Саймон Грин - Охотник за смертью. Честь

Сестер. Легендарные герои, прибывшие им на помощь, также являлись предметом самых оживленных разговоров.

– Говорят, Дезсталкера размозжили бревном в лепешку, но он оживил себя, – заметил прокаженный, все лицо которого было изъедено болезнью.

– Скажешь тоже, – недоверчиво протянул из-под широкополой шляпы другой. – Со смертью такие шутки не проходят. Уж если кто умер, ему больше не ожить. Пример тому – сестра Кэтлин, прими Господь ее светлую душу. Из иного мира не возвращаются.

– Кое-кто возвращается, – поправил третий, высокий и тощий. Он сидел у костра, обхватив руками костлявые колени. – Мы, люди, не оживаем, однажды умерев. Однако Дезсталкер – не такой, как мы. Он больше, чем человек.

– А кто же он, по-твоему? – спросил первый. – Он человек и родился среди людей. Он послан к нам, чтобы вести нас к победе. Так же, как привел к победе Восстание.

– Восстание возглавлял Джек Рэндом, – возразил второй. – Профессиональный мятежник. Я слышал, в то время он еще не был бессмертным. И никто из них не был – ни Руби Джорни, ни Хэйзел Д'Арк, ни этот хэйден Мун, будь он неладен. Как же они научились побеждать смерть?

– Не знаю как, но научились, – произнес третий. – И все же они по-прежнему остались людьми. До богов им далеко. Старая дуреха Салли просила Хэйзел Д'Арк исцелить ее, возложив руку ей на голову. Не вышло.

– Салли сама виновата. Ее вера недостаточно тверда, – заявил первый.

Оуэн вышел из тени и приблизился к костру.

– Можно присоединиться к вам, друзья? – спросил он, не снимая капюшона.

– Конечно, – откликнулся первый. – Присаживайся. Меня зовут Гарри. Вон того, в дурацкой шляпе, – Сигурд. А этого долговязого зануду – Глум.

– А меня зовут Жиль, – представился Оуэн. – Я... недавно прибыл. Кстати, только что встретил Дезсталкера. Не знаю, как вам, а мне он не показался каким-то особенным. Человек как человек. Пытается делать то, что считает справедливым, вот и все.

– Если он показался тебе обычным человеком, значит, ты просто слепец, приятель, – изрек Гарри, отдирая засохшую корку от единственной оставшейся у него щеки. – Сам Господь прикоснулся к Дезсталкеру. Иначе он не смог бы совершить всего того, что совершил. Говорят, во время великого Восстания на его стороне сражались ангелы. Они до сих пор носятся над ним во время сражений и оберегают его.

– Да что он, святой, что ли? – возразил Сигурд. – Нет, здесь только одна святая, и она сейчас в лазарете, копается в окровавленных потрохах. Кстати, я видел по головизору передачу, там Дезсталкер сражался на улицах Голгофы, и никаких ангелов рядом не было. Только Хэйзел Д'Арк, а она-то уж совсем не похожа на ангела. Разве что на падшего. Правда, сиськи у нее что надо.

– Ангелов невозможно снять на пленку, недоумок, – терпеливо разъяснил Гарри. – Не всякому дано увидеть посланцев высших миров.

– Если бы Дезсталкер был святым, он излечил бы нас всех, – настаивал на своем Глум. – Спас бы нашу Миссию, а хэйденов прогнал прочь одним мановением руки. Но этого не произошло, потому что он на это не способен. Конечно, он силен, смел, благороден и все такое. И все же он – только человек, такой, как все мы.

– А кое-кто поговаривает, 'что он монстр, – быстро вставил Оуэн. – Что человек не в состоянии творить такое. Что вся его хваленая сила...

– Чушь собачья! – сердито оборвал Гарри. – Дезсталкер был рожден аристократом, но бросил все, чтобы стать защитником угнетенных! По своей собственной воле отказался от богатства и высокого положения! Не захотел нежиться в комфорте, пока люди томятся в рабстве. Он настоящий герой. Живая легенда.

– Правда. Только произошло это с Джеком Рэндомом, – уперся Сигурд.

– Рэндом – закоренелый неудачник. А Дезсталкер сражался даже тогда, когда у прочих опускались руки. Это он освободил твоего хваленого Джека Рэндома из тюрьмы и дал ему новую жизнь. Пожелай он только, мог бы стать императором. Но он избрал другой путь. – Гарри благоговейно возвел глаза к небу и добавил: – Такой человек, как Дезсталкер, рождается раз в тысячу лет.

– Именно он освободил хэйденов, – бросил Глум, впервые отрывая взгляд от собственных коленей и поднимая его на собеседников. – А они его предали.

– Я слышал, он голыми руками расправился с гренделианином! – дрожащим от восторга голосом сообщил Гарри. – Подумать только, с таким чудовищем! Лишь избранник Господа мог это совершить!

– А вас не пугает это... ну, все, что он натворил? – осторожно осведомился Оуэн.

– Боже! – вздохнул Сигурд. – Еще бы нет. На то и герои, чтобы вселять страх. Во всех, кто прошел Лабиринт, есть что-то жуткое. Они могли натворить пропасть бед, и никто бы не сумел остановить их. Они могли бы убить всех нас, опустошить целые планеты, не оставить камня на камне от Империи... Но штука в том, что они этого не сделали. Дезсталкер прибыл сюда, чтобы защищать нас. Он знал, насколько это опасно, и все-таки не оставил нас в беде, потому что всегда поступает по справедливости. Только это и имеет значение.

– Избранный Богом, – усмехнулся Глум. – Тот, кому дарован высокий удел. Легендарный герой. Эти звания ко многому обязывают. Да, тяжело приходится бедняге.

– Он мог бы стать императором, – повторил Гарри. – Кто бы отказался? Я, например, нет. А он предпочел явиться сюда, к нам. В наш ад.

– Еще неизвестно, где безопаснее, – заметил Оуэн. – Знаете, я слыхал, в Парламенте черт знает что творится. Может, ему пришлось бы там тяжелее, чем здесь. Здесь по крайней мере известно, кто твой враг. – С этими словами Оуэн поднялся на ноги. – Мне пора идти. Спасибо за компанию, друзья.

Оставив прокаженных у костра, он вновь пересек площадь, сам не зная, куда идет. Отовсюду до него доносились обрывки разговоров об Оуэне Дезсталкере, герое из легенды, избраннике Господа и бедолаге, который взвалил себе на плечи слишком тяжелую ношу. Но, как он ни пытался взглянуть на себя со стороны, ничего не получалось. Историк, Оуэн понимал, что жизнь его, как и жизнь всякого прославленного деятеля, неизбежно будет украшаться домыслами. И все же тяжело было сознавать, что собственное его лицо полностью исчезло за маской мифического героя. Не хватало только еще услышать, что он родился в яслях, и три волхва пришли ему поклониться.

Ноги сами принесли его к лазарету. Хэйзел прошла рядом с ним долгий путь, была свидетельницей всех произошедших с ним перемен. Возможно, она одна знает, каков он на самом деле. Подойдя к лазарету, Оуэн увидел, что Хэйзел сидит на ступеньках, утомленно склонив голову. Он опустился рядом, и она, не поднимая головы, издала подобие приветственного мычания.

– Тебе надо поспать, – мягко произнес Оуэн. – День выдался тяжелый.

– Если кому и надо сейчас спать, так это тебе, – возразила Хэйзел. – Сегодня ты чуть было не отдал концы. Оуэн пожал плечами.