Маргит Сандему - Гора демонов

Он пришел слишком поздно.

Женщина умирала. Он укрыл ее изуродованное тело и сосредоточил свое внимание на новорожденном. Это была очень красивая маленькая девочка, несмотря на то, что глаза у нее были желтыми. Это было признаком того, что она отмечена проклятием.

Его сестра с разницей в сорок пять лет. Он осторожно поднял малышку, желая унести девочку к себе в дом. Но в дверях стоял отец.

— Ты все еще не похоронил эту бабу? — зарычал Гиль. — Оставь ребенка, сосед позаботится о нем, а ты не сможешь, ведь ты одинок. Наведи здесь порядок. Я не смогу жить в этой грязи!

Он выскочил во двор, намереваясь привести соседа.

Крестьерн посмотрел на лицо женщины. Он никогда раньше не видел ее так близко и вспомнил, что Гиль много раз проклинал ее за непокорность. Она не позволяла ему наказывать ее, каким бы разъяренным он ни был. Пыталась даже бежать от него несколько раз, и он вынужден был запирать ее в доме. Да, Крестьерн смог это сейчас понять. Женщина, лежавшая здесь, была необычной. Гордой, сильной. Ему стало бесконечно жаль ее. В этот момент она открыла глаза и в последний раз изнуренно посмотрела на свет. Взглянула на Крестьерна, на дитя у него в руках.

— Ты хороший человек, — еле слышно прошептала она. — Позаботься о ребенке!

— Обещаю, — сдавленным шепотом произнес Крестьерн. — Никто не причинит зла твоей дочери.

— Дочери, — улыбнулась она и испустила последний вздох.

Когда девочке исполнилось три года, Гиль потребовал, чтобы она жила в его доме. Она была уже достаточно большая, чтобы помогать ему. Крестьерн и соседи пытались протестовать, но бороться с Гилем никто не стал. Он ясно показал свою силу. Однако Крестьерну удавалось изредка встречаться со своей маленькой сестрой, когда этого не видел Гиль. Девочка и сама прибегала к брату, когда нуждалась в утешении. Он видел, какой ужас ей приходится переносить. Но вот наступил день, когда ей исполнилось пять лет. Она была в гостях у брата, Гиль же ушел на охоту. Но злой отец вернулся слишком рано и обнаружил, что девочка сидит за обеденным столом у Крестьерна. Гиль рассвирепел и набросился на нее, на этого бедного ребенка. И тут Крестьерн не выдержал. Не думая ни о чем, он схватил лом, стоящий у стены и со всей силой ударил им по голове отца. Он наносил удары раз за разом. Обладавший огромной силой сын Тенгеля схватил своего же сына и, словно варежку, бросил его о стену.

— Так закончилась моя жизнь, — сказал в заключение Крестьерн.

Люди в зале пытались представить себе весь тот ужас, о котором он рассказывал.

Андре, исследователь рода, статистик, поднялся с места и, глядя в свою записную книжку, спросил:

— Твоя сестра родилась в 1245 году?

— Примерно так, — ответил Крестьерн.

— Мы глубоко сожалеем о твоей судьбе, — сказал Андре.

— Видимо, жизнь тогда в долине Людей Льда напоминала ад.

— Это слишком мягко сказано.

— Но если твоя бедная сестра была отмечена проклятием, значит она была сторонницей Тенгеля Злого? Сегодня здесь ее, конечно, нет.

— Ничего подобного. Она здесь.

В зале наступила мертвая тишина. Но вот Тула пришла в себя:

— Крестьерн, мы просим тебя держаться вблизи подиума, так как мы хотим послушать тебя позднее. А сейчас Совет вызывает сестру Крестьерна.

Они почти ожидали этого. Красивая, отмеченная проклятием его сестра оказалась никем иным, как Дидой.

Внучка Тенгеля Злого! Это была она!

Она стояла на подиуме.

— Я сводная сестра Крестьерна, — спокойно произнесла Дида. — Спасибо тебе, любимый брат, за то, что ты пытался сделать для меня в тот раз! Я никогда этого не забывала, как и того, что ты вынужден был пожертвовать своей жизнью ради меня.

Они обнялись — одинокие брат и сестра, пришедшие из ледяного мира. В глазах у них блеснули слезы. Затем Крестьерн спустился и сел неподалеку от подиума. Тула также отошла в сторону. О себе Дида может рассказать и сама.

«Ни у кого, кроме Диды не было основания так сильно ненавидеть Тенгеля Злого».

Кто это сказал? Странник? Ветле?

Да, он.

У нее были причины ненавидеть и своего отца, Гиля Свирепого!

Дида, женщина из далекого прошлого, производила величественное впечатление. Ее мать была норвежкой, об этом говорил рост Диды. Однако черты ее лица являлись несомненным доказательством смешения востока и запада. Это буквально завораживало людей. Черные волосы были собраны на затылке в пучок и обрамляли прекрасное лицо с выступающими скулами. Габриэлу казалось, что осанка у нее королевская, а голос почти гипнотизирующий. Но то, что она отмечена проклятием, видно было сразу. Глаза ее блестели серо-желтым огнем.

— Мой фантастический брат, Крестьерн, забыл рассказать о том, что в тот раз, когда мне было пять лет, он защищал нас обоих. Гиль убил его, да, и я скорбела о нем долгие годы, но и Крестьерн огрызался весьма сильно. Раны, нанесенные им Гилю Свирепому, сыну Тенгеля Злого, оказались смертельными. Тот умер в кровати спустя четырнадцать дней. Это был такой поступок, за который вы не должны осуждать моего брата.

— Понимаем, — промолвила Тула, стоявшая сзади.

Она попросила Диду рассказать подробно о ее жизни, так как она была загадкой для всех собравшихся.

Дида согласно кивнула головой и начала свой рассказ. Все в зале затаили дыхание, ведь если и был кто-то, кто мог снять покровы тайны со времени Тенгеля Злого, так это Дида, жившая одновременно с ним и почти равная ему по происхождению.

— Здесь уже говорили, что моя мать происходила из влиятельного норвежского княжеского рода, проживавшего в Аустроте.

В это охотно все поверили. Было видно, что Дида княжеского рода.

— Гиль просто украл мою мать. Она была приведена в долину против своей воли. Он держал ее в своем доме взаперти и, поскольку она принадлежала к такому известному роду, с изысканной жаждой мести безгранично мучил и терзал ее, переходя все границы дозволенного. Бедная женщина умерла, рожая меня. Детство мое было не из легких, могу вас в этом заверить. Хейке, живший вместе со злобным, отмеченным проклятием отцом, вероятно, понимает, о чем я говорю.

— Полностью, — воскликнул Хейке.

— Мой сводный брат Крестьерн был для меня утешением. Но у него хватало и своих забот. С одной стороны его отец, Гиль, который мучил и терзал его по всякому поводу. С другой — его несчастный брак. Его жена родила ему сына отмеченного проклятием и умерла во время родов. Но о своем сыне Крестьерн сам расскажет позднее. Его сын был единственным, кому время от времени было позволено покидать долину Людей Льда. Он был любимчиком Тенгеля Злого.

Дида немного помолчала.

— В 1250 году или что-то около этого, в долине мы точного времени не знали, погибли оба — Гиль и Крестьерн. Я снова осталась без семьи, так как сын Крестьерна был смертельно опасен. В то время ему было двадцать пять лет, и он часто находился вне пределов долины, к радости всех живших там. Но что говорили те, кто жил в Трённелаге, мне неведомо. Я могу только догадываться.