Наталия Осояну - Невеста ветра

Внезапно Эсме прозрела.

— Я знаю, — сказала она. — Фрегат превращается в карго.

Карго, несчастное создание, лишенное парусов и обреченное влачить жалкую жизнь, вызывающее одно лишь отвращение…

— Карго, — повторил пират. Взгляд его разноцветных глаз казался устремленным куда-то далеко. — Послушная тварь, которая никогда не взбунтуется и не перевернется посреди океана кверху килем. Она будет ползать вдоль берега — медленно, спокойно… ну, пованивает чуток… куски на ходу отваливаются… подумаешь, неприятность! — Кулаки Крейна сжались; он сильно побледнел, а шрам на щеке, напротив, налился кровью. — Прошу, капитан, примите командование.

Последние слова он произнес явно не своим голосом, и Эсме испугалась. Она осторожно коснулась его руки, и пират, вздрогнув всем телом, пришел в себя.

— Вот так, — произнес он будничным тоном, совершенно не выдававшим сильнейшего душевного волнения. — Что еще вы хотите узнать?

«Отчего фрегаты переворачиваются кверху килем?»

— Я только хотела спросить… — Эсме боялась, что Крейн снова начнет тонуть в воспоминаниях, и поэтому подбирала слова очень осторожно. — «Морская звезда»… она выглядела совсем другой… когда говорят, что фрегат сошел с ума, — это ведь на самом деле не так, я правильно понимаю?

Крейн снова вздохнул.

— Вообще-то вы сейчас меня спросили о тайне, которую всякий моряк обязуется хранить до самой смерти и не раскрывать тем, кто с суши. Но я перед вами в неоплатном долгу и поэтому буду откровенен. — Эсме запротестовала, но он не захотел слушать. — Ответ на этот вопрос я покажу чуть позже. Кстати, завтра вечером мы прибудем в Ламар — вам этот город понравится. Если оценить ваши заслуги, то вместе с домом мне придется обеспечить еще и библиотеку… продукты на год вперед… в чем еще нуждается целитель?

Капитан сменил тему разговора столь же быстро, как менялся курс «Невесты».

— Снадобья, — Эсме улыбнулась при мысли о «продуктах на год вперед». — У каждого целителя есть сундучок, в котором хранятся снадобья. Если бы у меня было хоть самое слабое из них, то… — Она умолкла, не решаясь спросить магуса о потерях, которые понес экипаж.

— Сундучок, конечно. — Разноцветные глаза прищурились. — Я запомнил.

— Но его не так просто раздобыть! — Эсме покачала головой. — Эти снадобья продаются только в Гильдии целителей… собственно, я смогу их выписать, когда устроюсь на новом месте…

— Возможно, возможно, — задумчиво пробормотал Крейн. — Вернемся к этому разговору позже, а теперь вам надо подкрепиться. Кузнечик!

Дверь тотчас отворилась, и показался юнга с подносом в руках. Выглядел он и впрямь неплохо — улыбался, по крайней мере. Повязка на его шее была не особенно чистой, и Эсме захотела ее размотать и проверить, как заживает рана, но тут он заговорил — точнее, попытался.

Капитан выхватил поднос из рук юнги, зашедшегося в кашле, а Эсме сокрушенно покачала головой. Кузнечик наконец выдавил из себя всего три слова — «спасибо», «лучший» и «заступница».

— Молодец, а теперь иди, — магус кивком указал на дверь.

— Я это… — Мальчишка засуетился и вытащил откуда-то — словно из воздуха — стопку фиалкового шелка. — Простите, капитан… оно очень старое… хххр… шелк не могу… — Он виновато развел руками. — Боюсь, порвется…

Целительница посмотрела на капитана — и увидела, что магус вот-вот провалится в бездну. Она любила фиалки.

«Больше никогда не буду читать чужие мысли. Честное слово, больше никогда…»

— Ну и ладно, — сказал Крейн бесцветным голосом. — Пепел к пеплу… иди, Кузнечик.

Юнга не сразу поверил, что его простили, — а потом торопливо ретировался.

— Я слышал, что целителю нельзя лечить серьезные раны, не выпив перед этим хотя бы самое слабое снадобье, — вдруг проговорил капитан, испытующе глядя ей в лицо. Эсме с трудом выдержала этот взгляд; она догадывалась, к чему клонит магус. — Это и в самом деле так?

— Не совсем, — ей не хотелось лгать, но и правду говорить сейчас не следовало. — Просто без снадобья… хм… все гораздо сложнее. Исцелять я могу всегда, пока живу, — если меня попросят.

— А-а… — протянул Крейн. — Что ж, тогда я постараюсь сделать так, чтобы на борту моего фрегата вам больше не пришлось никого лечить без этих волшебных зелий.

Вопрос, которого она боялась больше всего, не прозвучал.

— Судя по тому, что я видела там, — сказала Эсме, торопясь вернуться к прежней теме разговора, — его голос никогда не восстановится. Связки повреждены. Разве что чудо…

Пират кивнул.

— Я ему на это намекал, но… не стоит отнимать у мальчика надежду, хорошо? — Она кивнула. — Так, теперь одевайтесь и принимайтесь за еду, а потом поднимайтесь на палубу. Там я все покажу, как обещал.

Эсме последовала совету капитана: у нее проснулся зверский аппетит, и в скором времени от ужина остались одни крошки. Она надела старую одежду и вышла на палубу.

Несколько матросов, управлявшихся со снастями, заметили ее, и один, оставив работу, приблизился — это был Сандер.

— Я хочу поблагодарить вас за спасение Кузнечика, — сказал музыкант. — Теперь я ваш должник.

— Вы с ним так дружны? — с улыбкой спросила целительница.

— Он мне ближе, чем брат! — отозвался матрос. — Нет на свете человека сердечнее и добрее, чем этот мальчишка, вы в этом убедитесь!

«Магус», — машинально отметила про себя Эсме, а вслух сказала:

— Я верю, но у нас вряд ли будет шанс познакомиться поближе. Капитан сказал, что вскоре мы прибудем в Ламар.

Взгляд Сандера сделался растерянным. Он пробормотал: «Да, конечно» — и, вновь поклонившись, вернулся к работе.

Размышляя о том, что могло так смутить матроса, Эсме медленно обернулась и увидела капитана. Неподвижный магус стоял на полуюте; скрестив руки на груди, он устремил взгляд куда-то вдаль и в таком положении, похоже, пребывал с тех самых пор, как ушел из ее каюты. Чувствуя, как что-то словно подталкивает ее, Эсме поднялась по трапу.

Вид открывался неописуемый. Куда ни глянь, кругом простирался океан, и не было видно ни единой точки, означавшей приближение другого корабля или близкую землю, но Эсме неожиданно ухватила самый краешек мыслеобраза, который мог принадлежать капитану, «Невесте» или любому из находившихся на борту людей и нелюдей. Не нужны были ни другие корабли, ни земля; вот этот ужасающе прекрасный простор и есть то, что будет вспоминать любой моряк в последние минуты жизни. Целительница осознала, что огромный мощный фрегат на самом деле — всего лишь хрупкая скорлупка на краю бездны, в которой обитают чудовища, но это новое знание ее не испугало… почти не испугало. В этот миг она готова была целиком и полностью признать, что ни шторма, ни твари из глубин не сумеют отвратить от моря того, чья душа опутана чарами безбрежного синего простора.