Маргит Сандему - Ангел с черными крыльями

— Какого черта?

— Ты украл его у той женщины, — прошипела она, — жалкий вор! Вот почему ты не хочешь останавливаться на постоялых дворах! Потому что тебя везде знают! Знают, что у тебя нет ни стыда, ни совести! Ты украл весь дневной заработок у этой несчастной женщины!

— Ха, эти работяги вовсе не бедные! Им можно и поделиться с другими! Дай сюда кошелек! Мы проведем прекрасную ночь…

Тула презрительно отвернулась, равнодушно помахав ему.

— Из человека превратись в жабу! — приказала она и пошла своей дорогой.

Но Мики не стал жабой, вовсе нет! Она преувеличила свои способности.

Просто он почувствовал вдруг страшную слабость, и это было уже достаточным наказанием. И он был не в состоянии догнать направлявшуюся обратно на площадь Тулу. Он вообще не мог больше ходить, он мог только прыгать!

На площади была суматоха: маленькая женщина плакала, остальные торговцы пытались утешить ее.

Бросив кошелек впереди себя, Тула закричала издали:

— Вот ваш кошелек, матушка!

Старушка запомнила, при каких обстоятельствах исчез ее кошелек, и все разом набросились на Тулу.

Но тут плач женщины оборвался на вздохе, она без слов схватила кошелек и заглянула в него. Толпа настороженно выжидала.

— Но… Здесь больше, чем у меня было! Такой большой монеты у меня не было…

— Вы заслужили это, — сказала Тула. — Это за то беспокойство и огорчение, которое причинил вам негодяй, с которым я случайно связалась. Такого не должно было быть!

Старая женщина не знала, как отблагодарить Тулу, а все собравшиеся обнимали девушку и говорили, что она хваткая баба, хотя и из знатных. Понежившись немного в лучах похвал, Тула поспешила к своему коню, чтобы поставить его в платную конюшню, пока Мики не украл и его.

Она увидела, как двое мужчин ведут лошадь Мики.

— Подумать только, я нашел свою Бруну! — сказал один из них.

«Как я могла? — думала Тула. — Как я могла только подумать о том, чтобы провести с ним ночь? С этим мерзким чесуном, с этим грязным вором!»

Ее раскаяние и стыд были беспредельны.

Она решила отправиться из Гетеборга сразу, как только выполнит поручения. И поскакала прямиком в дом пациента Хейке. Но как неудобно было скакать в юбке!

Несмотря на позднее время, она постучала в дверь простого, но добротного дома, адрес которого был ей указан. Когда она изложила цель своего посещения, ее впустили и представили проживавшей там паре.

Больной оказалась женщина. Она страдала от жестокого ревматизма, и когда великолепные снадобья Хейке у нее закончились, она опять стала испытывать сильнейшие боли.

Поэтому Тулу они приняли с большой радостью.

— Но… — сказал мужчина. — Мы ждали юношу!

Черт! Опять она одела не ту одежду! Эфраим ждал девушку, а к нему явился мальчик. Здесь же было все наоборот.

Но последующие их слова успокоили ее:

— Да, ведь мы же хорошо знаем сына Хейке, Эскиля, и нам хотелось увидеть его.

Все-таки ей повезло, что она не оделась мальчиком и не стала выдавать себя за Эскиля! Иначе у нее были бы неприятности.

Она пояснила, что Эскиль неважно себя чувствует, что он простудился и остался на пару дней в Кунгельве.

— Ну и правильно, — согласился хозяин дома. — Да, вы, конечно, переночуете у нас.

Они пригласили ее по дружбе, без всяких задних мыслей. Тула почувствовала большое облегчение, снова общаясь с нормальными, культурными людьми. Теперь ей не надо было проводить ночь на сомнительном постоялом дворе, будучи к тому же одетой по-женски.

Все трое долго сидели и разговаривали, вспоминая округ Гростенсхольм. Тула заметила, с каким уважением они отзывались о Хейке и Винге, и ее так это обрадовало, что она просто выросла в собственных глазах.

Крепко и спокойно поспав этой ночью, она отправилась утром дальше, в Смоланд, куда более снисходительно настроенная по отношению к жизни и к людям, чем обычно. С собой у нее было теперь достаточно съестных припасов.

Она покинула Гетеборг без сожалений. Воспоминания о Мики только усиливали привкус горечи, который она по-прежнему ощущала во рту.

И это вызывало у нее недовольство собой.

Но Тула ничего не могла с собой поделать. Или это кровь Людей Льда бунтовала в ней? Как она могла усмирить ее? Неустанный поиск, разочарование по поводу того, что она не может быть обычной, довольной жизнью девушкой, любопытство, стремление к шокирующим, дьявольским переживаниям…

Быть Тулой оказалось вовсе не легко!

И во многом ей мешала ее ни с чем не сравнимая красота.

Впрочем, чисто внешне она была не так уж и красива. Но от нее исходила такая притягательная сила, от которой у людей временами перехватывало дыханье. Дело было еще и в ее безответственном легкомыслии, и в дьявольских искорках в ее глазах. И все это — под личиной ангела.

Да, когда Тула хотела, она могла быть ангелом. Она могла принимать совершенно невинный вид. Но именно тогда она и осуществляла свои коварные планы.

Ангел и Дьявол в одном лице.

Ангел с черными крыльями.

Она покинула Гетеборг в мирном расположении духа. Но очень скоро она вернулась к своим прежним привычкам.

Как в тот вечер, когда она подъехала к Буросу, городу ткачей…

Когда она с Хейке и Вингой ехала в Норвегию, их путь пролегал не через Гетеборг. Поэтому она была не уверена в выборе дороги и старалась пристроиться к местным жителям, направлявшимся туда же. Одним из ее попутчиков оказался коробейник из Вестергетланда, единственного места в Швеции, где разрешалась подобная торговля. Коробейники ходили пешком от дома к дому. Король Густав II Адольф решил навести порядок в торговле вразнос и основал с этой целью в 1660-х годах город Бурос, чтобы странствующие торговцы могли собираться там и законным образом торговать на рынке. Выполняли ли они королевский указ, сказать было трудно.

Тула не знала, что через Бурос ведет обходной путь. К тому же на этом пути — от Гетеборга до самого Вехьо — тянулись бесконечные вересковые пустоши, так что можно было скакать несколько дней и не встретить человеческого жилья.

Не подозревая об этом, она думала провести в Буросе время так же достойно, как и в Гетеборге, у пациентки Хейке. Поэтому она решила не останавливаться на постоялом дворе — это было слишком рискованно и неприлично для девушки из хорошей семьи. Когда она растерянно стояла на городской площади в яркий солнечный день, к ней подошел симпатичный пожилой священник и спросил, не может ли он чем-то ей помочь. Разговор их закончился тем, что он пригласил ее в свое скромное жилище.

Это предложение показалось ей подходящим, и она поблагодарила его.

Дом священника оказался не таким скромным, как он утверждал, там было много отменного серебра и подлинного фарфора. Оказалось, что этот пастор замещал окружного священника, пока тот находился в Стокгольме на какой-то церковной встрече. Так что вся эта роскошь принадлежала не ему, о чем он весьма сожалел.