Маргит Сандему - Сад смерти

Женщина устало передернула плечами.

— Как это может помочь сейчас? Мой брак распался. И если бы ты ничего не сказала, я, возможно, по-прежнему бы верила в его невиновность.

— Но… — Шира приложила ладонь ко рту, чтобы как-то сдержать свое отчаяние. — Что я могу сделать? Могу ли я взять свои слова обратно?

Укоризненно взглянув на Ширу, женщина исчезла. «Нет, нет, — думала Шира, как будто пытаясь предотвратить то, что будет дальше. — Так не пойдет! А я ведь только начала это испытание!»

К ней подошли двое малышей. Они были одеты очень легко и явно замерзли. Они стояли перед Широй живым укором.

— Что… что я вам сделала? — спросила она, дрожа. Они были такие маленькие и беспомощные.

— Мы были на состязаниях в Норе. Ты должна была нам все показать. Но тут пришли какие-то другие дети, которых ты знала, и ты забыла про нас. Мы долго стояли, держась за руки, и ждали тебя, мы не знали, куда ты ушла. В конце концов мы уселись на землю и заснули. А ты так и не вернулась.

Шира упала перед ними на колени.

— Я сама была тогда ребенком, но я хорошо знала Нор и пообещала вам все в нем показать. Я не знала, что вы были одни и что вы так серьезно восприняли мои слова. Ох, если бы я могла вернуть эти мгновения! Простите меня! Простите меня оба!

Но она знала, что это бесполезно. Ее предательство навсегда осталось в памяти этих детей, теперь они были уже взрослые, она никогда не сможет их найти.

Дети исчезли, она вновь отправилась в путь к мерцающему пламени, которое было так пугающе далеко. И тут в снежном тумане появилась целая группа молодых людей. Она в страхе остановилась, но потом узнала их. Они тоже участвовали в состязаниях в Норе.

— Если бы не ты, Шира, — сказал один из них с горечью в голосе, — мы могли бы достигнуть гораздо большего. Ты отняла у нас победу, а это неправильно, ведь ты не такая, как мы. У тебя есть то, что не дано нам.

И они были правы. Им не помогали духи. Но ведь дедушка всегда хотел, чтобы она соревновалась, она должна была стать сильной.

— Я никогда не буду больше участвовать в состязаниях! — прокричала она в запальчивости.

Они лишь понимающе улыбнулись и исчезли.

«Как мне выдержать это? — подумала она. — Что же еще меня ожидает?»

Появился еще один ребенок, маленький, посиневший от холода мальчик. Шира хорошо знала его. Это был сын одного из соседей. Теперь он был уже взрослый и покинул их племя, она не знала, куда он уехал.

— Ты замерз, — с тревогой в голосе сказала Шира.

— Тогда я мерз еще сильнее, — печально ответил он. — Ты помнишь женщину, которая шила маленькую детскую курточку из самого лучшего меха? Помнишь, ведь это была твоя куртка?

— О, да, — ответила Шира. — Я очень любила ее, мне было жаль, что я из нее выросла. Я помню, что я все время требовала у деда, чтобы он купил мне ее.

Мальчик кивнул.

— Мне тоже нравилась эта курточка. У меня не было верхней одежды, и у нас не было денег, чтобы купить куртку. Но я часто ходил к этой женщине, трогал курточку, гладил ее. Я работал много недель, чтобы собрать деньги на олененка, которого женщина просила за нее, но когда я пришел за курткой, оказалось, что она уже досталась тебе. В ту зиму я очень мерз.

Шира всхлипнула. Она сорвала с себя рубаху и накинула ее на мальчика. А потом побежала прочь, не в силах остановить льющиеся из глаз слезы. Ее окликнула старая женщина. Она давным-давно жила в Норе. Она глядела на Ширу, как бы обвиняя ее.

Девушка пролепетала в отчаянии:

— Но ведь не может быть, чтобы я как-то обидела тебя! Я каждую неделю приносила тебе хлеб и мясо… И иногда еще одежду.

— Правда, — тихо ответила женщина. — Но благотворительность иногда может ранить сильнее всего, разве не знаешь? Каково было мне, по-твоему, все время быть вынужденной благодарить, принимая все это? И не сметь сказать «нет», хотя все во мне кричало от отчаяния.

Шира застонала.

— Но я не хотела ничего дурного. Я не знала, что это было тебе так трудно. О, прости, извини меня за мою ошибку!

Но напрасно. Тень исчезла, а сама женщина уже давно умерла. И уже нельзя было что-то исправить.

У края дороги сидел юноша.

— Неужели и ты здесь? — удивилась Шира. Юноша жил совсем рядом с ними и был хорошим ее другом. Она никак не могла понять, почему он здесь очутился.

— Однажды я дал тебе подарок, — тихо произнес он. — Маленькую шкатулку, которую я сам вырезал. Но ты не захотела ее принять. Как ты могла так обидеть меня?

Шира сглотнула слюну и уселась рядом с ним.

— Подарки — очень деликатная вещь, — начала она осторожно. — Такие прекрасные подарки, как тот, что хотел подарить мне ты, обязывают.

— Но я не хотел ничего такого — только показать, насколько я тебя ценю!

— Знаю, что ты не собирался свататься ко мне или что-то в этом роде, — сказала Шира взволнованно и печально. — Ведь я не создана для замужества. Но мой дед попросил меня поблагодарить и отказаться, чтобы люди не болтали и, может быть, не смеялись над тобой. Я сделала это с тяжелым сердцем.

Он покачал головой:

— Я так и не смог справиться с этим, Шира. Шкатулка стоит у меня дома — как насмешка.

Она взволнованно попросила:

— А можно я приду к тебе домой и попрошу шкатулку? Ой, скажи, что я могу, что еще не поздно, иначе я просто не выдержу!

Он опустил глаза на землю, где медленно таяли снежинки как исчезающие видения. А потом пропал. У нее появилась маленькая надежда. На этот раз можно было что-то исправить.

Путь Ширы был долог и труден. Она встретила так много людей, тех, кого она и подумать не могла встретить во время этого испытания ее бездумности и эгоизма. И с каждой встречей душевные силы ее убывали, как и предсказывал голос. Но в конце путешествия ее поджидало нечто такое, что душа ее едва могла выдержать. Уставшая и физически, и духовно, еле держась на ногах, после слишком тяжелых испытаний, она оказалась перед незнакомым молодым мужчиной, красивее которого ей видеть еще не приходилось, с волосами, как золото, и ясными синими глазами. Он печально смотрел на нее:

— Шира, Шира, девочка моя! Меня услали от тебя из-за тебя. На долгом и горьком пути я пострадал, и уже никогда не смог вернуться к тебе. Я никогда не видел тебя, но с тех пор в моем сердце навсегда поселилась печаль, жаля его своими черными шипами.

Она увидела, что у него нет ног, видны были лишь обрубки на белом снегу. Шира с искренней болью прокричала!

— Отец! Мой отец! Как я могла причинить тебе боль, тебе, о котором я мечтала и по которому тосковала всю свою жизнь? Я не хочу причинять тебе страдания потому, что ты думаешь о дочери, которую никогда не видел!

Совершенно подавленная, она спрятала лицо в ладонях. Когда она убрала их, отец исчез, но перед нею стояла теперь молодая девушка ее же расы, одетая в тонкие погребальные одежды. Она так замерзла, что вся дрожала.