Маргит Сандему - Крылья черного ворона

— А-а, это на моем родном языке, — уклончиво ответил Хейке, — но я никогда не использовал свои способности в злых целях.

— Это мы знаем.

— И вот теперь нужда стоит у наших дверей. Не хотите ли вы… чтобы я кое-что предпринял? То, чего я никогда раньше не делал, но что, согласно Сёльве, можно сделать?

Они знали, что он никогда не называл Сёльве отцом. И на это были свои причины. У человека, который целых пять лет мучил своего маленького ребенка, нет прав называть себя его отцом.

Подумав, Милан сказал:

— То, о чем ты думаешь… принесет ли кому-нибудь вред?

— Нет.

— Связано ли это с какой-то опасностью?

— Не думаю. Я могу сказать лишь одно: это противоречит всем общепринятым нормам. Поэтому вы не должны рассказывать об этом никому в деревне. И прежде всего — священнику!

— Мы не можем служить культу Сатаны!

Хейке покачал головой.

— Это не имеет никакого отношения к Сатане.

— Не мог бы ты рассказать нам…

— Я не имею на это права, — ответил Хейке. — Если другие узнают об этом, они захотят присвоить это себе…

И тогда Милан понял, что собирается сделать Хейке. Быстро кивнув, он сказал:

— Сделай это! Попытайся! Мы ни о чем тебя не будем спрашивать!

Елена удивленно смотрела на них, но они больше ни о чем не говорили.

В эту ночь Хейке ушел спать в хлев, потому что ему нужно было побыть одному. Милан помог ему устроить постель рядом с овечьим стойлом, потом понимающе и таинственно кивнул ему и вышел.

Хейке было тогда всего четырнадцать лет. Ему было страшно. Но он должен был помочь тем, кто так бескорыстно заботился о нем.

Когда во дворе все затихло, он сел на своем ложе и снял с себя мандрагору, которую постоянно носил на шее. Он смотрел на этот старый гротескный корень, к которому, подобно Сёльве, не смел прикасаться.

Эта мандрагора прошла через многие руки. И многих из этих людей Хейке совсем не знал. Ему было известно, что когда-то корень принадлежал Тенгелю Злому, который поплатился за это. И то, что мандрагора одолела Тенгеля Злого, свидетельствовало о ее принадлежности к силам добра.

Прошло много-много лет, и мандрагора оказалась в руках Тенгеля Доброго. Потом — в руках Суль, несшей в себе проклятие рода Людей Льда и использовавшей силу этого корня. Тарье мандрагора не принесла никакой пользы — возможно, потому, что он не придавал ей никакого значения. Но Колгрим, бедняга Колгрим, унес ее с собой в могилу. И более восьмидесяти лет она пролежала под землей, пока на ее поиски не отправились в Долину Людей Льда такие безумцы, как Ульвхедин, Ингрид и Дан.

И тогда они обнаружили жуткую вещь: мандрагора сама выбралась из могилы и пыталась ползти к людям.

Далеко ползти ей не пришлось: спустя восемьдесят лет она попала в руки таких же, как и ее предыдущий хозяин.

Мандрагору взяла Ингрид. Впоследствии мандрагора явно дала ей понять, что желает принадлежать Даниэлю, сыну Ингрид и Дана. Много раз она спасала ему жизнь, благодаря ей Шира смогла осуществить свое паломничество в пещеры Горы четырех ветров.

Даниэль передал мандрагору своему сыну Сёльве, потому что тот клянчил ее у него. Но Сёльве так и не использовал мандрагору, так же как и Даниэль после него.

И еще до рождения Хейке мандрагора пробудилась к новой жизни. Она защитила беспомощного мальчика от Сёльве, а также от соседства с Тенгелем Злым.

Теперь мандрагора принадлежала Хейке.

Это означало, что она оберегает его, подобно тому, как она оберегала Даниэля во время его путешествия в далекую страну Таран-гай.

Впервые Хейке решил испробовать ее силу.

Он хорошо знал, для чего она используется, об этом ему рассказывал Сёльве. Обладая множеством свойств, мандрагора могла приносить своему владельцу богатство.

Хейке не хотел причинять вред другим, к примеру, присваивая себе чужие деньги.

Сосредоточив взгляд на мандрагоре, он произнес своим ломающимся мальчишеским голосом:

— Ты мой друг, так же как и я — твой, ты это знаешь. Мы должны помочь тем, кто заботился о нас столько лет. Дай мне знак о том, как я могу помочь им! Я хочу сделать все честно, своим трудом, ты дашь мне только идею, зажжешь во мне искру. Обещаешь мне сделать это?

Мандрагора не шевелилась. Но он и не ждал этого. Она поступала так только в особых случаях.

— Или ты бережешь силы, пока я не стану достаточно взрослым, чтобы отправиться в мир? Отправиться домой, на Север? Возможно, сейчас у тебя нет желания что-либо делать? Но мы должны помочь им, они ведь были так добры к нам. А один я это не смогу сделать. Прошу тебя, мой друг, ведь ты сопровождал меня во всем, ты не покидал меня в те трудные годы, о которых я вспоминаю теперь как о кошмарном сне… Ты знаешь, о чем я говорю, не так ли? Как меня охватывал панический страх всякий раз, когда я оставался один в маленькой комнате, залезал в яму или бывал заперт в доме. Мать и отец знают об этом, им приходилось бить меня по лицу, чтобы вывести из неподвижности или прервать кошмарные сны.

Хейке очеловечивал этот корень, по форме напоминающий человечка. Несмотря на свой многовековой возраст, корень был в целости и сохранности без единой царапины.

На вид корень был совершенно свежим.

Повесив корень на крючок рядом с постелью, он лег, предоставив своему товарищу право решать все самому.

Ему не приходила в голову мысль, что он ведет себя смехотворно. Нормальный человек принял бы его за сумасшедшего, разговаривающего с высохшим корнем! Но Хейке так не думал.

В ночной тишине, нарушаемой лишь шорохами жующих жвачку и ворочающихся животных, Хейке заснул.

Он придавал большое значение снам. Ему рассказывали, что мандрагора часто является человеку во сне. Так было с Ингрид, его… Кем она ему приходилась? Да, у его прабабушки.

И так было теперь с Хейке, этим молодым отпрыском Людей Льда, оказавшимся вдали от своих сородичей и постоянно тосковавшим по Северу. Его тянуло к таким же, как он, способным понять его.

Он увидел во сне старый дом Елены, стоящий на бесплодном каменистом откосе, где теперь паслись овцы. Но дома Сёльве, где с Хейке обращались так бесчеловечно, поблизости не оказалось. Вместо этого Хейке увидел склон, поросший странными растениями, похожими на кустарник… Сначала он не понял, что это такое, но потом увидел, что это виноградная лоза. Он застонал во сне. Какой колоссальный труд! На этих бесплодных склонах! Никто в Планине не выращивал виноград, он здесь не приживался. Виноград выращивали южнее, в плодородных местностях Южной Словении. Но не здесь.

Хейке снилось, что они с Миланом работают до изнеможения, чтобы собрать весь урожай. К ним приходило множество людей, которые восхищались их работой, благодарили их за то, что они попытались сделать немыслимое, покупали у них виноград.