Ольга Табоякова - Хозяка

— Я иногда устаю, — сообщил дед.

— Хорошо, — мы ехали по его лесным владениям.

— Расскажи мне о себе, — попросил Чукмедал.

Что можно рассказывать о себе? Я поморщилась, не хочу говорить о себе. С другой стороны, не посылать же его на фиг с расспросами. Естественно, что он хочет все знать про меня.

— Отец не должен знать, — вырвалось у меня.

Чукмедал дал это обещание.

— Я росла без матери с неродной бабкой. Росла в трущобах, — пожалуй, лучше не врать, но и не говорить всю правду.

Дед так хищно на меня посмотрел, что мне стало не по себе.

— Бабка жива?

— Жива, но я не хочу ее видеть, — это правда.

— У тебя были друзья?

— В трущобах дружбы нет, настоящей нет, или почти нет. Мне не повезло, я не встретила, — это опять правда.

— А мужчины? Ты взрослая, — деда волновал и этот вопрос.

— Какие мужчины в трущобах? — это тоже правда.

— Чех, а кто тебе помог выжить?

— Кошка, дед, — это обращение вырвалось само собой, и он остался доволен.

— Где она?

— Дома у отца, — тоже правда.

— Ты хоть кому-нибудь веришь? — еще один тяжелый вопрос.

— Нет, — тоже правда.

Какое-то время мы молчали. Чукмедал думал или просто собирался с мыслями, а я пыталась отогнать призраков недавнего прошлого.

— Ты сама оттуда выбралась?

— Да, Укула я встретила позже, — тоже правда.

— Ты рада, что у тебя такой отец?

— Да, — опять таки правда. Вчера что-то изменилось во мне, когда Укул и его люди решали, как меня защитить.

— Чех, тебе нужны деньги?

— Чьи?

— Мои, — улыбнулся дед.

— Не знаю, для отца да, а так…, - я пожала плечами. Тоже правда.

— Ты останешься?

— Мне здесь не нравится, — я призналась. Не видела смысла лгать.

— Мы уедем в другие места, — сделал однозначный вывод дед. Хорошо, что он это не спросил. Что ему говорить в таком случае?

Лирх обогнал нас и сделал резкий поворот направо.

— К озеру? — спросил он у деда.

— Да, — кивнул тот. — Посмотришь озеро. Говорят там можно увидеть будущее, внучка.

— Ладно, — хотя мне не очень то в это верилось.

Больше он не задавал вопросов. Мы стояли у озера. Обычное небольшое озеро. Вода прозрачная, рыбки плещутся.

— Будешь смотреть? — подначил меня дед.

— А ты?

— Буду, — он рассказал, что не заглядывал в озеро со времени смерти своей жены. — Тогда меня удержала одна картина, — признался Чукмедал. Я поняла, что услышу сейчас то, что он никому и никогда не говорил. — Там была башня, люди разные. Я почти никого не знал. Там был мой сын Укул и этот его рыжий парень с кастрюлей в руках, еще девушка в высоких сапогах с каким-то мужчиной страстно целуется. Я не вижу лица девушки и мужчины, лишь мальчика. Мальчишка лет семи сидит на моем кресле и мы гоняем коров по лугу. Он смеется, я тоже.

Чукмедал помолчал, потом все добавил:

— Я давно не смеялся. Много лет, а вот вчера начал. Думаю, что время пришло.

Мне не хотелось задавать вопросов, чтобы не спугнуть что-то неведомое.

— Вы можете просто посмотреть, а можете попросить, — подал голос Лирх. — Самым разумным попросить помощи. Озеро никогда не отказывает людям семьи.

Мне стало понятно, что я ничего не увижу, но отступать нельзя.

— Хорошо, я первая?

— Да, — разрешил Чукмедал. — Дай ей мое кресло.

Меня усадили в летучее кресло, показали, как управлять и отправили на средину озера. Там надо было бросить в воду камушек и внимательно смотреть.

Я бросила камушек и приготовилась возвращаться, когда появилась картинка.

Итак, я вижу себя в какой-то запертой комнате. Решетки. Тюрьма? Стены желтые, чисто. Я вижу, что сижу на полу и безучастно смотрю на дверь. Она открывается и входит мужчина. Нет, двое. Одного я знаю. Это тот, который меня так «удачно» подвозил из моего мира. Я кидаюсь на шею к этому «знакомому» мужику и сдергиваю с него цепочку. «Знакомый» и еще один тип в форменной одежде оседают на пол. Я беру ключи, сдергиваю со «знакомого» плащ, кутаюсь, меня не видно, я выхожу и запираю за собой дверь.

Пока я все это смотрела, то взмокла. Что же это за ужасы. Господи, помоги и защити!

Вернулась я бледная потому, как Лирх принялся меня поить местным поилом, похожим на коньяк. Дед не стал задавать вопросов и поплыл на своем кресле к средине озера.

Я не знаю, что он увидел, но вернулся он донельзя довольный.

На обратном пути я сильно сосредоточилась на воспоминаниях, все еще прокручивая увиденное в озере.

Дед переговаривался с Лирхом. Я услышала:

— Она, проверил, — сообщил Чукмедал.

Лирх цокнул языком:

— Наконец-то, — ответил он одобрительно.

Мы вернулись, чтобы переодеться и приветствовать всех родственников на обеде.

В своих покоях Чукмедал давал указания Лирху:

— Глаз все запечатлел. Сейчас же покажи, — потребовал он.

Лирх долго возился, настраивал, потом задернул шторы и продемонстрировал то, что привиделось Чех на озере.

— Да, — милород долго обдумывал увиденное. — Надо это запомнить. Стереги девочку с утра до ночи.

— Хорошо, — мрачно кивнул Лирх. — А вы?

— Я видел тоже самое. Только смог рассмотреть лица. Мой сын, его эти смешные люди, девочка тоже, остальных не знаю, — признался дед. — Все сходится. Мой род не угаснет. Стереги девочку пуще всего.

— Будет исполнено, — поклялся Лирх.

Этот день был бесконечным для меня. Утром Горн и Латифун, потом дед с его озером и видениями. На обеде все было слишком гладко. Никаких подколок, гадких вопросов, злых замечаний. Что-то задумали мои новые родственники. Укул сидел серьезный и опасливый. Он лично клал мне в тарелку еду, поразив Горна и остальных.

— Моя девочка, — мотивировал он такое свое поведение.

Я ела на автопилоте. Все же сильное впечатление на меня произвели озерные видения.

— А после обеда, — послышался голос Чукмедала, — мы займемся подсчетами, кому сколько осталось.

Я вздрогнула, но потом успокоилась. Он говорил про деньги. Это занятие не вызвало у сидящих за столом приступа энтузиазма.

После обеда Грон проводил нас в другую залу, поменьше обеденной. Там были шкафы с книгами и большие столы. Стульев не было. Все, кроме деда, стояли. Процедура подсчетов сопровождалась яростными спорами. Я участвовала в них постольку поскольку меня дергал Укул.

— Это дом достанется мне! — требовал или утверждал Чукшер.

Мечшер что-то бубнил о городском доме.

Шер говорила о постоянном содержании.

Альна о процентах и отдельном фонде на лечение Мины.

Сама Мина притворялась безучастной. Почему-то мне казалось, что она не так проста, как кажется.

Латифун что-то опровергал, с чем-то соглашался и все время требовал подтверждения у Чукмедала.

— Остальное будет продано, — закончил Латифун трехчасовые разборки.