Стив Кокейн - Странники и Островитяне

Я осторожно прокрался на цыпочках к дальнему углу комнаты. Когда мои глаза медленно привыкли к сумраку, я увидел, что одно из кресел занято крохотной фигуркой. Я медленно подошел ближе, пока не смог различить черты лица. К своему совершенному смущению, я увидел перед собой не демона-акробата, а пожилую даму. Это была та самая дама, что, по обыкновению, днем занимала это кресло. Как обычно, она крепко спала.

Я мог только заключить, что Гарольд забыл разбудить ее, когда делал последний вечерний обход. Я колебался, не зная, что лучше предпринять. Стоя в замешательстве, я заметил, что звуки всхлипов продолжаются, и до меня медленно дошло, что они исходят не от старушки. Я уже собирался развернуться, когда она открыла глаза.

Должно быть, я являл собой нелепое зрелище. Небритый, наверняка с торчащими вбок усами, одет только в свою широкую ночную рубашку и стоптанные тапочки. Но если старушку это и смутило, она не показала вида. Загадочная обитательница комнаты смотрела на меня спокойными старыми глазами на маленьком личике, которое в полутьме выглядело нежным, как у ребенка. Затем она заговорила.

— Твоя тень плачет, Виктор, — сказала она. — Посмотри же на нее внимательно и сделай то, что должен сделать.

Она долго глядела на меня. Затем морщины усталости и старости вернулись на ее лицо, и в следующую секунду старушка закрыла глаза и снова заснула.

Затем я понял, что всхлипы прекратились, оставив после себя тяжелую тишину, которая, казалось, физически наполнила комнату. Я осторожно потянулся за револьвером, но вдруг мое сердце опустилось: я понял, что оставил его под подушкой. Нервы были напряжены, я медленно повернулся. Там, в центре комнаты, в лунном свете вырисовывалась тонкая темная колеблющаяся фигура. Она вглядывалась в меня светящимися глазами. Вот наконец я и оказался лицом к лицу со своей тенью.

Сжав кулаки, я осторожно шагнул вперед, и тогда призрачное тело тоже сделало шаг вперед. Шаг за шагом мы подходили друг к другу, пока я не разглядел это невероятное создание полностью.

Сначала я не поверил тому, что увидел. Эта тень оказалась непохожей на высокую, угрожающую фигуру из моих кошмаров. Передо мной стоял согнутый тощий трогательный человечек, одетый в потрепанный, не по размеру, камзол и изношенные чулки, порванные на коленях. Спутанные волосы свисали на лицо, а на чумазых щеках виднелись полоски от слез. Он оказался совсем юным, не старше тринадцати или четырнадцати лет, и совершенно беззащитным. Неужели это плачущее существо столько месяцев держало меня в страхе? Я почувствовал такое облегчение, что еле сдержался, чтобы громко не засмеяться.

В тот момент мальчик сделал еще один нерешительный шаг в мою сторону, его нога провалилась под одну из плит, не закрепленных Сэмом. Он споткнулся и упал на пол лицом вперед; сделал слабую попытку встать, но не смог, потому что для этого требовалась сила. Он лишь шмыгнул носом и снова принялся плакать. И я опять совершенно растерялся. В конце концов в голову мне пришла мысль, что единственно верным решением будет заключить мальчика под замок до утра и все хорошенько обдумать утром.

Когда колокола начали звонить, оповещая о конце рабочего дня, Элис отключила управляющий механизм на своем столе, аккуратно заперла шкаф, сложила личные вещи в маленькую сумку и направилась к двери. Элис приучали исполнять свои обязанности с рвением и деловитостью, но ее преданность службе заканчивалась, как только заканчивался рабочий день. Ее обязанности в административном корпусе Короля Мэтта были необременительными, коллеги — довольно милыми, но сегодня вечером Элис шла на тренировку, и она не собиралась задерживаться.

