Кристофер Паолини - Брисингр

Какой-то солдат тут же попытался попасть ему копьем в грудь. Он отбил удар рукой, ободрав ладонь о плохо отшлифованное древко, и вырвал копье у солдата из рук. Тот, потеряв равновесие, плашмя растянулся на земле. И Роран, мгновенно развернув копье, пронзил им упавшего, затем сделал выпад и проткнул еще двоих. Встав в боевую позицию и прочно упершись ногами в эту плодородную землю, на которой ему так хотелось выращивать богатые урожаи, он, потрясая копьем, заорал:

— Ну, что же вы, ублюдки поганые! Убейте меня, если сможете! Мое имя — Роран Молотобоец, и я не боюсь никого на свете!

Солдаты вновь ринулись вперед, и трое, перепрыгнув через тела своих поверженных товарищей, обменялись ударами с Рораном. Ловко отпрыгнув в сторону, он ткнул самого правого из нападавших копьем в челюсть, выбив ему зубы. Потом, отдернув окровавленное копье, упал на одно колено и ударил им второго солдата, попав ему в подмышку.

И тут кто-то с силой ударил его по левому плечу. Щит, которым прикрывался Роран, казалось, сразу потяжелел вдвое. Поднявшись, он увидел, что из щита торчит воткнувшееся в дубовую основу копье, а последний солдат из тех троих уже готов броситься на него с обнаженным мечом. Роран поднял свое копье над головой и уже готов был его метнуть, когда солдат, вдруг словно споткнувшись, остановился, и Роран, не медля ни секунды, ударил его носком сапога между ног, а затем следующим ударом покончил с ним. Пользуясь недолгим затишьем перед следующей схваткой, он высвободил левую руку из ремней бесполезного теперь щита и отбросил его вместе с впившимся в него копьем под ноги наступающим врагам, рассчитывая хоть кого-то сбить им с ног.

Ринувшаяся было в атаку новая порция солдат дрогнула и остановилась — так страшен был жуткий оскал на лице Рорана и его смертоносное копье. Гора трупов перед ним все росла, и когда она достигла в высоту его пояса, он поднялся на вершину этой кровавой горы и осмотрелся. Основа у него под ногами была, разумеется, не слишком прочной, но все же давала ему немалые преимущества. Поскольку улица была перегорожена, солдатам приходилось перебираться через баррикаду из повозки и мертвых тел, и Роран бил их сверху, когда они цеплялись за руку или ногу своих мертвых однополчан или оскальзывались на чьем-то окровавленном щите.

Сверху Рорану было видно, что к атаке на варденов присоединились и прочие воины Гальбаторикса, не считая небольшой группы, все еще сражавшейся с Сандом и Эдриком на другом конце селения. Так что, со вздохом понял Роран, отдыха ему не видать до конца сражения.

Он получил уже с десяток ран, хотя до вечера было еще далеко. Раны, правда, в основном были не так уж тяжелы — порез на внутренней части локтя, сломанный палец, царапина на ребрах, где чей-то кинжал проткнул кольчугу, — но имелись и более серьезные. Один из раненых солдат, упавший на кучу трупов, сумел снизу пырнуть Рорана копьем и проткнул ему икроножную мышцу на правой ноге, отчего он теперь сильно прихрамывал. А вскоре после этого какой-то великан, от которого так и разило луком и сыром, навалился на него и, уже умирая, с последним вздохом проткнул ему левое плечо арбалетным болтом, после, чего Роран уже не мог поднять эту руку над головой. Выдергивать древко он не стал, понимая, что может истечь кровью. Теперь вообще почти всеми его действиями управляла боль; любое движение вызывало мучительные приступы боли, однако Роран продолжал наносить удары, стараясь не думать о ранах и усталости; он отлично понимал: остановиться — значит погибнуть.

