Людмила Горбенко - Маг-новобранец

– Куда, Джульетта? – попробовал возразить актер.– Там гортань, опасно! Змий задушит тебя!

– Пусти, говорю! Я не позволю, чтобы над моим любимым Солли издевались! Пусти!

– Пусти ее,– посоветовала гадалка, подставляя под стекающий со стенки густой зеленый поток свой фартук.– Хочет женщина выйти – пусть идет.

– Вы не понимаете, у змия в гортани мельничные жернова, а не мускулы! Раздавит как моль!

– И что? Все равно ее уже считают трупом.

– Но она же погибнет! Просто так! И никто за это не будет отвечать!

– Почему никто? Муж и ответит. Тем более все равно уже сидит. Не страдать же ему безвинно. Это несправедливо.

– А! Делайте, что хотите,– сдался мужчина, выпуская из рук подол ночной рубашки Джульетты.

– Вот это правильно,– одобрила гадалка.– Эй, убитая! Пока ты не задушилась на самом деле, хочу спросить – как именно использовать фермент? Покажешь?

Но Джульетта не ответила. С решительностью быка, идущего на таран, она разбежалась и взлетела по стенкам гортани вверх и вперед. Из глубин желудка поднялась волна удушливого газа, змий закашлялся и начал судорожно сокращать мышцы.

– Прыгай! – заорал мужчина.

– Прыгай, а то раздавит! – поддержала его гадалка.

– Никогда! – оттолкнувшись от жесткого ребра, трактирщица со всей силы толкнулась головой.

Пока зверь пытался выкашлять застрявшую в горле помеху, Джульетта улучила момент и проскользнула в приоткрывшуюся гортань. Крик проваливающегося в темноту Дитера слился с хрипом змия. В последнюю секунду в подол ночной сорочки разъяренной трактирщицы вцепилась Куриная Лапка, зажимая под мышкой узелок с ферментом и ботинок…

Стоявший на страже у герцогского дворца охранник удостоился чести видеть редкое зрелище. Знакомая стена палаццо, облицованная благородным желтым мрамором и ранее ничем себя не запятнавшая, вдруг проявила крайне строптивый характер. Она нервно задрожала, роняя на землю отколотые мраморные плитки, и исторгла из себя двух всклокоченных женщин.

Охранник молча разглядывал странную пару.

Первая, в испачканной ночной сорочке с оборками, стояла, прижимая к груди грязный кошель и еще более грязный узел. Ее прическа напоминала заплетенные в косы иглы дикобраза, а руки ощетинились редкими, но толстыми черными волосками. Когда эта образина присела в глубоком реверансе и прошептала «Здравствуйте, пан», охранник невольно вспомнил прошлогоднее цирковое представление с дрессированными обезьянами и отодвинулся.

Вторая дама была – вот это сюрприз – Куриная Лапка. Но боже, в каком она оказалась виде! Волосы спутаны и ниспадают на лицо, одежда перепачкана цветными пятнами, в руке узелок, из которого капают на ковер зеленые капли.

– Пани Лапка! – огорчено вскричал охранник.– Кто вас так?

– Жизнь, милок,– многозначительно приподняв брови, сказала гадалка и в качестве доказательства стукнула себя в грудь зажатым в другой руке мокрым ботинком.

Не найдясь с ответом, охранник промолчал.

Стена тихонько икнула.

– Пятый! Пятый!

– Тише! – возмутился я.– Мы обшариваем спальни пятого яруса Башни, а вы орете как резаный!

– Не надо обшаривать, отбой. Чертенок покинул Башню.

– Вы издеваетесь? Он же только вернулся сюда!

– Сначала вернулся, а теперь развернулся! Автоматика показывает, что жетон теплый и что он направляется в сторону Восточного квартала. Примите факс.

Ого! Я прямо-таки зауважал себя со страшной силой. Иной полевой работник доживет до того, что рога отвалятся, а ни разу даже не поприсутствует при таком событии, как получение факса. А я удостоился чести уже во второй раз!

Вторая быстро сунула мне в руку какую-то бумажку, налипшую на голенище моего сапога, и мы благоговейно замерли навытяжку, как солдаты почетного караула.

– Пятый! – нетерпеливо буркнул куратор.– Ну что же вы?

– Ждем! – гаркнул я, с трудом удерживаясь от рвущейся с языка подобострастной приставки «с».– Где факс?

– У тебя в кулаке, дубина! – рявкнул куратор.– Что стоим, глаза таращим? Читай!

Я дрожащими руками поднес к лицу мятый листок (пардон, немного перенервничал от волнения) и замер, уставившись на сургучную печать.

– Что ты делаешь? – осведомился куратор.

– Смотрю на печать,– шепотом, чтобы не рассекретить тайну, сказал я.

– Смотри на буквы, умник! – выкрикнул куратор.– Надеюсь, ты их еще не забыл?

Оскорбившись и расправив простецкую бумажку (ей-ей, не пойму, отчего к этим факсам такое трепетное отношение), я вгляделся в первую строчку и… подпрыгнул от радости.

«В целях обеспечения выполнения важнейшего секретного задания Организации подателю сего оказывать всяческое содействие деньгами, питанием, нужным обмундированием, а также присвоить внеочередное полевое звание…»

Мечта всей моей жизни!

Я – секретный работник пятого ранга! Любой из наших теперь обязан помогать мне всем, чем может, а я… я…

Приятные грезы, однако, были прерваны самым бесцеремонным образом.

– Пятый! Пятый! – Наушник буквально раскалился от возмущения. Того и гляди, полетят брызги слюны.

– Пятый! Вы забыли о срочности задания! Прячьте факс – и за работу! Пятый! Немедленно летите в Восточный квартал! Прямо, направо, потом опять прямо и опять направо. Потом…

– Прямо,– снисходительно подсказал я.– Дом Чайхана. Мы только что были там, но ничего не нашли.

– Поищите еще. Может быть, глаза работника пятого ранга окажутся более зоркими. Пятый! Пятый! Что за шуршание?

– Снимаю повязку,– сообщил я.– Надоело смотреть на мир одним глазом.

– Как это вы решились явить миру боевую отметину? – хихикнул куратор.– Эта тонкая полоска шелка так вас украшала…

Только административная крыса может не знать, что украшения работникам пятого ранга уже ни к чему. Сам ранг – лучшее украшение. Вон как смотрит на меня напарница – прямо глазами ест. Приосанилась, живот втянула, грудь выпятила, ресницами так и машет: туда-сюда, туда-сюда, а взгляд такой умоляющий, просто неловко…

Да, детка, радуйся! Тебе довелось работать в паре с самим Пятым!

– Пятый! – простонала Вторая.– Пятый! Ой, больно-то как! Сойди с моей ноги, скотина!

Не дождавшись от меня никакой реакции (я впал в легкий ступор), напарница сумела самостоятельно вытащить из-под моего сапога свою ножку и в качестве ответной мести немедленно наступила на меня шпилькой своего ботинка. (Не пойму, какой кретин разрешил надевать на задание эту обувь?)

Надувшись друг на друга, мы некоторое время не разговаривали и летели молча. Помирил нас куратор. Прозвучавший в наушнике голос звенел таким торжеством, что мы враз забыли все обиды.

– Пятый! Я его засек! Ты был прав, это дом Чайхана! Совершенно точно, чертенок внутри! Малыш вырос и окреп настолько, что его аура просматривается сканером!