Маргит Сандему - Дочь палача

Андреас встал.

— Итак, чего же мы ждем? Калеб, Маттиас! Сейчас же едем в столицу!

В глазах Эли появилась тревога.

— Но, Андреас, — возразила Матильда. — Как же быть с помолвкой? Подумай о своей возлюбленной! И священник здесь…

— Да, конечно, — пристыженно произнес он, садясь рядом с Эли. — Прости, любимая, я несколько погорячился.

Улыбнувшись, Эли сжала его руку.

— Вы трое перекусите и немедленно отправляйтесь в город, — сказала Габриэлла. — Думаю, это не следует откладывать до завтра. А после вашего приезда мы отпразднуем помолвку.

— А как же моя длинная речь? — недовольно произнес Калеб. — О том, что не только не потерял дочь, но еще и приобрел сына и все, что к нему прилагается?

— Тебе придется пока на этом закончить, — сказала Габриэлла, — а остальное оставить до свадьбы. Когда ты напоишь всех гостей так, что они будут валяться под столом, ты сможешь произнести свою марафонскую речь!

— Пожалуй, ты права, нам следует сейчас же отправляться в путь.

Приезжий тоже встал и произнес:

— Было бы очень любезно с вашей стороны, если бы вы… Дело в том, что Августина имела при себе большую сумму наличными, и поскольку наследником являюсь я, то…

Вот оно в чем дело!

— Конечно, — коротко сказал Калеб. — Но я думал, что вы… уже получили деньги от того неизвестного, имеющего серьезные намерения человека из округа Гростенсхольм…

Приезжий страдальчески посмотрел на него.

— Вы действительно хотите ехать в Кристианию прямо сейчас? — озабоченно спросила Лив. — Говорят, в Копенгагене свирепствует страшная чума и эпидемия готова вот-вот начаться в Кристиании. Возможно, она уже началась…

— Я ничего об этом не слышал, — сказал Маттиас.

Она всплеснула руками.

— Я так волнуюсь за Сесилию и ее семью. Не могу спать по ночам!

— Габриэльсхус далеко от Копенгагена, бабушка, — сказала Габриэлла. — А папа с мамой такие осторожные, они позаботятся и о малютке Лене.

— Наверняка нет никакой опасности, — стал успокаивать ее Маттиас. — Но я сегодня не смогу поехать с вами, Андреас. Я уже обещал посмотреть двух больных детей. В округе эпидемия кори, а дети — годовалые.

— Да, конечно, тебе следует в первую очередь подумать о них. Мы с Калебом справимся одни.

— Тогда я покидаю вас прямо сейчас, — сказал Маттиас. — Сожалею, что тебе испортили такой день, Эли. Но мы наверстаем упущенное чуть позже! А теперь выпьем за счастье молодых!

Не успели они осушить бокалы, как вернулся мальчик, посланный за судьей, и сообщил, что судьи нет дома, но что он вернется завтра утром.

Хильде показалось, что все вокруг опустело, когда трое уехали — ей не хватало их всех. Но она знала, что теперь ей уже больше всего не хватает не Андреаса. Не то, чтобы она испытывала те же чувства к Маттиасу, этого не было, так легко настроение не меняется. Но у нее было чудесное ощущение, что о ней кто-то заботится. И Маттиас Мейден был в ее глазах просто ангелом.

Нет, хватит называть его ангелом! Она знала, что он был очень человечен, имел обычные человеческие потребности, страсти и недостатки. Но он был таким удивительным! Она улыбалась, глядя через окно, как их фигуры исчезают за холмом. Она видела их силуэты на фоне неба, видела танцующих под ними коней: что-то сказав друг другу, они подняли руку в знак приветствия и разъехались. Калеб и Андреас направились на восток, к большой дороге, Маттиас поскакал по лесной тропинке.

Брат Августины дал им адрес знаменитой мадам Сване. Поздно вечером они подъехали к ее дому, находящемуся на одной из самых красивых улиц Кристиании, и постучали в дверь.

Мадам открыла им. Это была грудастая, напудренная и надушенная женщина, одетая в бархат, выглядевшая очень респектабельной. Все в ее доме свидетельствовало о вкусе, богатстве и благородстве. И о хорошем достатке.

— Чем могу быть полезной господам? — сладким голосом спросила она, глядя на них понимающими глазами.

— Нам нужно кое-что спросить у вас, мадам Сване, — сказал Калеб. Они договорились, что он будет вести переговоры, он был постарше и к тому же знал законы.

— Разумеется, пожалуйста! Господа желают узнать что-то о приличных дамах? С планами на брак, так сказать.

— Нет, нет, благодарю за любезность, мы наслышаны о вашем замечательном заведении, но мы пришли, чтобы навести справки по одному неприятному делу. Мы сотрудничаем с представителями власти, и дело обстоит так, что один из ваших клиентов злоупотребил вашими благими намерениями.

Лицо мадам застыло.

— Поймите нас правильно, — добавил Андреас. — Мы в высшей степени доверяем вам, но вы сами оказались обмануты.

Она села за письменный стол и попросила их сесть напротив. Она была настороже, и в то же время ей хотелось узнать, в чем дело.

— Меня зовут Андреас Линд из рода Людей Льда, — начал Андреас, — а это мой друг и родственник Калеб. Он изучал право, заседал в Лагтинге. Два месяца назад мы обнаружили на моей земле трупы совершенно незнакомых женщин.

Дама отпрянула назад.

— А сегодня к нам приехал человек, — продолжал Калеб. — Он разыскивает свою сестру, которая исчезла в апреле. Судя по описанию, ею оказалась одна из тех четырех женщин.

— Но какое это имеет отношение ко мне?

— Эта женщина была у вас, — сказал Калеб, подавшись вперед. — И она сообщила в письме к брату, что собирается ехать в Гростенсхольм, где мы живем, вместе с человеком, с которым она познакомилась через вас.

— Но как же это… — растерянно произнесла она. — Могу ли я взглянуть на это письмо? Оно у вас?

— Да, конечно.

Андреас протянул ей письмо.

Она быстро пробежала его глазами, потом глубоко вздохнула.

— Кто бы мог подумать! Такой представительный человек. И всех четырех женщин!..

— Всех четырех? — в один голос произнесли оба, глядя друг на друга. — Что вы хотите этим сказать?

— Все мои клиенты, как мужского, так и женского пола, получают на выбор четыре имени. В данном же случае этот господин искал себе незамужнюю женщину или вдову зрелого возраста, образованную, из хорошей семьи, с хорошим приданым, поскольку сам он очень состоятельный и не авантюрист.

— Когда он приходил к вам?

Она задумалась, потом выдвинула ящик стола и вынула какие-то бумаги.

— Он был здесь в прошлом году 30 июля. После того, как была подтверждена правильность его данных, он явился неделю спустя, взял четыре адреса и хорошо заплатил за это. Больше он не показывался.

— Так у вас принято?

— Да, я очень тактична.

— Но разве это не рискованно?

— Все дают письменное обязательство не разглашать имен, которые они здесь узнали. Ко мне никогда не поступало жалоб.

«Еще бы, какие могут быть жалобы! — подумал Калеб. — Если так будут поступать со всеми ее клиентами!»