Кэрол Берг - Стражи цитадели

Я проспал целый день. Когда проснулся, лорды уже ждали меня, давящие, тревожные… я тоже был встревожен и почувствовал себя лучше, лишь увидев тусклое серое пятно — факел, горевший по ночам на моем балконе. Если постараться, можно было разглядеть смутные очертания дверных проемов и столов в кромешной темноте.

Как вы себя чувствуете этим вечером? — спросил Зиддари.

— Голодным, — ответил я ему. Они немного расслабились.

Рабы принесут вам все необходимое.

Нотоль была повсюду: внутри меня и вокруг меня.

— Я уже позвал их. Но этого недостаточно. Я изголодался по другим вещам, не по еде. Я приду к вам снова сегодня?

Нет, мой юный друг, — сказала она, успокоенная. — Через четыре дня вы получите все, что пожелаете. Только если ваша жажда станет невыносима, я соглашусь позвать вас снова до вашего помазания. А пока вам следует возобновить другие ваши занятия.

— Что вы сделали с Сейри? — как бы ненароком поинтересовался я.

Госпожа цела и невредима. Мы задали ей несколько вопросов, но она мало на что ответила. Предатель привел ее в Зев'На, но он уже мертв. Они собирались уничтожить вас, юный принц, украсть ваше будущее… вашу силу… ограничить вас пресмыканием дар'нети… уморить голодом… но их жалкий заговор давно провалился.

— Хорошо.

Отдыхайте спокойно. Выбирайте свое будущее, не беспокоясь о том, что враги помешают вам. Хотите ли вы сами допросить женщину?

Последний вопрос задал Зиддари.

— Нет. Меня не интересует ложь. Она сбивает меня с толку.

Да. Это то, что они и хотели услышать.

Тогда мы оставим вас вашим делам.

Итак, мне предстояло выбрать, чего же я хочу. Раньше решение казалось простым, но теперь Сейри все спутала. Мои мысли бегали по кругу, и я не мог понять, чему я верю, почему я поступал так, как поступал, и что я теперь собираюсь делать со всем этим.

Я вскочил и обшарил комнату, собирая «подарки» Сейри. Выйдя на балкон, я сжег карту лейранских созвездий и далеко, как только мог, зашвырнул камень, кусок деревяшки и фруктовую косточку. Я нащупал зеркало, радуясь, что вижу, не настолько хорошо, чтобы узнать, как выглядят сейчас мои глаза. Полностью черные, предполагал я. Даже отраженный свет заставлял меня морщиться от боли. Я оторвал дощечку от металла и сжег ее. Потом расплавил железо до бесформенного комка и выбросил его тоже. Схватив плащ, я на ощупь спустился вниз по ступеням.

В доме повсюду была охрана. Я сказал им, что собираюсь прокатиться по пустыне, и пригрозил вырвать им глаза, если они попробуют остановить меня или даже мысленно следить за мной. Ненадолго задержавшись в кухне, я направился в конюшню. Собравшись с теми небольшими силами, что у меня еще оставались, я потратил их на то, чтобы отыскать знакомые ориентиры. Я погасил светильник в конюшне, добрался до стойла Огнедышащего, умудрившись не сломать при этом шею, сел и принялся ждать. Огнедышащий шарахался от меня, пока я немного с ним не поговорил. Но пришел я сюда не ради него.

— Тут ужасно темно.

— Оставь, как есть. Сегодня так будет лучше.

— Как скажешь.

— Я принес тебе немного еды, там, в свертке за воротами. Прости, но питья нет.

— Я ж говорил, что непривередливый.

Я слышал, как он порылся в мешке, а потом сел на солому.

— Тебя что-то беспокоит, — сказал он, продолжая жевать.

— Что, начал читать не только лошадиные мысли, но и человеческие?

— Ничего особенного. Сидишь тут в темноте. Забыл за что-нибудь на меня наорать. Принес еды прежде, чем я начал клянчить. Сразу видно, мысли вразброд.

— Мне нужно было поговорить, и я устал разговаривать сам с собой. Доказываю себе одно, и это звучит правильно и разумно. Потом начинаю доказывать другое, прямо противоположное, и это звучит точно так же.

— Понял. По-моему, ты думаешь слишком много.

— Это насчет того, что я тебе уже рассказывал. Про камень и все такое, что появилось у меня в доме.

— Нашел еще что-то?

— Да. И того, кто это делал.

Тишина тянулась слишком долго. Я даже подумал, что он заснул.

— Адово пекло, — выдавил он, наконец. — И кто же?

— Моя мать.

Снова молчание, а потом — совершенно неожиданный вопрос:

— С ней все в порядке?

— Нет. Совсем нет.

Из темноты на меня навалилось тело, опрокинуло на пол и заломило обе руки за спину, заставив меня отплевываться от соломы. Его локоть сдавил мою шею.

— Проклятье, ты же не убил ее? Если ты ее убил, считай, ты уже покойник. Плевать я хотел на то, чей ты друг или какой ты великий колдун, но шею я тебе сломаю. Будь уверен, я это сделаю.

Он был взбешен, и я почти поверил, что он действительно может это сделать.

— Она жива. Просто под стражей. Откуда ты?.. Отпусти меня. Я ничего тебе не сделаю. Клянусь. Проклятье, ты ее знаешь! Ты пришел сюда вместе с ней? Так ведь?

Я вывернулся и сбросил его с себя. Потом снова нашарил стену, прислонился и стряхнул с лица солому.

— Я пришел следом. Она не знает, что я здесь. Но я обещал… Проклятье на каждый клочок этого места, я же обещал… о черт, черт, черт!

Я надеялся, что он не сломает себе руку, молотя кулаком по стенке стойла.

— Зачем ты сюда пришел? Зачем она сюда пришла? И не ври мне.

— Мы пришли за тобой. Забрать тебя обратно.

— И убить?

— Убить? Зачем, адово пекло, госпоже Сейри желать тебе вреда? Она чуть сама от горя в гроб не слегла от того, что ты и твой папка мертвы, — пока жила в Данфарри, там все вроде меня. А когда она узнала, кто ты, тебя выкрали у нее из-под носа. Она кинулась за тобой в горы по зиме и в другой мир, где ее чуть саму не убили, а потом отправилась за тобой в это клятое место. И ты думаешь, что она хочет причинить тебе вред?

— Она хотела отомстить своему брату. Она не знала, что я ее сын.

— Это правда, поначалу не знала. Она не собиралась оставаться в Комигоре, но осталась, и знаешь почему? Потому что все говорили, что ты полоумный. Она хотела помочь тебе, потому что любила своего брата, а в итоге полюбила и тебя. Но собрала все подсказки лишь тогда, когда ты уже исчез. Она чуть с ума не сошла.

— Это неправда. Она привела принца Д'Нателя в Комигор, чтобы тот убил меня, Люси и маминого ребенка… из мести.

— Принц пытался тогда собрать собственную голову. Он несколько месяцев был наполовину безумным. Он даже не помнил, что она его жена, до того самого дня, в зале у Наставников. Он и взглянуть на нее не мог без того, чтобы у него голова не начала трещать. Ты вообще хоть что-то знаешь? Я знаю… знал… принца, и он никогда бы не убил ни старую женщину, ни ребенка, не важно, его это ребенок или нет. Не мог он этого. Ты представить себе не можешь, что он сделал для меня, неграмотного ничтожества, на которое у него даже не было повода смотреть — не то, что заботиться.