Маргит Сандему - Цветок виселицы

— Да, когда вернусь. — Голос Дана звучал мрачно.

— Она хорошенькая?

— Не знаю. Меня устраивает. — Маделейн вдруг представилась ему бледной, невзрачной барышней, а ведь раньше он считал ее вполне привлекательной.

— Разве ты не влюблен в нее?

— Влюблен? Нет… — Дан поморщился. — Даже не знаю, что это значит. Игра для незрелых людей, которые выставляют себя на посмешище.

Ингрид удовлетворенно хмыкнула.

— Я тоже так думаю. Мужчины и впрямь очень смешны, когда распускают хвосты, словно павлины.

— Перед тобой, небось, многие распускали хвосты?

— Бывало, не скрою.

— Говорят, ты тоже выходишь замуж?

Ингрид пожала плечами.

— Выйду, когда захочу.

— Вот как? И как же зовут твоего жениха?

— Тур Эгиль Фредерик Севед Франке.

— Господи, что за имя! Кто он? Крестьянин?

— Нет. Офицер и младший сын помещика. Ему не светит получить усадьбу, вот он и решил жениться на мне ради Гростенсхольма.

— Так я и поверил, что только ради Гростенсхольма!

— А ты милый! — Ингрид кокетливо посмотрела на него.

— Глупая!

Ингрид рассмеялась.

Они остановились на ночлег в еловом лесу и долго сидели на своих попонах, пока Дан по обыкновению читал Ингрид очередную лекцию. Ему было приятно объяснять ей, чем он занимается, он был горд ее вниманием и говорил с увлечением.

Ночь была теплая и нетемная, их окружали ели и запах леса, влажный и терпкий.

— А ты знаешь, что моего учителя Улофа Рюдбека надоумил собрать коллекцию горных растений один мальчик…

— Не может быть!

— Да, ему всего восемь или десять лет. Он интересуется только растениями и животными. Его зовут Карл Линней. У его родителей хватило ума научить своего сына всему, что они сами знали о растениях. У них в Смоланде сказочный сад, это мне сказал Улоф Рюдбек, и маленькому Карлу выделили в саду отдельный участок. Но сейчас беднягу отдали в школу в Векше, где он страдает от глупости учителей, которые заставляют детей зубрить ненужные латинские названия и каждую неделю порют их за провинности, всех подряд, на всякий случай.

— Все взрослые — тупицы! — пробормотала Ингрид, вспомнив пастора, который отказался учить ее. — И как же этот мальчик надоумил твоего Рюдбека собрать коллекцию растений?

Дан не показал виду, что ее слова задели его за живое. Подумать только, назвать его идола, глубокоуважаемого профессора и ученого просто Рюдбеком!

— Мой учитель получил письмо от отца мальчика. Карл решил записывать в тетрадь все растения, зарисовывать их и давать им названия. Конечно, это было детской игрой. Но моему учителю эта мысль понравилась, он вовсе не собирался заимствовать ее у мальчика — у него созрел далеко идущий план. Он не сомневается, что когда Карл Линней вырастет, из него получится выдающийся ботаник. Поэтому он поручил мне собрать коллекцию горных растений. Чтобы мальчик мог изучить их.

— Замечательно, — Ингрид торжественно кивнула головой. — Я помогу тебе собирать редкие растения.

— Спасибо, но не надо повторять ошибок всех новичков, которые берут только те растения, которые им понравились. Они срывают лишь самые диковинные растения и не обращают внимания на те, что растут у них под ногами. Люди многое знают о редком камышовом луне и красном коршуне, но почти ничего — о заурядном скворце.

Ингрид улыбнулась, однако была уязвлена. Она как раз не хотела собирать одуванчики или репей.

Оба помолчали, потом Дан спросил:

— А ты влюблена в этого… с именами?..

Ингрид фыркнула, не выразив ни малейшего почтения к своему жениху.

— Зачем же ты собираешься выйти за него замуж?

Она пожала плечами.

— Как тебе сказать… за кого-то все равно надо выйти, хотя бы ради родителей. К тому же я единственная наследница Гростенсхольма и Линде-аллее. Долг обязывает меня выйти замуж.

— Вот уж не думал, что у тебя есть чувство долга.

— Ты не ошибся, — серьезно сказала Ингрид. — Но ради своих родителей я готова на все.

— Молодец! — Глаза Дана потеплели.

— Не болтай! — Ингрид была смущена его похвалой. — Хочешь, чтобы я отплатила тебе той же монетой? Пожалуйста! Ты так умен, Дан, так сильно преуспел в жизни! Сам профессор Улоф поручил тебе столь ответственное дело!

Дан улыбнулся:

— Признаюсь, слушать это не особенно приятно. Тем более, что это не вся правда.

— А в чем же вся правда?

— Я сам упросил профессора послать меня в Норвегию. Он считал, что я еще слишком молод для научного путешествия.

— Ты не опасался лишиться его дружбы?

— Конечно, опасался. Но разговоры с бабушкой Виллему и книга прадедушки Микаела произвели на меня неизгладимое впечатление. Мне неудержимо хотелось увидеть Долину Людей Льда.

— Ага! — торжествующе воскликнула Ингрид. — И ты такой же! Ты ничем не отличаешься от нас!

Дан слабо возразил ей:

— У меня есть своя теория о могиле Тенгеля Злого. Я уверен, что она существует, и предполагаю, где именно. Конечно, мне больше нравится собирать растения. Единственное, что я сделал, — настоял на том, чтобы поехать в Норвегию.

Ингрид вдруг встрепенулась:

— Тс-с-с! Слышишь?

— Нет, что там?

— Тихо, не шуми!

Дан вслушивался до звона в ушах и, наконец, услыхал приближающийся конский топот.

Вскоре внизу на дороге показался всадник. Высокий, широкоплечий, он несся вперед, как демон.

Ингрид схватила короб, который был приторочен к ее седлу и который она все время придерживала руками, и заползла с ним под ели.

— Меня тут нет, — прошептала она Дану.

Дан не успел даже удивиться, все его внимание было поглощено всадником. Он тоже уже догадался, кто это. Таким грозным и страшным мог быть только один человек.

Ульвхедин, как и ожидалось, проехал мимо. Дан уже собирался позвать Ингрид из ее укрытия, но не успел.

Грозный всадник остановил коня. Дан хорошо видел его при свете луны. Неподвижная, застывшая тень как будто подстерегала добычу.

Потом Ульвхедин повернул коня и поехал к тому месту, где притаился Дан. Вид Ульвхедина не предвещал добра.

Только теперь Дан понял, почему он так хорошо разглядел Ульвхедина. Того окружала едва видимая синеватая аура. Аура гнева? Или решимости? Этого Дан не знал.

Ульвхедин не мог видеть их убежища! Лошади были спрятаны в елях, да и самого Дана невозможно было разглядеть среди веток. Должно быть, Ульвхедин учуял добычу своим звериным чутьем.

В Гростенсхольме Дан не боялся его, несмотря на его свирепый облик. Но здесь Дан вдруг ослабел от страха.

Он встал.

— Это ты, Ульвхедин? Ты напугал меня.

— Где Ингрид?

Голос звучал резко, хрипло, нетерпеливо.

— Ингрид?

— Не притворяйся. Этим ты ничего не выиграешь.

Ульвхедин спрыгнул с лошади и подошел к Дану, который пытался скрыть свою робость. Таким он Ульвхедина еще не видел. Желтые глаза превратились в узкие щелки, однако они пылали огнем, зубы, оскаленные, как у рыси, поблескивали в темноте.