Маргит Сандему - Околдованная

— Нельзя ли мне немного воды?

Ей приподняли голову, дорогие руки поднесли ко рту ковш. Затем она бессильно повалилась на кровать.

— Приведите Ханну, — прошептала она. Тенгель вздрогнул.

— Ты совсем рехнулась?

Женщины перекрестились.

— Разве кто-то другой может помочь сейчас моему ребенку? — спросила Силье. — Он умрет, Тенгель!

Ты тоже, подумали все.

— Мы еще немного подождем, — сказал он невнятно. — Может быть, все еще образуется.

Но изменений не было. Разве что Силье стала еще слабее.

Наступили сумерки. Они зажгли редко используемые лампы с рыбьим жиром и поставили их вокруг ее постели. Словно она уже умерла, подумал Тенгель, содрогнувшись. Он почувствовал себя бессильным до отчаяния и не знал, чем можно было бы помочь. Неожиданно дверь распахнулась, и все вздрогнули. На пороге стояло самое омерзительное создание, какое Силье когда-либо приходилось видеть. Женщины громко вскрикнули, бросились в соседнюю спальню для детей и заперли за собой дверь.

— Силье звала меня, — сказала Ханна. Даже Тенгель отступил назад.

— Выйди вон, глупый юнец, с этим ты не справишься. И держи также подальше этих бесполезных женщин!

Он пошел к двери. Силье со страхом глядела на это создание, которое ковыляло на опухших ногах по направлению к кровати. Она никогда не могла представить себе нечто подобное и теперь поняла предубежденность Тенгеля в отношении наследников.

— Еще раз добрый день, матушка Ханна, — произнесла она, запинаясь и дрожа.

Тенгель обернулся у двери. Еще раз? У Силье были секреты от него? Но он не имел времени на раздумья, потому что Ханна знаком велела ему уйти. Он покинул комнату, преисполненный страха. Но прогнать Ханну теперь — на это он не отважился. Против нее не восстают!

Если бы Ханна оказалась за пределами долины, ее давно бы сожгли на костре, подумала Силье. Это была ведьма, самая настоящая колдунья. Ее глаза буквально таращились из-под клочьев серо-стальных волос, а запавший рот улыбался дьявольской улыбкой. Висевшая на ней одежда состояла из полуистлевших лохмотьев. Силье пришло в голову, что эта женщина носила свою одежду, вероятно, все время после своей смерти. Да, это была фантазия, но она не могла от нее освободиться. Кожа у Ханны была болезненно желтой и серо-черной, потому что ее никогда не мыли. Ее глаза были такого же цвета, как у Тенгеля, но гораздо бледнее, и все-таки они были такими жгучими, что казалось, будто она видела Силье насквозь. Ее голова была низко посажена между плечами, поднятыми, как у разъяренного зверя. Силье почувствовала, что ее может стошнить. Она не представляла себе, как скроет свое отвращение.

— Дай Ханне взглянуть на тебя, — сказала старуха удивительно звучным голосом. — Посмотрим, не достанем ли мы девочку.

— Девочку? — повторила Силье, широко раскрыв глаза. — Вы знаете…?

— Конечно, я знаю! Не бойся, ты оказала услугу мне — теперь я окажу ее тебе. И кроме того, мы же обе хотим иметь живого ребенка, не так ли?

Силье кивнула. В тот же миг ее тело стало сотрясаться от нового приступа боли. Ханна покачала мерзкой головой.

— Это нехорошо. Сначала мы дадим тебе кое-что, чтобы подкрепить тебя, потому что это будет стоить тебе сил, девочка! Да, это Тенгель! Он стоил жизни своей матери, он, действительно, жесток со своими женщинами.

Она порылась в карманах своих лохмотьев. Силье пыталась не вдыхать вонь, исходившую от старухи, не смотреть на ее кривые руки, на черные поры и морщины.

— Вот… У тебя есть вода?

Силье показала жестом. Ханна взяла деревянный ковш и дала ей беловатый порошок. Дрожащими руками Силье приняла ковш и проглотила порошок с водой, затем посмотрела на Ханну глазами раненого животного.

— Помоги мне, — прошептала она.

Ужасная старуха кивнула.

— Никто зря не зовет Ханну. Все должно пройти хорошо.

Силье не была так в этом уверена, но все-таки она была благодарна. Подождав немного, Ханна вынула другой порошок. На этот раз серо-зеленый и с таким запахом, что ноздри у Силье начали вибрировать. Она непроизвольно откинула голову назад.

— Выпей — это расслабляет тугие ноги.

Силье не осмелилась ослушаться. Подсознательно она поняла, что не следует спрашивать, что содержит этот порошок. Здесь были явно не только травы, нет!

— Так, — сказала Ханна. — Теперь подождем. Тебе следовало бы сидеть на стуле, но думаю, ты этого не осилишь.

В комнате наступила тишина.

— О… нет! — Силье скорчилась от жгучей боли под ложечкой.

Ощущение было такое, словно внутри у нее было битое стекло или серная кислота. Губы Ханны шевелились, ее руки чертили в воздухе над телом Силье круги. Тут Силье почувствовала такую сильную боль, что закричала, а все вокруг стало черным. «Теперь я умираю, — подумала она. — Милосердный Боже, теперь я умираю! Ребенок родится — мертвым или живым, — но я умираю. Эта ужасная женщина, это орудие Сатаны! Она заботится о ребенке. Мной она пожертвовала…» Она ощущала омерзительные руки Ханны на своем теле, слышала, как ее голос бормотал заклинания:

— Белиаль, Атюс, Кюбеле, Ребо, Апполион, Лупус, Астарот, Нема…

Это звучит так, словно она вызывает демонов, думала Силье, чувствуя вялость. Нет, теперь не демонов, не демонов. Мы в долине Людей Льда, я видела, как демоны поднимались над горами. И я виновата, сама виновата во всем этом и теперь наступает расплата. У меня была любовь с демоном, пронеслось в ее голове. А затем — ничего больше.

Медленно, медленно поднималась она из угольно-черного колодца. Она услышала звуки. Сначала слабо, затем более отчетливо. Это были голоса. Голоса соседок — крестьянских жен.

— Она невероятно мала и слаба.

— Ударь ее по заднице, глупая курица! — Это был голос Ханны. — Сунь ей в рот палец!

«О ком это они говорят?» — удивилась Силье. Теплая рука гладила ее лоб. Голос Тенгеля. Низкий и невнятный.

— Силье, Силье, вернись ко мне!

Она отчаянно старалась сказать ему, что жива, но не могла… Слабый крик. Да? Нет, он кричал гораздо сильнее. Призрак в лесу? Похоже на его плач. Новорожденный ребенок.

Новорожденный ребенок? Ее и Тенгеля маленькая девочка?

— Такая маленькая, — сказала соседка-крестьянка. — Это маленькое существо ни за что не выживет.

Наконец, у Силье оказалось столько сил, что она могла открыть глаза. Все было, как в тумане.

— Тенгель, — прошептала она.

— Боже, благодарю тебя, — услышала она его голос. Его руки нежно погладили ей голову.

Она желала посмотреть на ребенка и в то же время боялась этого. Не решалась. Сначала она должна была окрепнуть.

— Ханна дала мне что-то, — сказала она. — Это подействовало сразу.

— Ну да, не сразу. Ты после этого еще немало боролась за жизнь.

Она подумала над этим.