Симона Вилар - Ведьма

Малфрида ощутила гнев. Кто это смеет ей приказывать! Ведьма резко послала ответное заклятие. Да такой силы, что этот невидимый разом словно угас, видение исчезло, заколебался и растворился во тьме и облик взволнованного Малка. Малфрида улыбнулась. Так-то, знай на кого ворожишь… кем бы ты ни был.

Собственно говоря, ведьма только позабавилась, а теперь надо было возвращаться к заданию, ибо время ее приспело… почти. Она почувствовала, как пробуждаются полюдники, даже на расстоянии уловила их растерянность и страх… Итак, враги уже у болота. Ведьма подумала, что она увлеклась видениями, а надо было поторопить полюдников, пока не рассвело, когда нежить силу свою не растеряла. Ну, ничего. В ее воле не дать нежити угомониться, а помогут ей их вековечные лють и голод. Да и зелье, приготовленное Малфридой, не даст им ослабеть до времени.

И она снова стала нараспев повторять заклинание, брызгала из черпака варево в холодную серость нарождавшегося дня. Заулыбалась, видя, как полчища нелюдей встают из трясин, проламывают сухой камыш, воют и скрипят, нападая на людей.

Как раз в это время в избушке на куриных лапах Малк обхаживал бессильно лежавшую на земле Ягу. У той был вид обычной побитой старухи: она стонала, еле подергивая когтистыми пальцами, даже ее живые космы лежали мертвой массой, не шевелясь, как всегда.

— Эй, старая, приходи в себя, — тормошил Ягу волхв. — Что ж это получается, вся твоя хваленая сила только и хороша, когда ты на одиноких путников нападаешь.

И Малк невольно коснулся повязки на голове, под которой отдалась болью огромная шишка. Да, непросто далось Малку свидание с Бабой Ягой. Та не рассуждала, обнаружив гостя в своей избе. Хорошо, что от перепуга силы ведовские в Малке умножились, смог оборониться, пока не выкрикнул лютой Яге, зачем прибыл. И карга сразу сменила гнев на милость, стала пытливо расспрашивать, потом долго сидела, хмурясь.

— Мне всегда не нравился ваш Маланич, — проговорила наконец. — Чародейство в нем имеется, но не чистое, а словно бы загрязненное обычными человеческими страстишками. Вот и мутит вечно. Хотя на этот раз, что уж говорить, удумал он верно… Если ведьма погибнет, то Маланич сможет доказать волхвам, что так долго накапливаемую силу они не той доверили, погубив дело. И уж тогда он найдет, как умалить влияние Никлота.

Яга говорила со знанием дела, как будто присутствовала на каждой сходке волхвов в Диком Лесу, знала всех кудесников. И не любила. Как и они ее. Не мудрено, что на Малка сперва так кинулась. Однако то, что к Малфриде она была расположена, это уж точно — как Перун велик. Сразу стала искать способ помочь ей.

— Ты пойми, Малк, — объясняла она волхву, пока врачевала ею же нанесенные увечья, — если Малфрида погубит Свенельда, ее сила сразу исчезнет, причем исчезнет так стремительно, что и душу ведьмы может утащить за кромку. А с гибелью ведьмы ослабнут и наделенные ее могуществом болотные твари. Нет, они-то и без нее не слабы, однако сейчас, когда она изготовила варево, добавив собственной крови, она с нелюдями стала в чем-то едина. И ее гибель уничтожит многих из нежити. Н-да, думала ли я, когда принимала у себя эту девушку, что ей придется породниться с теми, кого та ранее так презирала и ненавидела? Эх, дурное вы замыслили, волхвы.

— Но что можно поделать, Яга? — взволнованно спросил Малк, не обращая никакого внимания на жуткий вид людоедки и пытливо заглядывая в темные провалы ее глаз, как если бы внук вопрошал любимую бабку. — Вий же сказывал, что только ты можешь помешать задуманному.

И Яга решила попробовать. Задышала бурно, руки костлявые развела, едва не касаясь стенок избы, волосы ее заколыхались, как волокна тумана. И, рыча с подвыванием, стала читать заклятие — грозное, приказывающее.

У Малка душа ушла в пятки, такую силу возле себя ощутил. В избе у Яги все пришло в движение: горшки повалились с полок, побелка с печи обвалилась, совы с уханьем заметались, ворон раскаркался, кота Яги к стене прижало, и он заверещал мучительно. Даже сама изба ходуном заходила, стены завибрировали, будто вот-вот развалятся. И вдруг все прошло в единый миг. А Баба Яга оказалась опрокинутой навзничь, сжалась в комочек, постанывая.

— Не обессудь, волхв, не мне с такой, как ведьма эта, силой тягаться.

Малку пришлось ей помогать: доставать из ларя какие-то скляночки, порошки, помешивая, готовить снадобье, потом потчевать полученным зельем людоедку. Скажи ему кто-нибудь, что он с этакой страхолюдиной будет так нянчиться, — вовек не поверил бы. Но теперь вся его надежда была на эту злобную каргу.

Яга была задумчива, села за стол, уронив кудлатую голову на руки, зарылась костлявыми пальцами в седые космы. Малк сидел рядом, не смея пошевелиться, и, когда Яга вздохнула глубоко, когда поглядела на него в упор тяжелым взглядом из-под косм, он только спросил:

— Что?

— А вот что, волхв Малк, — низким тягучим голосом заговорила Баба Яга. — Есть одно средство, только тут твоя помощь понадобится.

И захихикала вдруг гаденько, затряслась вся.

Малку стало не по себе, но он молчал, выжидая. И Баба Яга сказала, что при его пособничестве они смогут безвредно для Малфриды лишить ту сил, не позволив погубить варяга-посадника. Правда, потом ведьме уже места среди волхвов не будет, уходить придется. Как и самому Малку, если пойдет он против воли древлянских ведунов, сорвет задуманное ими.

— Готов ли ты, волхв молодой, порвать со всем, чему тебя учили? Малфрида-то сумеет, она девка сильная. А вот ты? Ты ведь жизнь среди ведунов провел, как сможешь потом устроиться в неспокойном мире?

Малк сейчас особенно не задумывался об этом. Правда, на миг похолодело в душе, ощутил волнение, растерянность. Но лишь на миг.

— Не обо мне речь, старая. Лучше подскажи, что делать? Страшное костистое лицо Яги расплылось в неком подобии улыбочки. Кивнула каким-то своим мыслям.

— Да, ты сможешь. Тебе без Малфриды и свет не мил. Это хорошо. Хорошо для нее, а вот для тебя… Ну уж ладно.

И она поведала Малку, как прекратить волховство чародейки. Малк некоторое время молчал, а потом его щеки стали краснеть от прихлынувшей крови. Стыдливо потупил глаза.

— Я в чистоте свою жизнь провел, духам и богам ее посвятил, так что не знаю…

— Зато я знаю! — твердо прервала его Баба Яга.

Встала стремительно, словно еще недавно не валялась на полу, лишенная сил.

— Чистоту хранил… Гм. Да ты еще сосунок, мальчишка, жизни не знаешь, — бормотала, доставая из ларчика пузырек с каким-то снадобьем. — Да и откуда тебе было ее знать, людскую жизнь-то, живя среди старцев-ведунов. Но Ярила не зря столько силы людям дал, в этом-то он постарался. А теперь, парень, скидывай одежду. Вот возьми эту мазь да натри ею все тело. Сразу поймешь, что к чему.