Александр Белаш - Вражда

- Прошу, не обращайте внимания на беспорядок, - с наигранным пренебрежением повел рукой Гертье, как бы оправдывая все, что обличало его в беспечном образе жизни.

Обстановка вовсе не подобала званию кавалера. Мебель, обитая дешевым полосатым тиком или протертым до залысин плисом, мутное зеркало в дверце платяного шкафа, грошовые бумажные обои с простейшим рисунком, мещанская кровать из грубых железных труб… никто не назвал бы квартиру шикарной, но наблюдательный гость мог отметить, что в ней обитает человек с великосветскими претензиями. На жардиньерке вместо комнатных растений были расставлены в стиле натюрморта вещицы севрского и старого веджвудского фарфора, терракотовые фигурки, трубки, мельхиоровые спичечницы, пачки папиросных гильз и табака высших сортов. На полочках и крышках стола-бюро, под зеркалом столика-туалета тоже пестрели выставки изящных мелочей - пудреницы на ножках, настольные флаконы из малахита, мрамора и декорированного золотом стекла, даже чьи-то шляпные булавки. Просторный плед с бахромой повис на буковом венском стуле. Орнамент обоев разрывался акварелями и офортами в багетных рамках - ближе всех к Рагнхильд оказалась карикатура, где кайзер Вильгельм в образе Ганса-Колбасы, с хищной ухмылкой схватив за подол испуганную и возмущенную Францию, заносил над нею саблю. Интерьер довершали кофемолка с кофеваркой, спиртовка, ковш для пунша, шеренга пустых (и не пустых) бутылок и полки с множеством книг, а воздух жилища был напоен смешанными запахами впитавшегося в мебель табачного дыма, коньяка и благовонного стиракса.

Увидев, что гостья стала озираться, Гертье поспешно подошел к бюро и, держась как можно естественней, убрал в ящичек фотографический портрет Атталины и начатое позавчера письмо к невесте.

- Позволите вам услужить?..

- Да. Вы весьма любезны, - губы Рагнхильд порозовели, и она заговорила не дрожащим, а обычным голосом. Правда, тон остался чрезвычайно сдержанным. Она под крышей, она в доме - да, но кто этот человек? кто его приятель? чего от них ждать, можно ли им доверять и насколько?..

Честной, а тем паче благородной девушке более чем предосудительно быть наедине с незнакомым мужчиной - в особенности ночью, в его доме, без ведома старших. И обычай, и суд на сей счет одинаково строги - такой поступок называется распутством, а юристами квалифицируется как безнравственное поведение и является законным поводом к расторжению помолвки, изгнанию из дома и лишению наследства. Быть застигнутой в подобном двусмысленном положении - позор и ужасный скандал, даже если между девицей и мужчиной ничего не произошло. Но что было делать? Ей не оставалось ничего другого, как положиться на слово кавалера.

Она позволила Гертье снять с нее Ольстер, но старалась ни на минуту не выпускать из рук ридикюль.

- Я не стану расспрашивать, почему вы оказались одна и в таком бедственном положении. Вы поступите разумно и ничуть не обидите меня, если не назоветесь, - Гертье решил сразу обозначить свою позицию, чтоб незнакомка не тяготилась и не чувствовала себя неловко и тем более - чем-то обязанной ему. Конечно, его мучило любопытство, но для того и существует вежливость, чтобы разумные люди могли сами выбрать тот предел откровенности, который им кажется приемлемым. - Не могу предложить много удобств, но то, что у меня есть, - в полном вашем распоряжении. Нагретое вино, сыр, хлеб и грильяж - пожалуйста. Кофе, к моему глубокому сожалению, нет. Будете кушать?

Незнакомка! незнакомка в доме! Боже, как это горячит и волнует! Гертье не упускал ни одного мгновения, которое позволило бы незаметно задержать взгляд на ней - она еще скованна, смотрит сердито, но к лицу возвращаются краски, алеют щеки; еще недавно ледяные от замерзших слез, пленяют своей живостью глаза - чарующие очи темно-медового цвета. Поизящней застелив гнутый стул пледом, Гертье усадил гостью. Сняв честерфильд и оставшись в элегантной полосчатой тройке, он принялся расхаживать по комнате, не прекращая разговора:

- Я учусь в Кавалькоре. Скоро у нас рождественская вакация - собираюсь ехать домой. Зимняя охота - не доводилось выезжать на зимнюю охоту? - Подпалив спиртовку, он налил в ковш вина. - Грог или пунш согревают куда лучше, но вам столь крепкий напиток будет вреден. А еще мы делаем жженку и пьем ее горящую, да! - Загрузив печку углем и капнув пиронафта из бутылки, он разжег огонь и закрыл дверцу печурки.

- Не люблю охоту, - тихо молвила Рагнхильд, глядя на ламповый огонь. - Она принесла мне большое горе.

- Кто-нибудь погиб? - спросил Гертье с печалью в голосе, но радуясь в душе, что гостья наконец отозвалась.

- Мой брат.

- Ужасно. На охоте бывают трагические случаи…

- Это не было случайностью, - проговорила Рагнхильд почти неслышно. Она не мигая смотрела в пламя.

- Я вам искренне сочувствую, сьорэнн…

- Рагна. Меня зовут Рагна.

- Рагенхильда? Чудесное имя! А знаете, на Свейне, где стоит Кавалькор, есть церковь Святой Рагенхильды - она небесная покровительница кавалеров корпуса…

- У нас говорят - Рагнхильд, - безразлично поправила девушка, а потом с нежностью прошептала, повернув ладони к лампе, совсем близко, отчего в комнате возникла тень, широкая, как занавес в театре: - Zhar…

- Вы из Ругии? ругинка? - Гертье, всыпав в вино сахар и корицу, помешивал питье серебряной ложкой. - По-ругски жар - это «пыл», или «тепло огня».

- Знаете ругский язык? - девушка была немного удивлена. - А я… мне показалось, вы из салического рода.

- Можно сказать, что так. - Польщенный вниманием Рагны к его родословной, Гертье счел благоразумным не называть свою прославленную в веках фамилию и ответить уклончиво, неопределенно… даже загадочно. Незачем открываться барышне-ругинке, чтобы она потом разносила по званым вечерам: «Валлеродены? те, у кого в шестом колене по отцу дед был архиепископом, а в пятом по материнской линии - коннетаблем и мужем великой княжны? так их отпрыск живет на окраине, в третьем этаже, а обедает с грязной матросней…» Рагна, Рагнхильд - у кого из соседей есть дочки с таким именем?.. у Каллерсонов? или у Вихертов? нет, у Вихертов - Радегунда, а у Каллерсонов - Розалия… обе милашки, щеки яблоками. Видимо, Рагна из тех ругов-дворян, что с пришельцами-салисками не знаются из-за восьмисотлетней антипатии. Но хороша! Едва не обморозилась, а в тепле вмиг расцвела, словно бутон шиповника. Так и пылает… воистину, zhar в крови. Невольно сравнив Рагну с Атталиной, Гертье не нашел у невесты явных преимуществ, а недостатков - массу. Высокомерна выше собственного роста, губы на замке, белоснежна, а вместо крови - уксус.

Вслед за сравнением Гертье почувствовал стыд. Незачем разжигать в себе неприязнь к Атталине. Она не виновата в том, что выросла заносчивой гордячкой. Сложно сберечь дружелюбие, легкость манер и отзывчивость, если бонны, домашние учителя и слуги день и ночь твердят, что она - штучка с огромным приданым, а должна выйти за голодранца из дотла разорившихся Валлероденов. Сумели внушить теплые чувства к жениху, дьявол их съешь!