Наталья Михайлова - Королевство белок

Она не знала их имен и даже поначалу не была уверена, есть ли у них имена. Рабы не окликали друг друга по имени.

Как-то вечером Илла вздумала подсесть к женщине, с которой вместе работала, и разговориться с ней. Илла привыкла, что в Богадельне и беспризорники, и нищие, и воры — все выручали «своих», хотя бывали жестоки с чужими. Она была уверена, что рабы в одном бараке тоже должны быть заодно.

— Я Илла, а ты кто? — спросила она девушку.

Та отодвинулась.

— Это мое место, я тут сплю, — сказала она без всякого выражения. — Иди на свое.

Илла встала и побрела на свое место. Она легла, уткнувшись лицом в доски нар. «Зоран, я тебя люблю. Видишь, куда я попала? Зоран, где ты?!..»

Вдруг Илла ощутила, что на ее ноги навалилось что-то теплое и ощутимо тяжелое. Илла привстала, опираясь на руку. В ногах, сверкая желтыми глазами в темноте, устроился Зоранов кот. Просто Кот.

Илла вскрикнула, схватила кота и зарылась лицом в грязную, свалявшуюся шерсть. Кот аж захлебывался, мурлыча, и пытался боднуть ее головой. Илла шептала, глотая слезы: «Зоран, это ты его послал, да? Может, это от тебя весть? Или ты сам ко мне так пришел? Мне так плохо без тебя!».

Шерсть кота скоро стала мокрой от Иллиных слез. Она не заметила, что рыдала в голос.

Ирица погладила ладонью ствол старой сливы. Дерево потянулось к ней.

«Вы все в плену, как и я», — сказала она мысленно дереву. Она видела стальные копья решетки, которая ограждала сад. Но у сада была еще одна ограда, куда более страшная для Ирицы — незримый круг холодной пустоты, который очертил Князь Тьмы.

Однажды Ирице удалось переступить его черту. Она помнила, как они с Берестом, взявшись за руки, шагнули туда, где лес впереди казался ненастоящим и неживым, и путь назад исчез. Но из старого сада перед замком Князя лесовица выйти не могла.

Князь Тьмы навещал лесовицу здесь. Он по-прежнему казался ей страшен.

— Обитаемый мир пробуждается, — говорил он. — Этот мир — загадка. Я день и ночь думаю над ней. Обитаемый мир пытается себя осознать. Он будто хочет вочеловечиться, как и ты.

Князь Тьмы внимательно посмотрел на Ирицу. Он стоял у маленькой яблони, еще никогда не плодоносившей, и Ирица ощущала, как яблоня тщетно старается отшатнуться.

— У людей есть свобода выбора, — произнес Князь. — Говорят, это дар Вседержителя людям. Но этот дар в Обитаемом мире перерос в нечто большее: в независимость. Я не хочу тебя пугать, лесовица… Хочешь знать, что бывает с людьми после смерти?

Ирица знала, что Берест жив. Она так же ясно ощущала это, как и то, что сама еще жива.

— Покажи мне Зорана, — попросила она. — Я не испугаюсь.

— Тот хромой, кого убили наши воины? — припомнил князь Тьмы. — Не могу. Они, люди, и после смерти сохраняют свою странную самость. Смерть для них — это новое воплощение в моих владениях или у подножия небесного Престола. Но мне известны случаи, когда после смерти люди пытались самовольно уйти своей дорогой, минуя и мою Тюрьму, и Небесный край. Людей невозможно лишить воли. Такой свободы выбора для людей в замысле Вседержителя не было. Свобода выбора изначально была дана людям только для допущения высшего суда над ними. Понятно, преступник не может нести кару за то, что ему заранее предопределено совершить. Людям была дарована возможность выбирать. А они умудрились сделать ее сутью своей души, неотъемлемой ее частью. Говорят, что это я виноват в искажении замысла. Но и мне такая свобода людей ни к чему. Человеческий род шаг за шагом приобретает свойства, которые позволяют ему избегать наказания и суда свыше. Все это они приобрели в Обитаемом мире, который теперь тянется к ним через подобных тебе земнородных и сам жаждет вочеловечения…

— А Зоран? — взволнованно перебила Ирица.

— Будь он моим слугой, я повелел бы ему откликнуться и явиться, — ответил Князь Тьмы. — Зоран теперь в Тюрьме, он — один из несметного числа заключенных. Показать его тебе прямо сейчас я не могу. Но могу приказать найти его и притащить сюда в цепях.

— Притащить в цепях? — Ирица испугалась. — Нет, я не хочу. Что ты с ним теперь сделаешь?

Князь Тьмы засмеялся:

— То, что мне положено, исходя из священных писаний. Подвергну пыткам и заставлю покориться себе, и тогда обращу в демона. В надежную тварь без свободы выбора. Или в муках он будет принимать смерть за смертью…

Ирица содрогнулась.

— Разве Зоран может умереть еще раз?

Князь Тьмы кивнул головой.

— В Тюрьме мира много ярусов. С каждым новым воплощением он будет перемещаться на ярус ниже. Потом в подвалы. А потом в бесконечные лабиринты под ними. И каждое воплощение ужаснее другого.

— Неужели Вседержитель позволяет тебе это делать?! — воскликнула Ирица.

— А кто его спросит? — ухмыльнулся князь Тьмы.

— Почему Вседержитель не взял Зорана к себе? — в отчаянии продолжала лесовица. — Хассем говорит, что Он любит добрых. Зоран был добрый человек.

— Отец-Вседержитель тоже не прост, — весело отвечал князь Тьмы. — Ему не добрых нужно, а верных. Поклонялся ли Зоран Вседержителю? — и по недоумевающим глазам лесовицы понял ответ.

— Ну вот… Так что ему делать у подножия Престола? Они с Вседержителем не нужны друг другу.

Ирица с ужасом смотрела в бездонные глаза Князя Тьмы. Из них глядела пустота.

Лесовица отступила и прижалась спиной к стволу сливы, словно стремясь уйти в него. Ей хотелось снова раствориться, не думать, не осознавать себя, не быть. «Я если и погибну, то снова появлюсь на своей поляне в лесу, и так может быть много, много раз. Я буду жить, пока живет этот мир. А Берест навсегда попадет к нему, как Зоран?»

— Нет! — отчаянно крикнула Ирица. — Вы оба Чужие — и ты и Вседержитель! Лучше бы вас не было!

Лодия была девушка лет двадцати, с темно-рыжими волосами и серыми глазами. В Доме Воспитания она выбрала путь служительницы Князя и посвятила жизнь лекарскому искусству. Наставник Мирт взял ее в ученицы и часто давал понять, что ценит ее вдумчивость и ум. Весь конец осени шли дожди. Лодия ходила по баракам рабов, принимала роды, вправляла вывихи, лечила воспаления. Волосы у нее мокли под дождем, а ноги часто вязли в грязи. Рабы в бараках провожали ее тупыми, бессмысленными взглядами.

«Это — служение, — думала Лодия. — Это — ради Него, как воины совершают подвиги на арене».

На днях наставник позвал ее к себе.

— У меня есть к тебе особое поручение, девочка. Старайся.

Лодия молча поклонилась. Особое? Неужели Мирт, избранник Князя, считает, что для нее настало время совершить что-то особенное?

Мирт дал ученице ключ от комнаты в дальнем крыле замка. Объяснил, что ей нужно будет иногда заходить к больному. Лодия ни о чем не спрашивала. Наставник рассказал бы сам, если бы считал нужным позволить ей знать больше.