Время от времени он замечал кого-то из варденов, которые дрались с ним рядом или позади него; иногда вдруг мимо него проносилось копье, нацеленное в противника, или из-за его плеча вдруг вылетал клинок и сражал вражеского солдата, который уже приготовился проткнуть Рорана копьем. Но по большей части Роран видел только своих непосредственных противников — тех, кто был перед ним, словно сражался с ними в полном одиночестве. Груда тел, на которой он по-прежнему возвышался, ограничивала его поле зрения, низводя его до узкой щели между перевернутой повозкой и стеной дома. Он понимал также, что у оставшихся на крышах лучников еще есть стрелы, поскольку стрелять они не переставали, и стрелы их с серым гусиным оперением все так же несли смерть, пронзая плоть вражеских воинов.

Бой все не утихал. Когда Роран ткнул копьем очередного солдата, то случайно угодил острием ему в латный нагрудник, и древко копья расщепилось по всей длине. Солдат, изумленный тем, что остался в живых, даже не сразу сообразил, что нужно нанести ответный удар мечом, и это позволило Рорану поднырнуть под свистящий клинок и подхватить с земли другое копье, которым он затем и сразил этого солдата. К сожалению, это второе копье продержалось у него не больше минуты и тоже раскололось прямо в руках. Швырнув обломки в солдат, он поднял щит одного из погибших и вытащил из-за пояса молот. По крайней мере это оружие его никогда не подводило.

Теперь самым большим врагом Рорана стала его усталость, а солдаты все лезли и лезли на вал из мертвых тел; казалось, каждый из них ждет своей очереди, чтобы с ним сразиться. А он уже почти не чувствовал собственных рук и ног, перед глазами мелькали круги, и он никак не мог вдохнуть полной грудью. И все же он как-то ухитрялся одолеть каждого очередного противника. Роран и сам не понимал, откуда у него берутся на это силы, но чувствовал, как притупилась реакция, нет и былой ловкости движений, и солдаты все чаще наносят ему новые раны, которых раньше он так легко избегал.

Однако строй нападающих постепенно редел, и вскоре Роран, увидев за ними открытое пространство, понял, что его мукам приходит конец. Он не стал предлагать последней дюжине солдат пощадить их, да они и не просили у него пощады, хоть и понимали, что у них нет ни малейшей надежды пробиться. Бежать они тоже не пытались. Они лишь снова и снова бросались на Рорана, рыча и скалясь, точно дикие звери, и желая одного: убить этого человека, погубившего стольких их товарищей, и только потом умереть самим.

Роран даже восхищался их мужеством.

Еще четверо солдат упали на землю, пораженные стрелами стрелявших с крыш варденов. Копье, брошенное кем-то из тех, кто сражался позади Рорана, просвистело у него над плечом и угодило пятому солдату прямо под ключицу, и он тоже рухнул посреди усеянной трупами улицы. Потом еще двое упали, тоже сраженные копьями, и на Рорана навалилась последняя горстка солдат Гальбаторикса. Первый из них нанес ему страшный удар шипастым боевым топором. Роран успел все же прикрыться щитом, хоть и чувствовал, как наконечник арбалетного болта, сидящего у него в плече, трется о кость. Воя от боли, ярости и всепоглощающего желания поскорее покончить с оставшимися в живых врагами и завершить бой, Роран одним ударом молота по голове уложил этого солдата и, не останавливаясь, тут же прыгнул вперед. Приземлившись на здоровую ногу, он ударил следующего солдата в грудь, круша ему ребра и не давая прикрыться. Третий успел отбить два его удара, но Роран завлек противника обманным выпадом, и вскоре тот тоже рухнул на землю. Последние два солдата атаковали Рорана одновременно с двух сторон, упорно стараясь рубануть его по ногам. Почти теряя силы, Роран некоторое время отбивал их атаки, нанося раны и получая их, и наконец ему удалось сразить одного из своих противников, прямо-таки вбив ему голову в плечи вместе со шлемом, а затем он и второму раздробил шейные позвонки метким ударом сбоку.