Маргит Сандему - Гора демонов

Габриэлу, пытавшемуся было составить на листке бумаги подобие генеалогической таблицы рода, показалось трудным выпутаться из обилия имен, которые приходилось ему слышать. Не говоря уже о годах! Он со вздохом отложил ручку в сторону и откинулся на спинку кресла.

— Сдаешься, Габриэл? — улыбнулась ему Тула. — Согласна. Слишком много за один раз, но потерпи еще. Сейчас пойдут не отмеченные проклятием, и на них мы не станем задерживаться долго. Скоро закончим и с этими предками Людей Льда в Норвегии.

Спасибо, утешила! А потом? Габриэлу было ясно, что предстоит еще многое. Стоит только взглянуть на верхние ряды, чтобы понять это. Таран-гайцы и… и то, что еще хуже!

Трое детей Хальварда, в том числе две дочери, Юрса и Катерине, находились в зале. Сына звали Павел. Хальвард как человек религиозный очень хотел, чтобы у сына было библейское имя. Но не помогло и имя, позаимствованное из Библии, ибо именно на Павла наложило свой отпечаток злое наследство, умертвив мать при его рождении. И писцы, ведшие протокол собрания, вынуждены были занести его в список возможных противников на заключительной стадии борьбы. Таких сейчас набралось уже довольно много: Гиль, Олавес, Гуро, Ингегьерд, Павел… Поскольку в те времена детей в каждом поколении появлялось мало, то почти каждый второй из них был отмечен проклятием. И еще многие, видимо, будут занесены в список противников.

Оставаться в Тронхейме Хальвард дальше не мог. Павел был серьезно отмечен зловещим наследством как физически, так и духовно. Несмотря на все тяжесть своего положения, они были вынуждены вернуться в долину Людей Льда, чтобы обезопасить себя от ненависти и невежества населения. Дорогу в долину знали только те, кто бывал там. Просто по желанию найти ее было невозможно. Сомнительные людишки, пытавшиеся скрыться там от закона, могли попасть в долину только с помощью тех, кто там жил. Могло показаться удивительным, что кто-то еще изъявлял желание жить там после того, как Тенгель Злой больше не удерживал никого своей колдовской хваткой. Однако это было совсем не так. Многие причины удерживали там семьи, пришедшие с востока, беглецов, поселившихся здесь и их потомков. Во-первых, зловещая слава долины. Нелегко было устроиться в Треннелаге выходцам из долины Людей Льда. Это, прямо говоря, было опасным для жизни. Охота на ведьм была в то время в полном разгаре. Во-вторых, в долине жить все же было можно. Люди могли обрабатывать землю, охотиться, ловить рыбу. И, в-третьих, у них был здесь дом. Слишком многие за пределами долины были бездомными или жили гораздо хуже, чем здесь. Им приходилось переживать холодные зимы и неурожайные годы. Летом же в долине было до удивления хорошо, и тот, кто покидал ее, всегда испытывал огромное стремление любым способом вернуться обратно.

Хальвард будучи ребенком жил в долине, и ему не составило труда отыскать дорогу назад. Но как же тяжело было у него на сердце, когда он, вдовец с тремя детьми, стоял перед ледяными воротами и глядел на красивую, но изолированную от мира долину. Он со смешанным чувством посмотрел на своего маленького сына. Конечно, он любил мальчика, но нрав у малыша был трудным. И родился он с навыками заклинателя духов. Уже через несколько лет жители долины стали не выносить его присутствия. Павел, по правде говоря, был смертельно опасен. Не один раз его подозревали в воровстве, налетах, колдовстве со злыми намерениями и даже в убийстве. Был он чрезвычайно высокого роста, двигался, словно на шарнирах, и, казалось, всегда угрожал людям, назойливо рассматривая их своими желтыми глазами. Что-то неописуемо злобное, уклончивое было в его взгляде. Он незаметно бродил вокруг, и люди не испытывали к нему доверия. Крестьяне и их семьи ненавидели его.

Когда ему стукнуло шестнадцать лет, от него забеременела девушка. Это переполнило чашу терпения жителей долины. Все мужчины, да и часть женщин, однажды вечером устроили на него засаду. Павел почуял недоброе и, зорко осматриваясь, остановился на тропинке между домами. Но преследователи, которые на этот раз вовсе не собирались дать ему возможность улизнуть, выскочили немногим раньше и напали на него. С собой у них была веревка. Павел все же успел произнести заклинание, и руки у тех, кто столкнулся с ним лицом к лицу, застыли на пол пути к цели. Но мужчин было много, и петлю затянули. Ему было всего шестнадцать лет…

Хальвард скорбел о нем. Скорбел о том, что не смог сделать большего для сына. И он позаботился о бедной девушке, которая спустя несколько месяцев родила дочь, Бергдис, ставшую прародительницей ветви Тенгеля Доброго. Сам же он появился на свет намного позднее.

Благодаря детям Хальварда род разделился на три ветви — к отчаянию Габриэла, который все еще стремился составить родословную. Он не мог подыскать место для троих на одной и той же линии. Юрса родила дочь Анну и сына Яхаса, отмеченного проклятием. У Павла тоже родилась дочь, Бергдис.

— Появилось четыре ветви, — громко воскликнул Уле.

Юрса, стоявшая возле своего кресла вместе с сестрой Катериной, улыбнулась мальчику.

— Может быть и так, Уле. Но видишь ли, те двое, освободившиеся от проклятия, мой сын Яхас и дочь Катерины Эстрид, поженились. Они были в близком родстве, двоюродный брат и двоюродная сестра, а это в нашем роду опасно. Однако оба они были довольно безобидны. Их с самого детства, как говорится, водой нельзя было разлить. Будто не могли они обходиться друг без друга. Отец отдал им в наследство клад Людей Льда, и они, само собой разумеется, проводили с ним эксперименты и делали все, что не терпит дневного света. Мы не могли их разлучить. И после того, как у них родилась дочь, мы позволили им сочетаться браком. Впрочем, Уле, ты же встречался с ними. Яхас твой покровитель, а Эстрид покровительница Гро.

Тут эта известная пара вынуждена была встать и показать себя присутствующим. У них были узкие желтые глаза, проклятие ударило по ним. Но их появление вызвало в зале смех, который был просто необходим. Их непритворная радость от того, что они вместе, взволновала всех.

— Ну, не красива ли она? — воскликнул длинный и нескладный Яхас и крепко прижал к себе маленькую пухленькую Эстрид.

Конечно, присутствующие в зале встречали и более красивых женщин, но все поняли, что он имел в виду. Эстрид выглядела кругленькой и производила впечатление доброй и веселой женщины. Они стояли друг против друга и, радуясь тому, что находятся вместе, подпрыгивали и смеялись. Ни один человек в зале не смог сохранить серьезности.

Тут Эстрид внезапно остановилась.

— Но, Яхас, ты снова не застегнул рубашку!

— Должен же я показать собранию те две волосинки, что растут у меня на груди, — воскликнул тот в ответ.