Дэйв Дункан - Воин поневоле

Уолли встал на колени, произнес все надлежащие слова и протянул меч Катанджи. Тот осторожно взял его, произнес то, что ему полагалось произнести, но вид у него был совсем не такой торжественный, как у Нанджи. В его темных глазах вспыхивала насмешка.

– Нанджи, за тобой нет хвоста, ты уверен? – спросил Уолли, опять усаживаясь на стул.

– Совершенно уверен! Вы же мне все объяснили, мой повелитель!

Итак, Ржавый взял на вооружение сутру про шпионов. – Вообще-то, – сказал Нанджи, – у ворот стояли Пополуини и Фарасканси. Они сказали, что возвращаться опасно. – Он нахмурился. – Но я ответил, что это – вопрос чести. Тогда они пообещали, что не станут за мной следить.

Уолли попытался представить, как все это было, но у него ничего не получилось. Что ж, зато он лишний раз убедился, что воины против него не настроены. Они просто выполняют приказы Тарру, но не более того.

Тут он заметил еще одного человека. Уолли решил, что это, должно быть, Кио, одна из женщин при казармах, но он никогда ее не видел. Нанджи усмехнулся и поманил ее рукой.

– И вот что я еще купил, – гордо заявил он. – У нас так много вещей – рапиры, и одежда, и ребенок Джа…

Сердце Уолли занято, страсть удовлетворена, но на эту женщину он не мог не отреагировать. Она была просто роскошна. Из одежды на ней были только прозрачные кружева, подчеркивающие ее и без того заметные прелести. Увидев такие колоссальные груди на Земле, он бы решил, что здесь потрудился не знающий чувства меры пластический хирург. На вид они такие упругие и крепкие, что, похоже, без чуда здесь не обошлось. Ее голые руки и ноги могли свести с ума любого. Волны светло-каштановых волос обрамляли ее совершенное лицо – точнее, совершенно бессмысленное лицо – розовый бутон губ сложен в улыбку, которая ничего не выражает, а пустые глаза похожи на камешки. Слабоумная.

О черт! Получив высокий ранг, Нанджи, кажется, совсем потерял голову от радости. Сначала братец, теперь еще вот это. Она невероятно привлекательна и невероятно неподходяща: такая идиотка надоест через пару дней. Ей место в особняке какого-нибудь богача, а уж никак не в жизни странствующего воина. Нельзя и представить, чтобы боги решили сделать ее шестым членом их команды! Ни за что!

– Наверное, надо было сначала посоветоваться с вами, мой повелитель… – Нанджи понял, о чем он думает.

– Да, следовало бы! – оборвал его Уолли и в изнеможении опустился на стул. Все идет не так. Стоит только ему подумать, что вот наконец он коснулся дна, как под ним открывается еще один слой.

– Так как ты ее назвал?

– Зорька, мой повелитель, – ответил Нанджи.

И когда светлейший Шонсу повалился на землю от хохота, мастер Нанджи несколько обиделся на него.

Время тянулось медленно. Нанджи хотелось поскорее поиграть со своей новой игрушкой, но Уолли запретил ему это. Он рассказал вассалу о засаде, устроенной Тарру, нехотя упомянул, что убил Джангиуки, но не сказал как. Лицо у Нанджи потемнело, он сгорбился на стуле и хмуро осмотрел подвал. Проснулся Виксини, он был голоден и начал хныкать. Катанджи уселся на солому и, видимо, задумался о том, какой же должна быть настоящая жизнь воина. Наверное, этот грозный Седьмой слегка напугал его. Зорька просто сидела в своем углу.

Как выбраться из казарм, подальше от храма, от города, с этого острова?

Уолли захотелось встать и пройтись, но в этой жалкой дыре можно только ползать, и поэтому он остался сидеть. Его загнали в угол. Тарру наступал на него медленно, но верно; так гангстер завоевывает округу, так Гитлер заглотил весь континент, безжалостно пользуясь нежеланием мирных жителей оказывать ему сопротивление.

