Маргит Сандему - Тайна

Ей на смену пришла госпожа Окерстрем. В то время Карин уже лежала в постели.

— Надеюсь, что она будет вести себя спокойно, — сказала госпожа Окерстрем голосом, который звучал, как плохо заточенная пила.

— Мне кажется, что она всегда спокойна, — ответила Элизабет. — Лишь бы она занималась своим.

Молчание госпожи Окерстрем выдавало глубокое недоверие к больной.

— Я скоро вернусь, — сказала Элизабет и поторопилась удалиться.

Быстро поднимаясь в гору, она думала о том, насколько приятна ей стала пациентка. Было ли это лишь состраданием, или она чувствовала некое родство с разумом, который был скрыт за завесой самообмана?

Или же Карин действительно была такой пустой, такой поверхностной и эгоистичной?

Элизабет так не считала. Но достоверно узнать что-либо было невозможно. Ей необходимо узнать о Карин больше, особенно о том, какой она была до того, как ее постигла беда.

Но единственный, кто хоть что-либо об этом знал, Вемунд, разумеется, вообще не хотел на эту тему разговаривать.

Дорога наверх казалась ей бесконечно длинной!

Итак — наконец-то наверху! Она восстановила дыхание, прежде чем войти внутрь.

Она пришла немного раньше условленного времени, потому что слишком быстро шла. Как женщине, ей не нравилось приходить первой. В большинстве женщин заложена потребность «делать антре» вместо того, чтобы сидеть на диване и неуклюже вставать, приветствуя тех, кто пришел позже.

Но Вемунд Тарк не утруждал себя подобными деталями. Он встретил ее немного нервно, посмотрел на ее одежду и успокоился.

— Отлично, — коротко сказал он. — Но не знаю, что скажет Лиллебрур о твоих непокрытых волосах. Он несколько более консервативен, чем я.

— Он может сказать, что ему заблагорассудится, — отпарировала Элизабет. — Я не выставочный экспонат.

— Нет, ты не такая, — проворчал Вемунд, отворачиваясь в сторону. — Как дела у Карин?

— Я думаю, что мы стали друзьями, — ответила Элизабет. — Она, как ты и сказал, прекрасное маленькое существо. Но мне нужно знать больше о том, что с ней случилось. Чтобы я не села в лужу.

— Нет, тебе не нужно больше знать! Ни при каких обстоятельствах. Достаточно того, чтобы ты не упоминала фамилии Тарк.

— Но представь себе, я затронула щепетильную тему? Совершенно неумышленно.

— Нет, этого опасаться не стоит. То, что она пережила, в истории случается, слава Богу, не часто!

«Проклятый мужик, неужели он не понимает, что она сгорает от любопытства? А как изволите ухаживать за пациенткой, когда о ней ничего не известно?»

— Она твоя близкая родственница?

— Ты задаешь слишком много вопросов. Боже мой, куда же запропастился Лиллебрур?

Неужели так обременительно было находиться наедине с Элизабет? Она почувствовала себя действительно оскорбленной. Поэтому она опять резко бросила ему в лицо, внутренне порицая свою агрессивность:

— Если ты так боишься, чтобы она услышала о Тарке… Зачем же ты ее привез сюда? Поселил ее так близко от семьи, что рано или поздно она услышит это имя?

— А что мне оставалось делать? — раздраженно отпарировал он. — Она ведь не выжила бы в одиночку там, в этом ужасном сумасшедшем доме. Я, разумеется, обязан заботиться о ней и одновременно сам жить здесь. Я и переехал-то в этот дом, чтобы быть с ней рядом. Кроме того, весьма маловероятно, что она увидит кого-нибудь из моей семьи или кого-либо, кто нас знает. Их ноги никогда не будет в этом районе. Даже если Карин и живет в хорошем, солидном квартале, совсем неподалеку от него трущобы.

— Я их видела, — коротко сказала Элизабет. — Я, выходец из чистых, нетронутых деревенских мест, была просто потрясена увиденным.

Он угрюмо кивнул и опять выглянул в окно и посмотрел в сторону Лекенеса.

В память Элизабет врезались две детали. «Там, в сумасшедшем доме». Ее заинтересовало, где находится это «там». То место, из которого родом семья Тарков.

Другая деталь, на которую она обратила внимание, касалась того, что он переехал в этот дом в лесу, чтобы лучше было вести за Карин наблюдение. Да, это верно. Но Элизабет была уверена в существовании еще одной причины. Той, которую он не хотел раскрывать.

«Стена сопротивления».

— Ну, наконец, — с огромным облегчением произнес он. — Вот и мой брат-разгильдяй!

Элизабет заметила, что сжалась в комок от напряжения. Что отнюдь не было странным — ведь не каждый день встречаешься с незнакомым мужчиной, с которым предполагаешь делить всю оставшуюся жизнь.

Вемунд вышел его встречать.

Услышав голос Лиллебрура, она тут же поймала себя на мысли, что он ей понравился. Мягкий, добрый и веселый.

И вот он вошел в комнату.

Если у Вемунда были только некоторые черты утонченности и мужественности, то у его младшего брата они проявлялись в полной мере. Они были примерно одинакового роста, но Лиллебрур казался выше, более элегантным, возможно, из-за того, что он более изящно двигался. Стройный и полный собственного достоинства, как урожденный аристократ.

В то время, как глаза Вемунда были холодными и отчужденно-голубыми, у Лиллебрура они были тепло-голубыми и полными любви ко всем существам на земле. Он совершенно неотразимо улыбнулся Элизабет, подошел к ней и поцеловал ей руку. Он был одет по последней моде, его напудренные волосы были собраны в высокий пучок, на нем была сорочка с кружевными рукавами, жилет из желтой парчи и бархатная куртка. Короткие до колен брюки и белые чулки, башмаки с пряжками…

Элизабет взглянула украдкой на Вемунда — ей подумалось, что лучше бы Лиллебрур был одет менее элегантно. Но тут ее мысли прервались, потому что прямо перед лицом она почувствовала запах волос своего будущего мужа, склонившегося над ее рукой. Ее нос этого не выдержал. Она задержала дыхание и сильно чихнула. Оба брата в замешательстве постарались помочь довольно растрепавшейся гостье.

После того, как все успокоились и Элизабет с красными глазами и мокрым носом села на диван, Вемунд сухо изрек:

— Да, ты ведь говорила, что не переносишь пудру. Теперь я тебе верю. Запомни это, Лиллебрур! И, может быть, сейчас ты понял, почему Элизабет не пользуется париком.

— Но, дорогой, — сказал Лиллебрур с лукавым юмором в глазах. — Я никогда не встречал такой сильной реакции от женщины! Я не могу не считать себя польщенным, произведя столь острое впечатление.

Элизабет охватило отчаяние. Она отнюдь не хотела произвести на него такого впечатления. Но он и после этого оставался таким же внимательным.

— Дорогой Вемунд, где ты нашел этот цветок?

— Цветок? — процедил Вемунд сквозь зубы. — Скоро ты обнаружишь шипы! Элизабет — дочь моего хорошего друга Ульфа Паладина из рода Людей Льда, о чем я тебе вчера рассказывал. Она не обычная девушка — ни по происхождению, ни по характеру.