Последние лучи дневного света начинали блекнуть, когда она прошла своим обычным путем, через служебные ворота позади дворца, и поспешно миновала Ряд Нищих. Она чувствовала жалость к попрошайкам и иногда швыряла им маленькую монетку, но в тот день ее голова была занята другим.

В то утро один из коллег Элис пожаловался на смотрителя автомата для кофе. Элис случайно это услышала, предложила использовать другую модель кофеварки, и мысли о кофе повлекли за собой воспоминания о ее бывшем начальнике, необычном волшебнике Леонардо Пегасе. Прошло несколько месяцев с тех пор, как они виделись в последний раз, и она понимала, что теперь он, возможно, покинул город навсегда. Она жалела, что у нее не было возможности попрощаться с ним должным образом, потому что Элис верила в то, что все нужно делать правильно. Несмотря на временами странное поведение волшебника, он очень нравился ей. Но Элис редко видела своего бывшего начальника, с тех пор как он оставил должность, а в те несколько раз, когда им удавалось перекинуться словом, он действительно вел себя очень странно. Почему-то ей казалось, что он хочет что-то от нее услышать, но всякий раз, когда они виделись, ей все сложнее было понять его, и в конце концов она стала бояться его нескладных речей и неуправляемых порывов. В растерянности Элис помотала головой.

Вечернее движение уже начало уменьшаться, поэтому Элис, не останавливаясь, перешла окружную дорогу. Торопясь мимо кофейной палатки на Северном пути, она вспомнила ночь празднества. Господин Пегас окликнул ее в кафе, а потом шел за ней следом через весь город, пошатываясь и что-то бессвязно бормоча под нос. При этом воспоминании ее передернуло. Что с ним случилось? Она отчаянно хотела, чтобы у него все сложилось как можно лучше, но понятия не имела, что может сделать, чтобы помочь ему.

Элис продолжила путь по обшарпанному Северному пути. Она ненавидела этот город, ненавидела его грязь, нищету, его грубых жителей, и она снова пожалела себя, как жалела каждый день, с тех пор как ее сюда послали. Она вспомнила свой родной Остров, с его бескрайними изумрудными пастбищами и золотистыми берегами моря, безбрежным небом, в котором отдавалось эхо, и священным местом, скрытым в молчаливом сердце Острова, о котором заботились люди ее племени столько, сколько они себя помнили. Она представила себе спокойный, тихий народ Острова, своих сестер, родителей и тихого серьезного человека, за которого она надеялась когда-нибудь выйти замуж.

Остров был расположен в дельте Великой реки, в далекой северной провинции королевства, далеко от столицы. Жизнь его обитателей была трудной, но они несли эту ношу с силой, изяществом и стойкостью.

Когда Элис была ребенком, ее учили истории ее народа, и она узнала, что все эти качества воспитывались и развивались на протяжении бесчисленных поколений с помощью определенных упражнений и магических формул, чему неукоснительно следовали и во времена раздоров, и в мирные времена. Когда Элис выросла, она в свою очередь научилась соблюдению этих обычаев. Как и многие другие, она сначала выполняла ритуалы сбивчиво и неточно, но спустя некоторое время обрела уверенность, и мало-помалу они стали неотъемлемой частью ее существа. Среди людей ее народа были мудрецы, которые верили, что ритуалы предписаны Великим от начала времен, но Элис, подобно большинству Островитян, просто следовала им, как ей приказывали, не интересуясь такими высокими материями. К сожалению, Остров был маленьким, и его природные ресурсы могли обеспечивать только ограниченное количество жителей. Не всем рожденным там разрешалось остаться. И в канун семнадцатого дня рождения Элис предстала перед советом мудрых. Там ей мягко, но решительно сказали, что есть особое задание, которое она должна выполнить, и что для этого ей требуется отправиться немедленно в столицу королевства, найти жилье и надежное место работы и ждать, пока ей не пришлют дальнейшие инструкции.