Александр Белаш - Вражда

Она сжала пальцы от бессилия, к глазам подступили жгучие слезы горя и ненависти.

Лишь бы не разрыдаться. Нельзя. Отчаиваться не позволено!

Даже если в кошельке осталось всего тринадцать центов.

Безветренный холод ровно и тихо веял над замерзшими просторами залива. Тьма простиралась и сгущалась над крепнущим льдом. Ветер лился узким языком, подгоняя двоих мужчин, скользивших по льду стремительно и гладко, словно на норвежских лыжах или на стальных коньках. Двое были в серых цилиндрах и ладно сидящих приталенных пальто с пелеринами, в панталонах со штрипками и ботинках на высоких каблуках; руки в кожаных перчатках поигрывали дубовыми тростями с круглыми, серебряными с чернью набалдашниками. Ветер помогал идущим, дул в их спины, как в паруса. Вдали, за редким морозным туманом, виднелись огни набережных Маэна.

- Видимо, мы не успеем к прибытию поезда.

- Не страшно. Если дело обстоит так, как мы ожидаем, раньше половины десятого с Гуфарата ни один поезд не отправится. Кефас, как бы ты поступил на ее месте?

- Перерезал бы себе вены, - рассмеялся высокий, стройный Кефас.

- Ты говоришь глупости и накликаешь несчастье. Думай глубже!

- Телеграф. Для нее это единственный способ подать о себе весть. Но ближе Эрля у них нет ни одного доверенного человека.

- Эрль, затем замок Цахариаса… - задумчиво склонил голову тот, что задавал вопросы. Видно было, что вопросы - его привилегия. - Не близкий путь для плохих вестей. Цахариас не сможет прийти вовремя.

- Значит, мы обречены на успех, Гереон! - воскликнул Кефас.

- Я предпочел бы убедиться, что события развиваются должным образом.

Вокзал произвел на них не лучшее впечатление, чем на девушку. Гереон решил вовсе не входить. В здание отправился Кефас как младший.

- Месьер, телеграфная контора закрыта, - вежливо предупредил служащий явившегося позже 20.00 щеголя в прекрасно сшитом пальто и выбритого так гладко, что казалось - этот покоритель дамских сердец с бритвой вовсе незнаком. Молодчик в жемчужно-сером цилиндре даже не оглянулся на голос. Опрокинув тростью мусорную корзину, он брезгливо, но внимательно ворошил кончиком палки измятые бланки.

- Я попросил бы вас не нарушать порядок и покинуть учреждение.

- Здесь была девушка? - вместо ответа спросил гладкощекий золотоглазый юноша. Нос с еле заметной горбинкой, с висков спадают прядки светлых шелковистых волос; щеголь слегка походил на молодого и красивого еврея. - На полголовы ниже меня ростом, брюнетка, глаза карие, одета в иссиня-черный ольстер, ведет себя нервно. Она была?

- После закрытия я не обязан отвечать на ваши… - недовольно начал телеграфист, но тут незнакомец дунул на него, как бы желая погасить свечу. Телеграфист внезапно ослаб, словно его охватил сон. Оседая у стены, он шевелил губами, пытаясь звать на помощь, но язык ему не подчинялся. Сквозь мутную пелену он различал, как блондин поднял одну из мятых бумаг, разгладил в руках и улыбнулся. Затем странный гость зашел за барьер, покопался с шорохом на столе, радостно произнес вполголоса: «Есть!», вырвал и спрятал в кармане некий документ.

Задержавшись в дверях и нахмуренно обдумав что-то, блондин в пальто с пелериной на прощание еще раз дунул в сторону телеграфиста - и к тому начала возвращаться подвижность. Но не голос. Способность произносить слова он обрел через сутки, а как пишутся буквы, вспомнил лишь через неделю.

Мадам была непреклонна, словно оберегала невинность Христовых невест.

- Нет и еще раз нет, господа! Девочки не могут вас принять, не будем понапрасну тратить время на пустые разговоры.

- О, Магдалена, разве вы забыли нас?! - раскатисто пел Бабель, потирая замерзшие руки. - Я и граф Гертье…

- …прекрасно помню; вы были у нас третьего дня. Но монсьер Бабель, посудите сами - до вас я отказала нескольким господам, чьи состоятельность и знатность столь же очевидны, как и ваши. У нас заведение для благородных, мы обязаны соблюдать чистоту и… - заботливая хозяйка нахмурилась, чтобы не ошибиться в произношении мудреного словечка, - гигиену. А водопроводные трубы промерзли! даже кран на улице заледенел. Чтоб раздобыть воды для умывания и утреннего кофея, швейцару придется откалывать лед пожарным топором. Не говоря уже о прочем! Девочки должны быть чистыми и свежими, как розочки, чтоб я могла допустить их к вам, - и никак иначе!

Это был четвертый по счету дом с девками, где приятелей завернули с порога. Окоченевший извозчик, успевший заломить цену до полутора талеров, предложил, стуча зубами, съездить на Сьеренборд к Голодному кладбищу, а не повезет - так на Висельный берег.

- Уж там-то обслужат! - заверял он как знаток. - Там девчонки - у-ух-х! не то что тутошние неженки. И прислуга расторопная - в момент котел воды нагреют.

Гертье, ежась под тощим пальто, живо представил себе безобразие, которое их ждет, - грязный, пьяный и прокуренный кабак в полуподвале, музыка расстроенной фисгармонии, кельнеры, похожие на карманных воров, измятые и осовевшие девушки с перегаром изо рта, портовая рвань за изрезанными и прожженными столами, скверное пойло вместо доброй выпивки, визгливый смех, скандал с дракой и битьем бутылок… Есть любители сойти на городское дно, но Гертье был не из их числа. Мысли о приятных посиделках с флиртом вымерзли, осталось одно желание - добраться до жилья, растопить печурку и зарыться в постель.

- Бабель, довольно дверные замки целовать. Едем ко мне! Посчитай, сколько ты прокатаешь, если отправишься домой, - и соглашайся.

- О, мой добрый камрад! я с тобой, рука об руку! погоняй, Автомедон, наш верный колесничий! - Привстав, Бабель толкнул кучера кулаком в спину.

- Куда ехать изволите? - Извозчик, не сведущий в поэзии Гомера, за хорошую деньгу готов был стерпеть любое путешествие.

- Маргеланд, Вторая набережная.

- Эх ты!.. Ну, ваше сиятельство, с вас еще талер, всего два пятьдесят - и на том поладим.

- Грабитель! - Бабель возмутился. - Как ты смеешь требовать столько?! Обирала!

- Ничуть, светлейший князь, - я так понимаю, что на девках вы сегодня сэкономили, значит, на лошадку сможете потратиться…

- Резон, - согласился Гертье, залезая в фиакр. - Еще двадцать центов получишь, если будешь погонять как следует.

Чтоб скорей добраться на восточную приморскую окраину, смекалистый извозчик выбрал путь покороче, по мостам через острова левобережья. Гулкая звездная ночь простиралась во все небо; дрожали и гасли огоньки в окнах. Цокот копыт и стук колес могли бы убаюкать ездоков, если б не пробирающий до костей холод, который все усиливался. Когда миновали церковь Марии Стелла Гратис, Бабель заухал, сильно хлопая в ладоши и подпрыгивая на сиденье, словно бесноватый.