелы-хранители; в ее мире, по-видимому, тоже. Насколько я могу судить, Якль послана в этот мир со своей задачей, которая касается тебя.

— Меня? Да за что мне такое наказание? Кому понадобилось насылать ее на меня?

— Кто послал Якль и посылал ли ее кто-нибудь вообще, не входит в круг моих знаний и интересов, но почему она интересуется тобой, я отвечу, это тебе пригодится. Дело в том, что ты не отсюда и не оттуда, вернее, наоборот, и отсюда, и оттуда — из страны Оз и из иного мира. Твой отец ошибался: никакое ты не наказание за его грехи, а полукровка, представительница новой, а потому опасной породы. Поэтому тебя так и тянуло к Зверям, таким же промежуточным существам, как и ты. Неужели ты сама еще до этого не додумалась? Какой же скудоумной надо быть.

— Ничего не понимаю, — призналась ведьма. — Объясни подробно, что к чему.

— С удовольствием, — хихикнул гном. Он юркнул за ширму, и оттуда послышались скрежет металла, шум вращающихся колес, щелчок натянувшихся ремней, тиканье качающихся маятников. — Готовься встретить Дракона времени, — раздался его голос.

Механический зверь на крыше ожил, захлопал крыльями, закрутился в танце, жестами одновременно приветствуя зрительницу и запрещая ей подходить ближе. Ведьма смотрела.

Дракон угомонился. Над одной из сценок зажегся свет.

— Представление в трех действиях, — объявил гном из-за ширмы. — Действие первое: «Происхождение святости».

На сцене — впоследствии ведьма не могла себе объяснить, как она это поняла, — разыгралась краткая история святой Эль-Фаабы, добродетельной монахини, искавшей уединенное место для молитв и обретшей его в пещере под водопадом. С замиранием сердца ведьма смотрела, как фигурка непорочной девы скрылась под струями водопада (из крана над сценой лилась настоящая вода и утекала в скрытую трубу), и стала ждать, когда она выйдет обратно. Фигурка так и не появилась, и свет над сценой погас.

— Действие второе: «Колыбель зла».

— Эй, погоди, первое действие еще не закончилось. По легенде, Эль-Фааба вышла из пещеры.

— Действие второе: «Колыбель зла», — настойчиво повторил голос.

Осветилась новая сцена. На картонных декорациях был изображен вполне узнаваемый Кольвенский замок. Фигурка девушки — Мелены — попрощалась с родителями и отправилась в путь с красивым юношей с короткой черной бородой и угловатой походкой — Фрексом. Они остановились в маленькой хижине, Фрекс поцеловал Мелену и отправился проповедовать. Все оставшееся время он провел в углу сцены, втолковывая что-то крестьянам и крестьянкам, которые совокуплялись прямо перед ним, резали друг друга на части и тут же пожирали. Вместо крови из фигурок текла настоящая подливка-, и от сцены потянуло чесноком и жареными грибами. Между тем оставленная дома одна Мелена скучала. Она ждала, зевала и поправляла свои красивые волосы. Вот к хижине подошел незнакомый мужчина с черным чемоданчиком. Он вынул оттуда зеленый флакон, протянул Мелене, и когда она выпила, то упала в его объятия, то ли послушная и пьяная, какой ведьма была сейчас, то ли освобожденная — не разобрать. Они задергались в таком же бешеном ритме, как прихожане Фрекса, и сам проповедник начал пританцовывать. Когда дело было сделано, незнакомец слёз с Мелены, щелкнул пальцами, и из-за кулис спустился воздушный шар. Незнакомец залез в корзину.

Это был Гудвин.

— Этого еще не хватало! — возмутилась ведьма. — Чепуха! Свет погас.

— Действие третье, — донесся голос гнома. — «Единение святости и зла».

Ведьма ждала, но ни одна сцена не осветилась, ни одна кукла не двинулась.

— Ну? — спросила она.

— Что «ну»?

— Где конец представления?

Гном высунулся из-за ширмы и подмигнул.

— Кто сказал, что конец написан? — ответил он и снова скрылся внутри.

Открылось окошко, и в него высунулся поднос, на котором лежало овальное зеркало, поцарапанное и треснутое с одной стороны. Оно было точь-в-точь как то стекло, в которое ведьма глядела с детства, воображая, что видит в нем Иную землю. Стекло, оставленное в Изумрудном городе после налета тайной полиции. Оно еще помнило отражения молодого, красивого Фьеро и юной, страстной Феи. Ведьма взяла зеркало, сунула его в карман фартука и побрела прочь.

В утренних газетах не было ни слова о смерти мадам Кашмери. Едва способная соображать от страшной головной боли ведьма решила, что больше ждать уже не будет. Либо Эврик и его гости распространят по городу слухи, либо нет. «Хоть бы они дошли до Гудвина, — думала ведьма. — Много бы я дала, чтобы увидеть его лицо после доноса. Пусть думает, что я на самом деле ее убила. Пусть все так думают».