Шонсу знал, что происходит. Уолли Смит тоже, и именно он позволил делам развиваться подобным образом. Он говорил себе, что пытается выиграть время, но время помогло не ему, а его врагу. Его мозг изнемогал, пытаясь найти выход. Все тщетно, надеяться остается только на то, что у Хонакуры имеются припрятанные козырные карты.

Нанджи становился все мрачнее и мрачнее. Может быть, он обвиняет Тарру в том, что тот подкупил охрану, а может быть, у него переменилось отношение к человеку, который говорил, что убивает только по необходимости. Гость поднял руку на хозяина? Кто из них сделал первый неправильный шаг? Расставлять ловушки – это нарушение правил чести, или об этом речь может идти только тогда, когда ловушка захлопнется? А выслеживать гостя – допустимо ли это?

Уолли заметил его ядовитый взгляд и подумал о том, что дождевой червяк может возродиться во всем своем великолепии. Нанджи, наверное, снова чувствует себя преданным – сначала его предала охрана, а теперь – Шонсу. Моральные проблемы есть не только у Тарру.

Но вот скрипнула дверь, и внутрь вплыла неохватная туша Ани. Она остановилась перед Уолли и печально покачала головой.

– Что со священным Хонакурой? – спросил воин, но по выражению ее лица понял, что увяз еще глубже, еще безнадежнее.

– Он в тюрьме, – ответила старая рабыня.

Стоял безжалостный полдень; птиц не было слышно, молчали даже насекомые; рабы с трудом передвигали ноги, стараясь не выходить на открытое солнце. Паломники, преклонившие колени на ступенях храма, стонали под кнутом беспощадного зноя. Весь Мир замер, моля о том, чтобы поскорее настал вечер. Жила и двигалась только Река.

Площадка для парадов напоминала раскаленную печь. Из-за угла казарм вышли трое. Их никто не заметил, потому что все воины охраны были заняты поисками светлейшего Шонсу. В белом жарком сиянии они двинулись в сторону тюрьмы.

Впереди шел воин четвертого ранга, великолепный в своей совсем новой оранжевой юбке. Его иссиня-черные волосы были собраны в пышный хвост. Лицо его казалось мрачным. Он чуть было не поднял мятеж против своего господина и повелителя и не произнес ни слова с тех пор, как рабы измазали ему волосы сажей и салом.

Последним шел невысокий темноволосый Первый. По его неуверенной походке, свежему знаку на лбу, по белоснежной юбке и слишком коротким волосам, по тому, как криво висит его меч, было понятно, что он совсем новичок. Об этом же говорил и ошеломленный взгляд его темных глаз. Он сжимал в руке веревку, другой конец которой был обвязан вокруг шеи пленницы.

Это была огромная безобразная женщина. Черные волосы – для рабыни слишком длинные – свободно падали на ее спину. От них до сих пор пахло щипцами для завивки. Ее огромное черное одеяние могло бы принадлежать достославной Дикой Ани, и как-то странно вспучивалось.

В этих подушках дышать было совершенно нечем, и Уолли понимал всю опасность такого положения. Даже если он не потеряет сознание от жары, силы все равно постепенно оставляют его. Пот катился градом и застилал глаза, но Уолли не решался вытереть лоб: надо делать вид, что руки связаны за спиной. Ни один нормальный воин никогда бы не подумал, что светлейший Шонсу седьмого ранга способен вот так нарядиться. Он воздержался только от полосы: во-первых, следовало щадить чувства Нанджи, а во-вторых – на близком расстоянии этот маскарад все равно сохранить не удастся. Издалека же он вполне мог сойти за рабыню, если, конечно, не принимать во внимание его рост. Уолли шел, слегка согнув ноги в коленях, старался делать маленькие шаги и изнемогал от жары.