Лис Арден - Алмаз темной крови. Книга 1

Сириан не удержался и волком посмотрел на старика; Арчеш перехватил этот взгляд и зловеще улыбнулся одними губами.

— Что, не нравится, когда тебя как пешку двигают? Ты поосторожнее, сынок… не больно глазами-то сверкай. Глава линьяжа пока что я. И завещание я могу переписать.

Сириан молчал.

— Распоряжение наш банкир уже получил. Мне здесь делать больше нечего, так что после обеда я уезжаю. И, пожалуй, заберу с собой правнука. Уж очень нехороший у вас тут воздух, прямо дуреют с него люди. В Серебряных Ключах не в пример здоровее будет. Так что ты распорядись насчет младенца.

— Что я скажу Морелле? — только и спросил ратман.

— Да что хочешь. Я ее не неволю, захочет — пусть со мной едет, нет — пусть здесь остается. Мне все равно. Ступай, Сириан, разговор закончен. И считай, что дешево отделался. Узнай кто со стороны — позору не оберешься, и кто тогда с нами дела вести будет?

После отъезда отца, забравшего с собой Мореллу с малышом, ратман закрылся у себя в кабинете и открыл самый надежный тайник в доме, давным-давно показанный ему отцом. Так и есть — в простой шкатулке лежит кольцо с камешком-замухрышкой, а рядом копия с отцовского распоряжения, непререкаемая сила которого лишала ратмана львиной доли его личных денег.

В нескончаемых трудах и хлопотах июль и не заметил, как на смену ему пришел август; с радостью принялся он заканчивать начатое братом. Поливал, мотыжил, собирал, выкапывал… Амариллис уже давно свободно расхаживала по всем угодьям Сыча, даже побывала вместе с ним в бору, в гостях у пчел — с благодарностью за мед и чудесное молочко; она помогала всем — и Сове, и чете брауни; правда, ей не позволяли не то что утомиться, но даже и войти во вкус работы — сразу гнали отдыхать. Она больше ни разу не заговорила о том, что было прежде ее появления в доме орка, словно здесь она и родилась и ничего более в жизни не видела. Хозяйство, погода, урожай — ни о чем другом она не упоминала, а однажды прямо спросила у Совы, не нужна ли ей служанка.

— Нет, моя радость, служанка мне не нужна, — улыбаясь, покачала головой хозяйка сычова дома, — но вот от дочушки я бы не отказалась. Знаешь, мой младшенький с самого начала характерный был, шел спинкой — ух… Хорошо, что Сыч меня как раз к родам перевез к отцу с матерью, одна я бы не выжила. Но — с мечтой о дочке пришлось расстаться. И хотя я считаю, что такая жизнь не по тебе… ну, по крайней мере, пока, — если хочешь, оставайся. Как дочь.

— Я останусь. Не знаю, как я смогу отблагодарить вас… я никто. Ни родных, ни друзей, ни денег… девица с мутным прошлым и невесть каким будущим.

— Постой-ка, — и Сова отложила в сторону длинную деревянную шпильку, которой выдавливала ядрышки из темно-красных, почти черных вишен: сегодня вечером они будут варить варенье, а пока им предстояло очистить пару здоровенных корзин вишни, — постой. Это что же такого ты натворила, что стыдишься прожитых дней? Своего искусства? Друзей? Или того, что не сбежала из Эригона в дни тихого ветра? Ах вот оно что… немного неопрятный брак с ратманским сыном.

— Если бы немного… — Амариллис с ожесточением ткнула шпилькой в ягоду, так, что багряный сок брызнул ей на лицо, — если бы…

— Что ж. Я так понимаю, ты пошла за Мираваля-младшего потому, что это была неплохая возможность устроить свои дела. Так?

— Ага. И дела устроить, и поблестеть всласть, и нос кое-кому утереть. Вот, мол, побрезговал танцовщицей — так полюбуйся теперь на госпожу ратманшу… да только издалека, эдакое лакомство не про тебя. Дура!!!… Дела устроить… да что там, это я себе давно простила, есть-пить всякому надо, жизнь особо рассусоливать не станет, когда я постарею. Но идти замуж за одного, чтобы кольнуть в сердце другого… — и девушка закусила губу, криво, нехорошо усмехаясь.

— И именно из-за этого ты оттолкнула Хэлдара? — тихо спросила Сова.

— Не знаю. Я ничего не понимаю, Сова. Когда я просто вспоминаю его, даже мельком — у меня словно земля из-под ног выходит. Но когда он был тут, я чувствовала себя какой-то мелкой, нечистой тварькой, мне казалось, что я вымазалась в грязи с ног до головы. И он видит эту грязь. Зря он меня вытащил. Ехало бы его лордство мимо… всем было бы лучше.

— Ну вот что. — Сова протянула руку, взяла Амариллис за плечо, пачкая платье соком вишни, и резко тряхнула ее, как будто приводя в чувство. — Прекрати сейчас же. Его лордство… не забывайся, Амариллис. Хэлдар — эльф, не человек. Чего ты не можешь ему простить? Что не побрезговал тобой, из болота вытащил? Земля из-под ног уходит… А ты и не привыкла! Тебе привычнее, когда от твоего вида шалеют, всякое разумение теряют!

Сова встала и принялась шагать по траве, время от времени потрясая перед носом Амариллис указательным пальцем.

— Ишь ты… выискалась! Мало тебя, видно, учили… ничего-то ты не поняла. Глупая девчонка! Как можно было так унизить эльфа…

— Да чем?! — с отчаянием в голосе прервала ее Амариллис.

— Да тем!.. Кто из окошка под утро вылез?! Ты, голубушка, его с кем-то спутала — уж если он принял тебя… или ты думала, тебя брезгливо выпроводят? И теперь! Стыдно ей, видите ли!

— Да! — подавшись вперед, сжав кулаки, выкрикнула Амариллис. — Да!!! Мне стыдно! И… и… я хотела не так!

— Конечно! Подолом пыль пустить! Как ты не понимаешь, не нужна ему эта людская мишура!.. Ему ты нужна. Зачем только, ума не приложу… дура этакая. — Постепенно успокаиваясь, Сова снова села и взялась за ягоды.

— Послушай меня, девочка… дочка. Его любовь примет от тебя все — и радость, и страдание, и даже грязь. К нему она не липнет; глядишь, и от тебя отстанет. Но твое сомнение для него больнее любого оскорбления, тяжелее любой обиды. Хэлдар привез тебя сюда почти что мертвую — и сам был готов умереть, лишь бы не оставить тебя одну… в смерти. Амариллис… с любовью не шутят, это не забава для капризной и заносчивой девицы.

— А я, я кто? — спросила девушка совсем тихо, подозрительно шмыгая носом. — Он тогда даже не взглянул на меня…

— А ты была готова к тому, чтобы он на тебя взглянул?

— Да… нет… все равно он уехал… — тут Амариллис выронила шпильку и, некрасиво сгорбясь, заплакала.

В этот момент среди обобранных вишневых деревьев показалась фигура Сыча.

— Совушка, так мед нужен или… о великие драконы! Опять?! Да сколько же в тебе слез, дева?! На тебе плесень вырастет, если будешь так реветь! — он сердито выговаривал Амариллис, не обращая внимания на жену, которая махала на него рукой, приказывая уйти и не вмешиваться.

— Эх ты! А еще темнокровка! — тут он осекся, поскольку увидел выражение лица жены. Не найдясь ничего сказать, Сыч потоптался с минуту на месте и потихоньку удалился.