Наталия Осояну - Невеста ветра

— Теперь позволь мне не поверить, — сказал крылан. — И все-таки…

Крейн задумчиво посмотрел на Джа-Джинни.

— Хотел бы тебя утешить и сказать — да, знаю. На самом деле это не так. Я догадываюсь кто. Но понятия не имею когда.

От удивления и возмущения крылан ненадолго утратил дар речи.

— Так почему же ты ничего не делаешь, чтобы это предотвратить?! Этот человек… ты должен… — он осекся.

— По-твоему, я должен его изгнать, так? Или убить? — спросил магус с иронией. — Видишь ли, я не верю в то, что будущее предопределено раз и навсегда. Кто знает, быть может — если я сейчас займусь выяснением отношений, именно это и приведет к печальному финалу, о котором пела та девочка в таверне. Поэтому я ничего не буду делать и на вопросы твои не отвечу. Решай сам, когда время придет… — он улыбнулся. — Но знай: если захочешь отправиться за своей мечтой, я все пойму и удерживать не стану. По рукам?

— По рукам, — ответил Джа-Джинни, чувствуя невыразимое облегчение.

Крейн ушел, а крылан остался на своем наблюдательном посту. На душе у него было спокойно, и даже предстоящее путешествие не казалось больше таким тягостным. Он жалел лишь о том, что не попрощался с Лейлой.

«Невеста ветра» начала медленно отходить от пристани. Джа-Джинни смотрел на удаляющийся Лейстес — и потому сразу заметил мальчишку, который размахивал руками в надежде, что его заметят. Крылан перемахнул через гакаборт и слетел на пристань.

— Ой, как хорошо, что я успел! — Это был совершенно незнакомый ему мальчик — из тех, кто за гроши разносят по тавернам письма. — Это вам, сударь!

Он протянул Джа-Джинни небольшой сверток.

— Что это? — подозрительно спросил крылан. — От кого?

— От музыкантши из таверны, — ответил посыльный. — Ну, которая с гитарой, рыжая…

Когда Джа-Джинни развернул письмо, из него что-то выскользнуло. Он ошеломленно смотрел, как на мостовую плавно опускается длинное белое перо. Еще миг, и порывом ветра его сдуло бы в море, но мальчик оказался проворней.

— Поймал! — он с улыбкой протянул перо Джа-Джинни.

На дешевой измятой бумаге торопливым незнакомым почерком были написаны всего две строчки:

— Где она? — севшим голосом проговорил крылан.

— О, далеко! — мальчишка взмахнул рукой, указывая за горизонт. — Еще затемно ушли три фрегата, так она на одном из них. Не знаю, правда, на каком…

Джа-Джинни до крови прикусил губу. Возможно ли, что… нет, это безумие. Странное поведение Лейлы можно было объяснить другими причинами, чем угодно, но только не тем, что пришло ему в голову.

— Как ты думаешь, — сказал он негромко, — много ли на островах горбатых певиц с рыжими волосами? Таких, которые поют необычные песни?

— Думаю, всего одна. — На лице мальчишки появилась всезнающая улыбка. — Ее легко будет отыскать.

— Спасибо! — Джа-Джинни потрепал посыльного по волосам и полетел вслед за «Невестой ветра».

«Не сейчас. Еще слишком рано. Я не могу их бросить сейчас…»

Опустившись на палубу, Джа-Джинни первым делом подумал о том, что белое перо нужно спрятать, но у него никогда не было на «Невесте ветра» собственного угла. Попросить капитана? Или, может быть, Эсме?

Эсме…

Даже не оглядевшись по сторонам, крылан сделал то, о чем раньше не мог и помыслить, — положил ладони на планшир и, закрыв глаза, прислушался к биению огромного невидимого сердца. Этот звук был неотъемлемой частью жизни на борту, и моряки, привыкая, переставали его слышать… но сейчас Джа-Джинни захотелось остаться с «Невестой ветра» наедине.

