Маргит Сандему - Тайна

— Хороший вопрос.

Карин Ульриксбю вернулась, гордо и милостиво передала три старые простыни. Доктор тепло поблагодарил и похвалил ее. Карин сияла от радости.

«Разумный мужчина, — подумала Элизабет, обрадовавшись, что делит теперь бремя забот о раненых с профессионалом. — Но ее я не пойму. Я грубо отругала ее, а она вернулась! Я ничего не понимаю!»

И вдруг над своей головой Элизабет услышала голос. Сердитый, недовольный голос.

— Чем это ты здесь занимаешься?

Они подняли головы и увидели разъяренного, как бык, Вемунда Тарка.

— Что ты имеешь в виду? — столь же воинственно спросила Элизабет.

— Это ты вытащила сюда Карин?

— Госпожа Карин оказала нам неоценимую помощь, — коротко сказал доктор. «Спасибо», — подумала Элизабет.

Виновница разговора слышала эти слова и сияла, как солнце. Она была окружена детьми, которые хотели пощупать ее изысканную одежду, и она с гордостью демонстрировала свою юбку.

Вемунд враждебно посмотрел на доктора и продолжил более тихо:

— Ей же нельзя быть среди людей. Представьте себе, что она встретит знакомого? Или какой-то знакомый увидит ее?

Элизабет так устала, что особо не взвешивала свои слова.

— Хватит там стоять и мелочиться, лучше бы взялся за дело и начал нам всем помогать! Тоже мне, называется, здоровый, крепкий мужик!

Вемунд напряг губы, чтобы с них не сорвались ругательства, осознавая правоту ее слов. Но в этот момент Карин увидела, кто пришел, и подошла к ним, шлепая по грязи.

— Ну наконец, теперь есть, с кем поговорить, — защебетала она. — Элизабет так занята, и к тому же она так плохо себя со мной вела. Очень плохо, за что я объявила ей выговор, который она заслужила. Но я ее простила. Вемунд, я здесь помогала! И этот очаровательный доктор сказал, что я молодец!

— Хорошо, — проворчал Вемунд равнодушно.

Он спросил у Элизабет, чем он мог бы ей помочь, но она прогнала его на тяжелые работы. Там он мог бы принести больше всего пользы.

Он кивнул головой.

— Только поглядывай за Карин, — попросил он.

— Хорошо, — сказала Элизабет. — Мы будем работать вместе.

Неожиданно со стороны Карин последовала реплика:

— Да, мы трое, Элизабет, доктор и я, будем работать вместе.

Вемунд и Элизабет переглянулись. Это была новая Карин, в которой они еще не разобрались.

Он ушел. Время от времени Элизабет посматривала в его сторону и видела, как он на берегу реки вместе с другими взрослыми расчищал завалы.

Чувство спокойствия овладело ею оттого, что он был рядом.

Элизабет начала уставать. Она не помнила, скольким несчастным она оказала срочную помощь. Прибыли люди из спасательной службы, и сумятица еще больше усилилась. А потом стало чувствоваться, что во всем устанавливается порядок.

Но еще предстояла колоссальная общественная работа по устройству жизни людей, оставшихся без крова. Как она будет осуществляться, Элизабет понять не могла.

После того как раненым была оказана помощь, их забирали к себе родственники или друзья в свои жалкие лачуги. Детей, насколько это было возможно, размещали во временных домах. Однако мысль о будущем бездомных вызывала печаль, безнадежность и отчаяние.

Судя по увиденному Элизабет, несчастье никого не обошло стороной.

Изо всех хижин доносился горький детский плач.

Доктор переместился к другой группе раненых, которых вода вынесла на берег ниже по течению реки. Элизабет оказывала помощь оставшимся и давала распоряжения полицейским о поиске для них ночлега.

И вдруг произошло то, что стало поворотным пунктом для всех, кто имел отношение к загадке вокруг Карин.

Три маленькие девочки подошли к Элизабет. Они остановились на почтительном расстоянии. Но было очевидно, что у них было что-то важное на уме.

Это были три крохотные, бледные и худые девочки.

— Ну, что у вас? — по-доброму спросила Элизабет.

— Мама рожает ребенка, — прошептала самая старшая с испуганными глазами.

— Сейчас?

— Да. Вы можете придти?

Элизабет посмотрела по сторонам. Она валилась с ног от усталости. Она поборола вздох.

— Ладно, а где находится ваша мама?

Робкие, жалобные голоса почти шептали.

— В нашем доме. Вон там.

В непострадавшей части трущоб…

— Госпожа Карин, — сказала она своей пациентке, которая нашла укрытие от дождя под стрехой. — Вы не могли бы пойти со мной? Мне может понадобиться Ваша помощь.

— Этот день просто отвратительный, — пожаловалась Карин. — Я чувствую себя не в своей тарелке!

Но она отправилась. И больше не семенила. Да и к чему все это? Низ ее платья был по щиколотку вымазан глиной. А как выглядела сама Элизабет! Серо-желто-коричневая, в грязи и глине с ног до головы.

Они последовали за девчушками в хаотичное скопище отвратительных лачуг, где вместо дверей прибили ставни.

Они вовремя подоспели. Речь шла о минутах!

Женщина лежала на кровати из неописуемых лохмотьев. Вокруг нее в сырой, холодной, полутемной комнате сидели еще три маленькие тощие девочки.

Элизабет отправила малышек к соседям, оставив только старшую, которая выглядела лет на девять, но, имевшая, наверно, жизненный опыт двадцатилетней.

— Как нам добиться лучшего освещения в комнате?

— У нас нет света, — испуганно прошептала девочка. — И костер уже прогорел.

Элизабет послала ее за огнем. На пороге дома показались любопытные соседи. Элизабет довольно бесцеремонно спросила их, могли ли они помочь. Но те тут же исчезли.

Это поспешное исчезновение не обещало ничего хорошего…

Наконец она взялась за мать девочек.

Это была совершенно изможденная женщина, не по годам быстро состарившаяся, лишенная каких-либо иллюзий о жизни.

Она схватила Элизабет за руку и посмотрела на нее отчаявшимися глазами.

— Пожалуйста! Пожалуйста, это должен быть мальчик! Должен быть, должен быть!

— Мне уже поздно это определять, — сухо ответила Элизабет. — Это уже определено семенем Вашего мужа — а не Вами.

Женщина показалась еще более испуганной.

— Мой муж… Мой муж… Если опять будет девочка, он убьет ее и меня. И возьмет себе другую женщину.

Так соседи боялись мужа! Элизабет охватил холодный страх.

— Но Вы ведь в этом не виноваты, — настаивала она. — И что плохого в девочках? Мы же справляемся со всеми делами как надо, не так ли? И мы нужны! И Вы, и я, и госпожа Карин…

Карин, потрясенная нищетой этого «дома», кивнула головой, нервно улыбнувшись. Сейчас больше всего она хотела попасть к себе домой, но не осмеливалась выйти в этот опасный мир одной. Она, конечно, с нетерпением ожидала, когда Элизабет освободится.

Тут вернулась девочка с огнем и с жировой лампой, и они занялись роженицей.

— А где Ваш муж? — спросила Элизабет, когда все немного успокоились.