Алёна Киселёва - Шанс на жизнь, шанс на смерть

— Прочь!

Во все стороны от него расползался могильный холод, в нос ударил запах озона и даже воздух будто бы сгустился вокруг. Я попыталась броситься назад, под защиту галереи, но едва успела сделать пару шагов: на плато оживала не только статуя. Цветы под ногами зашевелились, их лепестки с негромкими хлопками превращались в настоящие язычки пламени, а стебли прямо на глазах отрывались от камней и удлинялись, опутывая ноги. Ещё пару секунд я крутилась на месте, но всё было бесполезно: меня словно всё глубже затягивало в болото, и я завязла так крепко, что не могла больше пошевелиться. Гибкие стебли дотянулись и до рук, жёстко притягивая их к талии, и теперь уже я сама, подобно статуе, способна была лишь наблюдать, как окончательно освободившийся дракон стряхивает последние осколки камня. Обернувшись, насколько это позволили мои живые оковы, я увидела, что Кейрен отступает к галерее под защитой серебристой полусферы явно магического происхождения. А врал-то, что резерв весь истратил! Случайно перехватив мой взгляд, вор скорчил рожу в стиле «такова жизнь» или «ты же не думала, что я буду помогать тебе, когда занят спасением собственной шкуры?» и, одним прыжком преодолев оставшееся расстояние, скрылся в галерее. Тянувшиеся за ним стебли тут же потеряли всякий интерес к ускользнувшей добыче и поползли обратно… Мысленно пообещав себе жестоко ему отомстить, я вновь повернулась к основному действу. А зрелище тут было не для слабонервных. Огромный кроваво-красный дракон стоял на задних лапах, широко раскинув искрящиеся крылья; в его огромных глазах цвета аметиста плясало бешенство, а из пасти практически безостановочно лился поток яркого, жёлто-красного огня. Перед ним стоял человек, ничтожно маленький на фоне величественного зверя, но наполняющий воздух вокруг себя буквально осязаемой опасностью. Между Игнисом и драконом полыхала широкая стена тёмно-багрового пламени, струя красного огня встречалась с ней с оглушающим шипением и то до середины окрашивалась оттенком оппонента, то вновь отвоёвывала свои позиции. Оба противника вели ещё и дополнительные атаки, с тыла. К наёмнику постоянно подкрадывались огненные цветы — он избавлялся от них не глядя, одной волной холодного пламени, превращающего их в пыль. К дракону же осторожно, с разных сторон подползали ручейки синего огня: если такой незамеченным добирался до него, то оставлял тёмные раны-ожоги на шкуре.

Однако на поле боя и мне приходилось несладко. От окруживших меня огненных цветов шёл нестерпимый жар, оплетающие тело стебли с каждой секундой становились всё горячее и уже причиняли ощутимую боль. По лбу, шее, спине градом тёк пот, дышать становилось трудно. Я чувствовала, как нарастает гул в ушах, и картинка перед глазами начинает расплываться — со мной бывало такое несколько раз, но сейчас короткий приступ головокружения мог стать последним в моей жизни… Как ни старалась я удержать сознание, ничего не выходило. В глазах совсем потемнело — я перестала различать происходящее, кожа потеряла чувствительность, даже боль от ожогов притупилась и ушла куда-то за заполнивший голову гул. Непроизвольно издав какой-то звук вроде стона, я покачнулась и отстранённо подумала, что, наверно, если не смогу удержаться на ногах, сгорю в обжигающем плену огненных соцветий… Я закрыла глаза — всё равно от них не было проку — и стояла, слегка пошатываясь, ожидая, когда сознание окончательно меня покинет… и тут в лицо дохнуло холодом. Стало легче дышать, гул в ушах начал утихать, голова — проясняться. Выждав для верности, пока ноги вновь смогут держать меня в строго вертикальном положении, я открыла глаза. Спасал меня, разумеется, Игнис (а кто же ещё?): отвлекшись от своего противника, чего по-хорошему делать бы не стоило, он пустил в мою сторону волну нежно-голубого пламени — оно холодным покрывалом сковало потерявшие яркость цветы, чуть не устроившие мне любимую казнь святой инквизиции, и удерживавшие меня на месте стебли — они опали на землю горсткой пепла, стоило мне шевельнуться.

Тем временем, битва вступала в финальную фазу, то есть оба противника, похоже, собирались вложить все оставшиеся силы в последний удар. Опомниться и убежать я, конечно, не успела… Дракон взревел и во все стороны от него полился огонь. Игнис, в свою очередь, раскинул руки, давая желанную свободу багровому пламени, быстро растекающемуся вокруг. Я стояла совсем близко, и ледяной всепроникающий огонь в секунду оказался у моих ног, но не превратил меня в пепел, как поступал со всем, что попадалось ему на пути. Пламя будто… узнало меня, вспомнило старый запрет и наслаждалось тем, что могло сейчас нарушить его. Основная масса огня плавно обтекала меня, продвигаясь дальше, к другому концу плато, а несколько язычков остались, как диковинные растения вытягиваясь вверх в стремлении сравняться со мной ростом. Как только пламя коснулось моих ног, я приросла к земле безо всяких оков — из-за непроизвольно зародившегося в груди и леденящего душу ужаса, совершенно не конкретизированного, а оттого только более сильного. Расширенными от страха глазами я могла только наблюдать, как один из язычков огня, выросший до уровня моей груди, приближается ко мне. Я почувствовала ледяное прикосновение сначала на коже, а потом… словно внутри собственного тела. Пламя проникало сквозь меня без каких-либо видимых повреждений, и вот я уже ощущала, будто чья-то холодная ладонь с длинными тонкими пальцами обхватила моё сердце прямо внутри грудной клетки, хотя не знаю, как можно почувствовать подобное. И вроде момент был весьма подходящий, чтобы постыдно завизжать, но я не могла себя заставить даже просто разжать губы, а внутри меня, казалось, сама кровь становилась холоднее и замедляла свой бег… Сердце билось через раз, и даже страх исчез — это было бы слишком сильное чувство для моего притормаживающего организма; в последнем усилии я подняла взгляд, чтобы хотя бы увидеть, кто одерживает верх. Дракона до половины туловища охватило багровое пламя, и у него, как и у меня, уже не было сил сопротивляться — его прижимало к земле, и я заметила, что он начинает каменеть, вновь превращаясь в статую. Ещё секунда — и огонь разочарованно схлынул с изваяния: располагался теперь дракон в несколько иной позе — он вытянул шею вперёд, голова с открытой пастью лежала почти у ног Игниса, одно крыло было развёрнуто и небрежно брошено на камни, второе — болезненно прижать к раненному боку. Наёмник медленно, как во сне, развернулся, в его глазах плясало пламя, и смотрел он в пустоту. Кое-как раскрыв-таки рот, я попыталась позвать его, но вышел только нечленораздельный хрип — слишком трудно оказалось шевелить губами, зато свободные язычки огня вокруг меня восприняли мою попытку, как действие враждебное, и бросились ко мне все разом. Благодаря ледяным прикосновениям внутри себя, я вдруг вспомнила о существовании многих органов, о которых до этого не вспоминала со школьного курса анатомии… Я наконец упала, с головой погружаясь в холодный огонь и уже не понимая, что происходит снаружи меня, а что внутри, но тут пытка резко прекратилась. «Рука хозяина», — прозорливо подумала я, не торопясь открывать глаза и с наслаждением ощущая, как пульс возвращается к нормальному ритму. Кто-то неуверенно притронулся к моей руке, остужая обожжённую кожу прохладой своей ладони.