Дженни Ниммо - Зеркальный замок

— Привет, Чарли!

— Заходи, заходи!

Повидаться с курчавым африканцем Лизандром и светловолосым скандинавом Танкредом Чарли после каникул еще не успел. Ого, ну и вымахали же оба за лето! А прически-то! Интересно, как директор это стерпит? Лизандр заплел на голове уйму косичек дредов, украшенных разноцветными бусинками, а Танкред извел немало геля для укладки и стал похож на белокурого дикобраза. На их фоне вечно растрепанный Чарли кому угодно показался бы образцом приличия по части прически.

— Каким ветром тебя к нам занесло? — поинтересовался Танкред.

— Трубу ищу. Забыл где-то, не помню где, думал, может, кто из ваших взял ее порисовать. Слушайте, я вас еле узнал!

— А мы тебя — сразу, ты ничуть не изменился, — весело сказал Лизандр. — Нет, труба твоя, как видишь, нам не позирует. Ну, что нового скажешь, как началась четверть?

— Лучше не спрашивай. Как-то странно, у меня все время какая-то неразбериха. То класс не могу зайти, то вот трубу посеял, — пожаловался Чарли. — И Манфред ко мне сегодня уже придрался. И еще в саду какая-то штука!

— В каком смысле «штука»? — встрепенулся Танкред, и волосы у него заискрили, как всегда бывало от волнения.

Чарли старательно описал им призрачную лошадь со слов Билли Грифа, а потом рассказал о стуке копыт, который лично слышал в саду на перемене.

— Занятно, — заинтересованно протянул Лизандр.

— Я бы сказал, зловеще, — покачал головой Танкред. — Не нравится мне все это. — Засученные рукава его рубашки затрепыхались. Дар Танкреда был такого свойства, что управлению поддавался с трудом: малейшая смена настроения вызывала бурю или ливень, грозу или хотя бы разряд молний, так что Танкред представлял собой ходячее стихийное бедствие, непредсказуемое даже для самого себя.

— Ладно, пойду искать трубу, — вздохнул Чарли. — Да, забыл. Кто помнит последнюю строчку правила про тишину в холле? «Упадешь — не смей рыдать», а дальше как?

— «В холле всем молчать!» — тотчас откликнулся Лизандр.

— Спасибо большущее! Понимаете, мне непременно надо написать правило сто раз и отдать его Манфреду, причем до ужина, он так велел. Кстати, кто знает, где его кабинет?

— Понятия не имеем, — сказал Лизандр, а Танкред кивнул.

Чарли направился к выходу, то есть к лестнице, чтобы вернуться через галерею, но Танкред остановил его:

— Иди здесь, будет короче. Там новенькие рисованием занимаются. Постой-ка, что я вспомнил! Один из них как раз перед уроком нес в класс трубу — может, это твоя?

— Спасибо! Пойду, проверю.

В классе, помещавшемся за мастерской скульпторов, Чарли оказался впервые. За длинным столом молча делала карандашные наброски группа примерно из пятнадцати человек. Перед каждым лежал какой-нибудь предмет. Все они так углубились в работу, что на Чарли даже глаз не подняли.

— Что тебе тут надо? — резко спросил Чарли белобрысый веснушчатый учитель, сидевший в торце стола. — Трубу, сэр, — вежливо ответил Чарли, сообразив, что это, должно быть, новый учитель рисования.

— С чего ты взял, что она здесь?

— Так вот же она, вот! — Тут только Чарли увидел на столе, среди восковых яблок, гипсовых конусов и прочего свою трубу. Инструмент лежал перед щуплым мальчиком, в волосах у которого почему-то торчали клочки бумаги — как приклеенные. Мальчик вопросительно посмотрел на Чарли, недовольно сморщив нос.

— Джошуа Тилпин, где ты взял эту трубу? — с нажимом спросил преподаватель.

— Она моя, мистер Делф. — Глаза у новенького были серые, прозрачные и честные-пречестные.

