Грегори Магвайр - Ведьма: Жизнь и времена Западной колдуньи из страны Оз

Дороти вырвалась, побежала от ведьмы вверх по винтовой лестнице, к единственной двери, которая вела на крышу. Ведьма мчалась следом. Нужно было успеть прежде, чем к Дороти подоспеет помощь. Отобрать башмачки, взять «Гримуатику», плюнуть на Лира и Нор и бежать. Книгу и башмачки она сожжет, а сама скроется в горных пещерах.

Когда ведьма вышла на крышу, маленькая, едва различимая в ночной темноте фигурка девочки сжалась у парапета. Ее тошнило.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — крикнула ведьма, поднимая обращенную в факел метлу. Между зубцами парапета ожили и заплясали тени. — Ты пришла меня убить, и я имею право знать — зачем?

Ведьма захлопнула за собой дверь. Щелкнул замок. Дороти всхлипнула.

— О тебе говорят по всей стране! Думаешь, я не знаю, что Гудвин запретил тебе возвращаться без доказательств моей смерти?

— Это правда, — ответила Дороти. — Но я не за этим сюда пришла.

— А за чем же? — Ведьма направила на нее горящую метлу. — Говори, меня не обманешь, у тебя на лице все написано. Говори, и я с тобой покончу. В наше время если не убиваешь ты, убивают тебя.

— Я не смогла бы вас убить, — сквозь слезы объясняла Дороти. — Я и сестру вашу раздавила совершенно случайно, с тех пор места себе не нахожу. Какая из меня убийца?

— Очень мило, — хмыкнула ведьма. — Красиво и трогательно. Так зачем же ты явились?

— Меня действительно послал к вам Гудвин и приказал покончить с вами, но я не собиралась его слушаться.

Ведьма поднесла горящую метлу ближе, напряженно всматриваясь в лицо девочки.

— Когда мне сказали… что я раздавила вашу сестру… и что теперь нужно идти сюда… для меня это было как приговор… я не хотела… а потом подумала, что если друзья мне помогут, то я приду… и скажу…

— Что? Что ты скажешь? — не выдержала ведьма.

— Я скажу… — Девочка выпрямилась, сжала зубы, храбро посмотрела на ведьму. — Я скажу: «Пожалуйста, простите мне этот несчастный случай, простите смерть вашей сестры, потому что сама я никогда себя не прошу!»

Ведьма взревела от ярости. Она не верила своим ушам. До чего же подло устроен мир! Ее, не прошенную Саримой, теперь просила о прошении дрянная девчонка. Просила о том же, о чем так давно мечтала ведьма, — об освобождении. Но как дать другому то, чего у тебя нет?

Она закрутилась на месте, раздираемая противоположными чувствами. Горящий прутик отломился от метлы и упал на ее платье. Огонь лизнул ноги, жадно пожирая самую сухую ткань во всем Винкусе.

— Да прекратится когда-нибудь этот кошмар! — взвизгнула Дороти, подхватила ведро с дождевой водой, внезапно освещенное вспышкой пламени, и с криком «Я вас спасу!» окатила ведьму водой.

Мгновение адской боли, потом бесчувственность. Мир раскололся пополам: снизу плясал огонь, сверху лилась вода. Если у ведьмы была душа, она получала два крещения разом. Прежде чем проститься друге другом, тело извиняется перед душой за свои ошибки, а душа перед телом за то, что сидела в нем без спросу.

В меркнущем свете кружатся призрачные лица. Вот мама накручивает волосы на палец; вот Несса, прямая и бледная, как выцветшая доска; вот погруженный в раздумья папа; вот Панци, здоровый, но еще не обретший себя. Лица пляшут, меняются, превращаются в другие. Вот няня, какой она запомнилась с детства: ехидная и любопытная; вот мисс Клютч, и мисс Вимп, и другие опекунши расплываются теплым заботливым светом. На их месте появляется Бок — юный, честный, влюбленный, но в то же время гордый, балагуры Кроп с Тиббетом, заносчивый Эврик, жадная до почестей Глинда в своих пышных нарядах.

На смену им приходят те, чья история уже кончилась: Манек, мадам Кашмери, профессор Дилламонд и, конечно же, Фьеро, чьи вытатуированные ромбы переливаются голубой водой и синим пламенем. А также те, чья история оборвалась незавершенной: княгиня скроулян Настойя, которая не подоспела на помощь, и загадочный найденыш Лир, рвущийся из Киамо-Ко. И Сарима, несмотря на гостеприимство, отказавшаяся простить, и ее сестры, и дети, и прошлое, и будущее…

И те, кто пал от руки Гудвина, как Килиджой. И сам Гудвин, жалкий неудачник в своем мире и могущественный властитель в чужом. И старуха Якль, кем бы она ни была, и загадочные Наместницы, если они существовали, и гном, у которого и имени-то не было.

И странные спутники Дороти, неполноценные существа, чудом связанные единой целью: трусливый Лев, соломенное чучело, искалеченный дровосек. На миг приближались они из тени и выходили на свет, а затем снова спешили назад.

И наконец богиня даров дотянулась к ней сквозь воду и огонь. Она что-то говорит, утешает, только слов не разобрать…

В ночь смерти Западной ведьмы над Тысячелетними степями, поднималась луна. Арджиканцы встретились со скроулянами, чтобы заключить военный союз против скапливающихся у Кембрийского ущелья войск Гудвина. Миролюбивые юнаматы отказались примкнуть к альянсу. Княгиня Настойя и арджиканский вождь решили отрядить делегацию к ведьме и просить совета и поддержки. Пока они поднимали кубки за ее здоровье, птицы рухх, эти ночные охотники, напали на посланных ведьмой ворон и пожрали их.

Луна ласкала переливчатым светом склоны Великих Кельских гор, селила серебристые тени в долины Малых Кельских гор. В Кислых песках вылезли на охоту скорпионы, в пустыне Турск спаривались в своих логовах скарки. В Квоновом алтаре служители секты столь тайной, что у нее не было даже названия, вышли на ночную молитву душам умерших, полагая, как это свойственно столь многим, что умершие обладали душой.

В лягушачьих болотах Квадлинии ночь прошла тихо, если не считать несчастного случая в Кхойре. Одичавший Крокодил пробрался в детскую и напал на малыша. Крокодила убили и сожгли вместе с трупиком ребенка под причитания и проклятия.

В Гилликине банки приумножали деньги, заводы приумножали товары, торговцы приумножали любовниц, студенты приумножали знания, а механические слуги встречались в доме, который когда-то был знаменитым «Приютом философа», и слушали, как освобожденный Громметик призывает к классовой революции. Леди Глинда плохо спала: все зябла и мучилась тоской по чему-то невыразимому. Наверное, думала она, это признаки подагры, надвигающейся от кулинарных излишеств. Она встала, зажгла свечку и полночи бесцельно просидела у окна. Но вот луна добралась до Гилликина, и Глинда отодвинулась, почувствовав на себе ее осуждающий взгляд.

Луна перебралась через пояс приземистых Мадленовых холмов, оглядела Зерновой край, заглянула в окна Кольвенского замка. Фрекс спал и видел во сне Черепашье Сердце и Мелену, конечно же, Мелену, которая готовит ему завтрак перед сражением против порочных Часов. Мелена, квинтэссенция красоты, огромная, как целый мир, дарящая ему смелость, отвагу и любовь. Фрекс едва шелохнулся, когда в комнату на цыпочках вошел только что вернувшийся с тайного свидания Панци. Он сел возле кровати и смотрел на отца, пытаясь разобрать, спит тот или нет.