Симона Вилар - Ведьма

Его воины в пылу схватки уже давно перестали путаться устрашающего вида болотных тварей, всеми владел азарт боя, когда не ведаешь страха, не чувствуешь ран. К тому же многие поняли, что эту часть болота у леса они отвоевали, и нежить будто не смела ступить на пространство, где полегли как русы, так и их противники, оставив за собой неподвижные тела павших и груды темной земли, где полегли нелюди. Теперь дружинники шли по болотам вперед, тесня чудищ, крича в радостном остервенении, разя булатом.

Среди болот, на своем островке, Малфрида видела, что ее воинство начинает уступать. Конечно, она еще сможет поднять чудищ из глубинных заводей, однако и она не ожидала, что люди окажутся такими отважными, смогут так решительно сражаться и наступать. Хотя ее и предупреждали: уверенный в себе смертный способен противостоять порождениям тьмы. А эти полюдники и впрямь понимали, что их сила только в натиске. Ведьма отыскивала в своих видениях варяга Свенельда, насылала на него полчища змеедев. Эти огромные существа с сильными синеватыми телами и чешуйчатыми мощными хвостами были неплохи, когда бросались на сшибку. Обычно неуклюжие и неповоротливые, как большинство болотных обитателей, змеедевы были быстрыми в броске, могли стремительно напасть, протягивая сильные мускулистые руки, ударяя, как обухом, хвостами, оплетая ими, удушая… Но не такого, как Све-нельд, который ловко уклонялся, отскакивал, а сам делал резкие и точные выпады, разбрызгивая зеленую вязкую кровь нежити, оставаясь при этом неуязвимым. Наскок, прыжок в сторону, выпад мечом — и очередная змеедева разрублена почти пополам. Опять темной струей брызнула зеленая слизь, чудище откинулось, суча содрогающимся хвостом, а этот варяг, как ни в чем не бывало наступил на его останки ногой, вдавливая в мшистую кочку распадающееся землей тело, шагнул вперед. Змеедевы все напирали на него, но делали это бестолково, толпясь и мешая одна другой, а сзади на них уже наступали другие дружинники, круша на ошметки.

Но Малфриду больше всех интересовал именно Свенельд. Она невольно даже залюбовалась его силой и ловкостью, но тут же разозлилась на себя за это. Бросила заклятье — и поверх голов толпящихся змеедев на посадника налетели послушные ее воле кикиморы болотные, но, опять же, безмозглые твари, вцепились в округлый шит варяга, заставив того наклонить руку под тяжестью облепленного телами нечисти щита. И все же свое дело кикиморы сделали, задержали варяга. И пока он отмахивался мечом да скидывал с руки ремень отяжелевшего щита, к нему пробралась одна из синих змеедев, успела хлестнуть хвостом. Удар пришелся по шлему варяга, сорвал его вместе с бармицей, а сам посадник покачнулся, начал падать.

Малфрида даже завизжала от восторга, подалась вперед. Неужто вышло? Однако вдруг возле Свенельда возник рыжебородый варяг в рогатом шлеме, за ним другие воины, стали рубить, полосовать глупо столпившихся змеедев. И еще какой-то худой полуседой волхв появился среди общей свалки и, оттолкнув копьем змеедеву, тянувшуюся к пытавшемуся подняться посаднику, подхватил варяга под мышки, оттащил прочь. У Свенельда по виску текла кровь, обагряя рассыпавшиеся светлые волосы, но он все же смог встать, пошел, опираясь на волхва, куда-то за камыши.

И тут Малфрида едва не взвыла от досады, увидев, как выручивший посадника волхв произносит заклинание над живой и мертвой водой — золотистой и голубой. Со своего расстояния ведьме оставалось только наблюдать, как волхв, сказав заветное слово и отставив копье, стал обрабатывать голову варяга. И у посадника перестала течь кровь, а потом он и сам набрал сложенными ковшиком ладонями золотистой воды, приник к ней.

Все, что смогла сделать ведьма, это направить в их сторону находившееся рядом болотное чудище — приземистое, но мощное, со слюнявой огромной мордой, с торчавшими, как у кабана-секача клыками. Чудище пошло, рыча и размахивая страшными когтистыми лапами, сделало захват и сумело задеть не успевшего отскочить волхва. Тот закричал, стал падать прямо в живую воду… Теперь оклемается, проклятый. А Свенельд, растрепанный, измазанный кровью, тиной и зеленой слизью, однако удвоивший силы после живого источника, уже заносил меч и так отхватил у чудища огромную голову, что оно рухнуло в сухой камыш, забилось в конвульсиях, постепенно принимая вид земли и уходя в землю, из которой некогда появилось… Свснсльд же уже так стремительно вращал мечом что и клинка не углядеть, а наскочившие тучей жабы-кровососки отпадали от него, как черная труха, только писк пронзительный стоял.

У Малфриды скулы свело от люти. Встала резко, так, что рыжие волосы взвились вокруг головы, как пламя. Ведьма была в гневе. Она начинала понимать, что люди идут именно к ее убежищу, что их ведет этот опасный посадник Свенельд, которого ей надо погубить во что бы то ни стало!

А Свенельд и сам не знал, каким чутьем отыскивает островок, на котором когда-то останавливался с древлянской девушкой Малфуткой… Малфридой, исчезнувшей невесть куда. Зато он знал, что именно на этом островке находится коварная ведьма, поднявшая против них нежить болота. И им надо сгубить ее, ибо тогда исчезнет могучее чародейство, они победят и никто уже не посмеет противостоять им на древлянской земле.

В какой-то момент Свенельдудаже показалось, что он различает впереди высокие силуэты сосен на островке, даже разглядел отдаленный огонь костра под ними. Варяг ощутил торжество. Сколько же они смогли, сколько прошли в лютой сече, и теперь остается только пробраться к проклятой чародейке! — Вперед! — вскричал Свенельд, отбрасывая от лица мокрые от пота пряди, и захватил на ходу в ладонь пригоршню земли, чтобы не так скользила в руке слизкая от зеленой крови рукоять меча. — Вперед, други, пробьемся к тем соснам! Там находится ведьма, которую надо уничтожить, ибо именно она, проклятая, насылает на нас нежить даже при свете дня.

Рванувшись в указанном направлении, он разрубил тремя ударами вставшего на его пути изможденного голого упыря, отсек тянущуюся корявую лапу топляка, резко свалил лезущую из-под коряги кикимору. Нет, теперь его ничто не остановит!

Малфрида видела, что, несмотря на долгую изнурительную битву, ее враги приближаются. Она их не боялась, она дрожала от ненависти к этим людям, была возмущена их силой и упорством, их дерзкой смелостью. Теперь ей было понятно, отчего люди древлянского племени избегают выходить с ними на бой.

Эти русы неуязвимы. Но так ли уж неуязвимы? Нет, она еще покажет, что не зря на нее надеялись воспитавшие ее волхвы!

Она стояла, крепко зажмурившись, чувствуя, как с каждой секундой ее душа свирепеет, как отдает в позвоночнике боль от рывком вызванной внутренней силы.