«Я совсем запутался. Помоги мне…»

И на краткий миг он…

…увидел «Невесту», какой она представала для капитана и больше ни для кого, — он объял ее целиком, от глубин трюма до вершины грот-мачты, и почувствовал, чем занимается каждый человек на борту. Он увидел Эсме — целительница, погруженная в раздумья, почесывала за ухом ларима, который от удовольствия громко урчал и щурил большие глаза. Он увидел юнгу — мальчишка застыл над горой немытой посуды, лицо у него было невеселое. Он увидел Крейна. Капитан на мгновение оторвался от чтения тетради, украденной из кабинета Звездочета, и с напускной суровостью проговорил: «Ну-ка, прекратить!»

Этого мига ему хватило.

— Я дурак, да? — Крылан отдернул руку, словно обжегшись. — Почти влюбился в богиню. Почти исполнил собственное пророчество о большой беде… — Он горько рассмеялся. — Упустил ответ на все вопросы… надеюсь, почти упустил.

Чуть помедлив, он добавил:

— Ты ведь никому не расскажешь об этом, правда? Ответом ему был только ветер, поющий в парусах фрегата.

В просторной комнате царил полумрак: все окна были занавешены плотными шторами, горела только одна свеча — ее робкий огонек отражался на блестящей щеке серебряной маски.

— Доброе утро! — послышался приглушенный голос Капитана-Императора. — Ты выглядишь уставшей. Опять работала всю ночь?

— Нет, просто не спалось, — ответила Ризель. — Я пока что не хочу браться за новый перевод… слишком уж сильное впечатление оставил предыдущий…

— Что верно, то верно. Но ты хорошо потрудилась. Принцесса улыбнулась краем рта: это была едва ли не первая похвала из уст отца за долгое-долгое время. Обычно он предпочитал ее отчитывать — ровным голосом, спокойно и безжалостно. Он препарировал ее поступки, как алхимик препарирует полуживого зверька, а Ризель оставалось лишь терпеть… и учиться. Всякий раз, попадая в эту комнату, она превращалась в маленькую девочку, которая однажды увидела то, что не предназначалось для нее, и тем самым предопределила собственную судьбу.

Но это не может длиться вечно.

— Скажи, как обстоят дела с черным флотом? «Черный флот, да…»

— Торрэ как раз вчера был у меня с докладом. Все идет по плану… за исключением нескольких мелочей. Думаю, через четыре месяца я пущу его к тебе, чтобы сообщить о результате.

— Мелочи? — Блики на поверхности маски застыли, как если бы отраженный свет впитался в серебро, стал его частью. — Какие?

Ризель вздохнула и начала пересказывать все, о чем накануне говорил Торрэ, главная императорская ищейка. Перед ее внутренним взором неожиданно возникло его лицо — ухмыляющаяся физиономия, смотреть ни которую без содрогания было невозможно. Торрэ был данном клана Скопы, одним из лучших, но лет пять назад в бою с пиратским капитаном потерял правый глаз и большую часть правой щеки. Имя этого пирата в последнее время Ризель слышала все чаще — некий Кристобаль Крейн, загадочная и неуловимая личность. Если верить слухам, он всякий раз ловко ускользал из самых изощренных ловушек, меняя внешность, а уж о его фрегате и вовсе болтали кракен знает что: будто корабль растворяется в тумане, чтобы потом появиться в другом месте, как если бы его переносил по воздуху сам Великий шторм. Противоречивые описания сходились в одном: у фрегата были зеленые паруса. Еще говорили, что у самого Крейна разноцветные глаза. «Когда-нибудь мы снова встретимся, — однажды обмолвился Торрэ. — Я, так и быть, разрешу ему самому выбрать, какой из них лишний!» Из-за черного флота Ризель приходилось встречаться с ищейкой гораздо чаше, чем хотелось бы, — и она, жалея о том, что Крейн не довел дело до конца, постепенно прониклась симпатией к странному капитану и его невероятному кораблю).