Кэрол Берг - Стражи цитадели

Зои сморщила бледное испачканное лицо и лизнула пальцы, вдевая нитку в иголку.

— Есть такой мальчик, что живет в Сером доме под покровительством лордов. Гэм видела его, когда ее послали отнести туда новые полотенца. Она сказала, что на нем есть знак лордов, поэтому она была очень осторожна и уважительна.

— Знак лордов? Я такого не знаю. Я здесь недавно, вот ни в чем и не разбираюсь.

Зои наклонилась ближе, морщины у ее губ превратились едва ли не в пустынные разломы.

— Камни, понимаешь? — Она коснулась бирки в ухе. — Значит, все, что ты делаешь или говоришь, известно лордам.

Этот мальчик может убить тебя взглядом, если ему придет в голову. Будь осторожна, если увидишь знак лордов, Эдда.

Гар'Дена настойчиво предупреждал меня не раскрываться перед Гериком, что бы ни случилось, — пока не будет подан сигнал. Мудрое предостережение, как выясняется.

Серый дом был тем самым зданием, что стояло напротив основных строений крепости, фасадом к ним, через двор за колоннадой. На четвертую ночь пребывания в Зев'На я решилась на вылазку чуть дальше прежнего — посмотреть, что я смогу об этом выяснить.

Работа затянулась немного дольше обычного, поскольку Каргета оказалась недовольна нашим дневным шитьем и заставила нас распустить половину и переделать заново. К тому времени, как мои товарки с храпом повалились на лежанки, все поселение было пустым и тихим. Я выждала примерно час, потом выскользнула во тьме под колоннаду и через ближайший к крепости просвет пробралась во второй внутренний двор.

Стоя в темном углу, дрожа на холоде, я мечтала о плаще, о том, чтобы оказаться где угодно, кроме этого ужасного места. Внутренний двор между Серым домом и сердцем крепости — двор лордов, как называли его женщины, намного просторнее рабочего, — был вымощен большими каменными плитами, которые покрывали изображения причудливых символов и эмблем. Вместо деревьев и растений ровными рядами выстроились статуи фантастических птиц и животных, огораживая пустое пространство. Вход в крепость представлял собой портик с колоннадой, высотой не меньше шести этажей, украшенный по бокам гигантскими резными изображениями воинов и чудовищ. Освещали его поднятые над ним огромные чаши пламени. Чаши-факелы горели очень ярко и так высоко, что никто из слуг наверняка не смог бы добраться до них, чтобы зажечь или поменять в них масло. Я сжалась, чувствуя себя крошечной и одинокой.

Серый дом, стоящий напротив портика, был более скромных размеров, но столь же строгой, угловатой постройки. Никаких вычурных украшений на входе — лишь железные ворота вели в его внутренний дворик. Несмотря на четыре факела, освещавшие ворота Серого дома, я не могла ничего разглядеть в черноте за ними. В самом доме виднелось немного освещенных окон, и я постаралась запомнить, где они располагались: на первом этаже справа от ворот, на втором — над воротами и на третьем — с самого края.

Стражи на первый взгляд не было заметно, и я задумалась, не удастся ли мне быстро пробежать через двор и заглянуть за железные ворота Серого дома. Но моя неуверенность заставила меня промедлить достаточно долго, чтобы расслышать, как кто-то шагах в двадцати негромко чихнул. Несмотря на ночную прохладу, меня бросило в пот, пока я пыталась выполнить сложную задачу: вжаться в тень, при этом совсем не двигаясь.

Время шло, а я скорчилась в темном углу, едва осмеливаясь дышать. Спустя, как мне показалось, целую вечность, из каждого конца колоннады вышло по человеку и еще двое — из крепости. Четверо встретились ненадолго посреди двора. Потом двое часовых вернулись в крепость, а другие начали обход темных окраин двора. Этот путь должен был привести их к едва освободившимся постам. С гулко бьющимся сердцем я вернулась к жилищам работников, прежде чем стражи завершили обход. Мне понадобится вернуться сюда снова, чтобы узнать, как часто меняется караул и сколько времени занимает у них путь до поста. Итак, завтра.

Очень важно правильно высчитать время, но в Зев'На следить за ним очень трудно. Здесь, похоже, совсем не было ни часов, ни колоколов, ни глашатаев, ни барабанного боя, ни других сигналов. Женщины-швеи не имели никакого представления о времени и не интересовались им. Какая разница, отвечали они, когда я спрашивала, сколько времени у них уходит на шитье туники или когда обычно бывает обед. Они начинали работать на рассвете и заканчивали, когда Каргета говорила, что на сегодня достаточно. Они ели, когда им давали еду, и спали, пока их не начинали будить. Хотя, конечно, кто-то в крепости должен был следить за временем. Стража знала, когда ей заступать на пост, а кухонная прислуга, казалось, приходила всегда в один и тот же час. Кто-то посылал этих слуг, значит, кто-то был в курсе. Это казалось слишком очевидным, чтобы быть просто догадкой.

Где-то в конце моей первой недели, когда Каргета все утро объясняла нам, как по-новому кроить гетры, я, наконец, поняла. Поздно утром женщина-зид вскинула голову.

— Проклятье! — рявкнула она. — Уже последний час утра, а ваши деревянные мозги даже не начали понимать, что я от вас требую! Еще час — и каждая, кому не удастся справиться хотя бы с одной штукой, останется без еды на весь день. Ваши желудки — это все, что вас заботит.

Я внимательно наблюдала за Каргетой и заметила, что без всякого внешнего сигнала она точно узнала, когда час прошел. Она подняла голову. Мгновение спустя прислуга с кухни принесла наш обед.

Каким-то образом часы были внутри самих зидов. А мы, не обладавшие «истинным талантом», были лишены даже такой малости, как возможность следить за временем. Осознание этого неожиданно разозлило меня.

Так что я была вынуждена выработать собственный способ отсчета времени. Примерно полдня я пробовала различные приемы. Ни один не был успешным, пока я не начала считать. Спустя четыре долгих дня в швейном зале движения моей иглы стали столь же размеренны, как мой пульс. За единицу измерения я взяла один стежок.

Поработав над этим немного, я могла довольно точно определить длительность пятидесяти стежков. Я начинала ряд, потом шила, не считая их, — не такое уж простое дело, если все внимание приковано к ним, — и затем, когда мне казалось, что полсотни уже сделано, я пересчитывала их. Я ошибалась не больше чем на один-два. Дорога до бадьи с водой в углу рабочего поселения занимала две сотни стежков. Семьдесят пять — на путь от спального барака до швейного зала. Шесть сотен отводилось на еду. Я начала прикидывать более долгие промежутки, и, хотя поначалу точность снизилась, через пару дней я могла отсчитать три тысячи стежков с погрешностью в двенадцать. Этот промежуток я назвала часом. Теперь мне нужна была только точка отсчета, так что закат стал девятнадцатым часом.