Чарли не удержался, перегнулся через стол и схватил трубу — удостовериться кое в чем. Ну, точно! В прошлом году он нацарапал булавкой свои инициалы у самого мундштука. Метка была на месте, значит, труба его, Чарли. О чем он и заявил учителю рисования, добавив:

— На ней мои инициалы, Ч. Б., Чарли Бон.

— Дай-ка взглянуть. Нельзя так обращаться с инструментами, Бон. Но, похоже, труба твоя. Тилпин, почему ты солгал?

К этому моменту все уже бросили рисовать и уставились на новичка. Однако, против ожиданий Чарли, тот не покраснел, а только ухмыльнулся во весь рот, показав неровные мелкие зубы, и сказал:

— Извините, сэр. Прости меня, Чарли. Это я так пошутил. Простите великодушно!

Ни Чарли, ни мистер Делф не знали, что на это ответить. Учитель вернул трубу Чарли и велел идти обратно на урок. С порога Чарли обернулся и глянул на Джошуа. Что-то подсказывало ему, что этот «шутник» — тоже из одаренных. Рукава у Джошуа были сплошь облеплены клочками бумаги и катышами старательной резинки. Вдруг, прямо на глазах у Чарли, кусочек сломанного карандашного грифеля взлетел со стола и прилип к пальцу Джошуа. Тот подмигнул Чарли и щелчком стряхнул грифель. Чарли стало не по себе: ему померещилось, что новенький как будто поймал его на невидимый крючок и тянет к себе на прочной леске. Но как только Чарли отвернулся и вышел из класса, леска порвалась.

В мастерской скульпторов стоял грохот: по камню тюкали не только Танкред с Лизандром, но и еще с десяток человек. Чтобы привлечь внимание друзей, Чарли коротко протрубил в трубу.

— Нашел! — крикнул он.

— Ура! — отозвался Танкред.

Так, труба нашлась, теперь бегом писать штрафные строчки! Только где бы пристроиться? Чарли решил, что самое удобное — засесть за работу в том классе, который им отвели в этой четверти. Между тем академия кишела народом: кто бежал на перемену, кто — на спортивные занятия, но все, кроме Чарли, двигались целенаправленно и уверенно. «Что со мной творится? — забеспокоился Чарли. — Или это не со мной, а с расписанием? Все перепуталось». Он решил, что найдет кого-нибудь из одноклассников в новом классе и спросит про расписание.

На дверях класса Чарли встретила записка, написанная тем же витиеватым почерком, что и послание про отъезд мистера Пилигрима. Она гласила:

«Танталиус Мармор. Музыка, миманс и история Месопотамии».

Чарли приложил ухо к двери, но из класса не доносилось ни звука. Он набрался храбрости и заглянул внутрь. Из учеников в классе не оказалось ни души, зато у окна, погруженный в чтение, восседал незнакомый учитель в фиолетовом плаще. На бледном, узком лице незнакомца выделялись грозно сросшиеся черные брови, темные волосы закрывали уши и падали на глаза.

— Да? — недружелюбно спросил он.

Чарли нервно сглотнул.

— Мне надо написать штрафные строчки, сэр, — оробев, выдавил мальчик.

— Фамилия? — Голос у нового учителя был гулкий и раскатистый. А тогда, в коридоре, он шипел, как змея!

— Бон Чарли, сэр.

— Поди, сюда, — велел учитель, поманив Чарли длинным белым пальцем.

Чарли послушно приблизился и вытянулся в струнку под пристальным преподавательским взглядом. Учитель рассматривал его добрую минуту. Чарли ничего не оставалось, как терпеть, хотя под взглядом разноцветных глаз — серого левого и карего правого — было неуютно. Мальчик даже хотел отвести взгляд, но потом решил смотреть попеременно в серый глаз и в карий, однако стоило ему это проделать, как учитель недовольно нахмурился и дернулся. Можно было подумать, что Чарли раскусил какой-то секрет нового классного руководителя, который знать не полагалось, увидел какое-то его тайное «я».