Мэри Джентл - Золотые колдуны

— А Таткаэр?

— О, его иногда называют восьмой провинцией, хотя он является собственным островом самой Короны. Это и есть причина того, почему вы, обитатели другого мира, должны находиться в городе. — Но она — сердце южной земли, без нее сто тысяч распались бы.

Мне было незнакомо это выражение.

— Сто тысяч?

— Ай-Телестре. Это обычное название ста тысяч отдельных телестре Южной земли. Провинции — ничто, города возникают и гибнут, но телестре вечны. Дай богиня, чтобы… — Он автоматически описал рукой в воздухе у груди знак круга. — Но ведь вы сами, Кристи, это знаете. У вас самой в вашем мире есть своя телестре.

— Нет. Я не владею землей.

— Владеть землей? Богиня упаси от этого! Я не землевладелец, но все же… — Его это сильно поразило. Затем он подавил свое возмущение и осторожно спросил: — Однако, несомненно, условия на Земле иные?

— Да.

Я решила оставить эту тему. Он обладал мужеством думать, что иные культуры отличаются от известной ему, и согласиться с существованием различий. В данный момент я не хотела отягощать его тем, насколько велики были эти различия.

— Теперь, когда вы находитесь здесь, у Короны, вам не будет оказываться слишком большое внимание. — Он сдержал себя, помедлил и потом сказал: — Как я предполагаю, это и стало причиной того, что меня послали к вам вместо кого-либо от такширие. Если бы был выбран один из них, то это обидело бы остальных. Если бы вы это понимали, то знали бы, что это представляет собой своего рода оскорбление. Если бы вы, к примеру, были послом от городов Радуги, то для вашего приема выслали бы делегацию и, может быть, в ней находились бы даже Тури Андрете или Рурик Орландис.

Он откинулся назад. Его светлая грива была неухожена. Туника его в нескольких местах была уже потерта, а обувь заношена. Для ортеанца он был слишком грузен, а возраст его приближался к сорока пяти. «Было бы нетрудно, — подумал я, — использовать его на службе, которая в большей мере занимается вопросами, касающимися туземцев». Это было бы легко, но совершенно неверно.

— Я не столь важное лицо, — сказал Я. Это было верно. Если из моей миссии не выйдет ничего значительного, то Доминион подождет несколько лет и направит кого-нибудь другого. — И меня довольно сложно обидеть.

На короткое время его глаза покрыла пленка, уголки рта дрогнули. Он икнул. Снаружи колокола снова заставили звенеть горячий воздух.

— Полдень, — сказал Халтерн. — Если вы все еще настаиваете на этой аудиенции, то нам нужно постараться добраться до цитадели.

Путь Короны — это единственная мощеная дорога, имевшая название и шедшая прямо от доков вверх, к цитадели — был забит. Мы съехали вниз, в центре острова, где было очень шумно и дорога была блокирована скурраи-джасин и более крупными повозками. Когда мы снова вынырнули из этой давки и поехали вверх, то оказались между старыми зданиями и в более спокойных местах и поехали под опахалами деревьев лапуур, которые никогда не бывают неподвижными, даже в защищенных от ветра уголках. Время от времени Халтерн показывал мне ориентиры: теократические дома учебы, дома-источники… В этом городе без табличек и названий улиц можно было полагаться только на ориентиры.

Тени образовывали пятна на белых каменных плитах, когда мы подъезжали к прямоугольнику зданий величиной с площадь для парадов. Казармы, тюремные постройки и Дом Богини образовывали три стороны. Четвертой была отвесная стена скалы.

Утес вздымался на пятьдесят футов. Такая высота не особенно впечатляла, но это была голая, серая скала, поросшая голубыми побегами дикого винограда. С поверхности утеса вниз была прорублена зигзагообразная тропинка, к единственному подступу которой мы сейчас и приближались.

Ворота были вырублены в массивной скале, в них висела тяжелая железная решетка, готовая в любой момент загреметь вниз. Я посмотрела на вершину утеса и увидела там подобные же ворота.

— Наверх можно только пешком, — сказал Халтерн и отпустил скурраи-джасин. — Мы пойдем туда, если начата аудиенция. Эй, Каир!

Подошел один из солдат, стоявших у ворот. На них были зеленые и золотые униформы: двое с алебардами и четверо с устройствами, выглядевшими как арбалеты. Это была элита — стражники Короны.

Подошедший к нам солдат имел на поясе офицерский меч «харур». Это была женщина.

Она спросила:

— Могу ли я что-нибудь сделать для вас. Халтерн из Бет'ру-элена?

— Аудиенция пятого дня открыта?

— Да, входите.

Она восхищенно посмотрела на меня. Думаю, что я ответила ей на этот комплимент; я была не совсем уверена, была ли это только ее церемониальная поза.

— Благодарю вас. Кристи?

Я следовала за Халтерном. Теперь, когда дошло до дела, я нервничала. Все представители иных миров ощущают эту свою ответственность за то, что он или она становится масштабом оценки своего мира. И от того, как пройдет эта встреча, зависело очень многое.

Это был долгий, жаркий марш вверх по тропе. Мы находились в непрерывном потоке ортеанцев в одежде всех профессий и провинций. Мы с Халтерном однажды ненадолго остановились и увидели простирающийся у наших ног остров в форме наконечника стрелы. С моря подул свежий ветер, и он был нам кстати в такую жару.

Мы прошли через верхние ворота в сад. Вымощенные дорожки вели в саму цитадель, о законченной форме которой, скрывавшейся деревьями лапуур с похожими на пружины листьями, можно было лишь догадываться. Все это было вытянутым и сильно разросшимся комплексом зданий или, может быть, одним-единственным зданием; при ортеанской архитектуре этого никогда нельзя определить с полной уверенностью. Кругом — обработанная и окрашенная горная порода, круглые башни и отталкивающие стены без окон.

Внутри было прохладно. Высокие потолки отражали звуки наших шагов, на расположенных кругом галереях слышался шепот бесчисленных, сдержанно ведущихся разговоров. Мы попали в зал, к длинной, внезапно поворачивающей за углы веренице ступеней, а затем вдруг оказались в длинном помещении с полом, выложенным изразцовыми плитками.

— Сюда, — спокойно сказал Халтерн, — сюда, вдоль стены.

В двух местах на больших сковородах пылали угли, повышая температуру. По обе стороны Длинного Зала стояло по ряду стражников Короны. Солнечный свет проникал, белея, через щели окон, падал на гобелены и радующие глаз одеяние мужчин и женщин Орте.

Халтерн проводил меня мимо групп ортеанцев, погруженных в беседы. Некоторые пристально смотрели на меня: моя служебная одежда, состоящая из юбки и спортивной куртки, не имела ни малейшего сходства с чем-либо, что носилось на Орте. «Однако, уж слишком чужеродной я все же не кажусь», — подумала я и огляделась по сторонам. Тут были ортеанцы с цветом кожи всех оттенков: от совершенно черного и шоколадного до ярко-красного, но многие были и бледнокожими, как и я. Были также и русые волосы, и зеленые глаза, они встречались даже нередко, а мой рост был примерно средним.