Маргит Сандему - Паромщик

Уже издалека они увидели, что с деревьями на полуострове творилось что-то необычное. На одном из них висел, покачиваясь на ветру, непонятный предмет или, скорее, странный плод.

Бенедикте казалось, что ее ноги парализованы, но они продолжали механически двигаться по траве, по этой невероятно красивой горной траве с вкраплениями колокольчиков, погремков и пустырника. Внезапно она почувствовала, как это, должно быть, жестоко — топтать всю эту красоту грубыми башмаками.

— Нет, Боже мой, — жаловался Свег, пока бежал, и Бенедикте услышала, что на этот раз он не бессмысленно использовал эти слова, но действительно вкладывал в них свое чувство, это была настоящая молитва. Может быть, и раскаяние тоже, за все те моменты, когда он издевался над Ульсеном и давал ему обидные прозвища.

Они бежали, вытянувшись в длинную цепочку, по узкой полоске суши. Зачем они бежали, наверное, никто из них не знал, ведь они все равно не могли успеть вовремя.

Они так и не успели.

Ульсен был мертв. Очень, очень бледный, да, мраморно-белый, поскольку в теле не осталось ни капли крови. На горле был виден глубокий надрез. А ниже, на груди, болтался, как зловещая насмешка, белый, с металлическим блеском кружочек на тонком кожаном ремешке.

— О, нет, нет, — вскричала Бенедикте, словно она хотела убрать это жуткую картину только с помощью магических слов.

Не надо было внимательно рассматривать кружок, чтобы понять, что это брактеат с изображением таинственной «Н»-руны. «Н» в честь Нертхюс.

Никому, собственно, особо не нравился Ульсен. Но никто не пожелал бы ему такой участи.

Немцы и Мортен настаивали на том, что все должны покинуть Ферьеусет, и в этом случае было бы лучше добраться до пастбища, где они жили. Оттуда шла более короткая и ровная дорога вниз, в деревню. В другую деревню.

Свег с этим согласился. Он попросил остальных забрать с собой мертвого на носилках, которые они сделали заранее. Сам же он хотел остаться здесь и предпринять расследование вместе с Сандером и Бенедикте.

— Но вам нельзя здесь оставаться, — возразил Мортен. — Вы разве не понимаете, что это опасно для жизни?

— Вместе с этими двумя я в безопасности, — заверил Свег. — Они эксперты, каждый в своей области.

Мортен посмотрел вопросительно, но не добился больше ни слова в ответ.

Когда остальные скрылись в лесу, образовав длинную процессию на другой окраине Ферьеусета, Свег начал свои поиски.

— Что ты об этом скажешь, Бенедикте? — спросил он, пока искал следы на земле.

— Я не знаю, — сказала она неуверенно. — Я действительно ничего не знаю. Это злое место, вот и все, что я могу сказать, но я… я думаю, что мы взялись не с того конца. И не в том месте.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Сандер. Она обернулась.

— Я не могу точно выразить свои мысли, потому что я и сама не все понимаю. Вы знаете, здесь что-то прячется…

— Довольно, мы это знаем, — сказал Свег.

— Нет, я имею в виду не это. Здесь кто-то или что-то словно упирается. Скрывает все, хоть мало-мальски значимое, от меня. Это необычайно мощные силы.

Она задумалась.

— Но единственная возможность состоит в том, чтобы попытаться их вымотать.

— Каким же образом ты хочешь это сделать?

— Я попытаюсь что-нибудь придумать. Бенедикте освободилась от своих мыслей.

— Но я не думаю, что мы что-нибудь здесь найдем, — быстро сказала она. — Это не само место…

— Оно должно быть здесь, наверное, — убежденно сказал Сандер.

— Ну, ну, но то зло, то, которое ты на самом деле ищешь, оно… его здесь больше нет. Так я думаю, — спокойно закончила она.

Остальные молчали.

Тогда Свег сказал:

— Вы обратили внимание на руки мертвого? На кончики его пальцев?

— Да, — ответил Сандер. — Я их как раз разглядывал. Они были сморщенные, словно он держал их в воде.

— Или полоскал что-то.

— Большая чистка. Это и есть та религиозная церемония, и она посвящена Нертхюс. Ульсен, должно быть, был превращен в ее раба. Вопрос только в том, что же он полоскал? Я не вижу ни повозки, ни какого-нибудь покрывала. Ты это имеешь в виду, Бенедикте? То, что мы ищем, находится в каком-то другом месте?

— Да. Может быть. Я так думаю.

— Но почему Ульсен висел здесь? Почему он не плавал в воде? — пристав Свег был озадачен.

— Это… убийство, или, скажем так, жертвоприношение, произошло сегодня рано утром, — ответил Сандер. — Ритуал, очевидно, еще не завершен. Нет, я не думаю, что мы здесь еще что-нибудь найдем, Свег. Может быть, пойдем вслед за остальными?

Свег выпрямился и вздохнул.

— Придется поступить так. Но я абсолютно не понимаю одну вещь: куда делась вся кровь? Бенедикте медленно произнесла:

— Вот поэтому-то я и имела в виду, что убийство произошло в другом месте. Мы ищем не там, где надо.

— Да, очевидно, — сказал Сандер. — Выглядит так, словно они собрали всю кровь в специальный жертвенный сосуд. Но где, в свою очередь, он? Нет, пойдем, нам надо двигаться! От этого места у меня мурашки бегают по спине.

— В этом мы с тобой согласны, — сказал Свег. — Мне бы хотелось выяснить еще кое-что у этих немцев.

Им было нетрудно отыскать дорогу на пастбище, туда вела хорошо утоптанная тропинка. Их встретили приветливыми словами и стаканом вина, которым немцы запаслись в большой деревне внизу.

— Ливору необходимо было вернуться назад, в деревню, — сказала Аделе. — Но он обещал подняться снова сюда завтра вечером.

— Чудесно, — сказал Свег. — Нам может понадобиться его крестьянская сметка.

В камине потрескивал огонь, и по замерзшему телу Бенедикте разливалось тепло. Оказалось, что немцы были неплохо обеспечены продовольствием, на столе был собран вкусный обед, и трое новоприбывших смогли как следует поесть.

— Как хорошо, что нам не придется больше ночевать в этом страшном доме в Ферьеусете, — сказал Сандер.

— Да, а особенно тот запах, — сказала Бенедикте с недовольной гримасой. — Он был невыносим. Особенно посреди ночи, когда я увидела эти глаза.

Об этом немцы и Мортен ничего не знали, и Бенедикте пришлось рассказать. Они смотрели на нее с удивлением, и Сандер пояснил:

— Да, Бенедикте не такая, как мы. Она обладает способностями, в которых мы, простые смертные, не очень-то разбираемся.

На нее стали смотреть с нескрываемым почтением. Все они пробыли достаточно долго в Ферьеусете, чтобы больше не посмеиваться над сверхъестественным.

Бенедикте, которая весьма внимательно относилась к таким вещам, заметила ледяное молчание, установившееся между Аделе и Мортеном Хьортсбергом. «Здесь что-то случилось», — подумала она. Ей не совсем это нравилось, поскольку она также замечала многозначительные, манящие взгляды, которые Аделе посылала Сандеру Бринку.