Кирилл Алейников - Когда боги уходят

— Он спас тебе жизнь, провел до Каргоса и снабдил деньгами, — строго сказал Валиус. — Ты считаешь, он недостоин быть твоим другом?

— Конечно же, нет! — охнул Андрей, боясь, что его могут посчитать неблагодарным человеком. — Просто, как мне кажется, для возникновения дружбы нужно время!

— Кто тебе сказал такую глупость? — спросил старик.

— Я так думаю, — тихо ответил Андрей.

— Ты пока не научился думать, вьюноша, — вновь хихикнул Валиус. — Для дружбы не надо ни времени, ни обязательства, ни желания. Ничего, кроме одной вещи.

Он умолк, но Андрея раздирало любопытство.

— Какой? — задал он вопрос.

— Вина! — воскликнул старик.

— Верно! — поддержал его Родган.

— Чего? — опешил юноша.

Валиус перевернул свою кружку, показывая этим, что она пуста.

— Закажи вина, молодой человек, — попросил он Андрея.

Когда кружки снова наполнились, юноша вновь поинтересовался:

— Так что же нужно для дружбы?

Старик положил костлявую ладонь на грудь.

— Вот здесь, вьюноша, находится то, что нужно — искра, которая вспыхнет в сердце. Такая же искра, которая зажигает чувство любви и ненависти, разжигает пламя добра и пожар зла. Все думают, что рассуждают верными категориями, когда приписывают разум и логику таким импульсам, забывая, что они исходят не из головы, а из сердца.

— Вы хотите сказать, что дружба с Лансом — это предзнаменование?

— О да, молодой человек. Между вами вспыхнула искра, хотя ни он, ни ты этого пока не чувствуете. И, поверь мне, Андрей, ваша дружба — это немногое из того, что выпало тебе хорошего в нашем измерении.

От слов старика в глубине души юноши всколыхнулось волнение.

— Вы знаете, что меня ждет? — медленно спросил он.

— Не так чтобы в подробностях, — ответил Валиус. — Но общая картина ясна.

— Так расскажите!

— Зачем? Ты, вижу, уже запаниковал. Если я начну рассказывать про твоё будущее, оптимизмом ты не наполнишься. Глядишь, схватишь свои вещи и убежишь.

Родган, сидевший всё это время кое-как, рухнул на стол, положив голову на руки. Валиус потолкал его в бок, спрашивая:

— Эй, рыцарь, ты не забыл, что с этого дня Андрей — твой ученик?

— Ни-ког-да, — раздалось отрывистое мычание. К чему относилось его «никогда», никто не понял.

Старик поморщился и отстал от бородача. Пригубив вина, он сказал:

— Переночуете в комнате этажом выше. Завтра приступишь к занятиям.

— Но ведь он сказал, что не…

— Не воспринимай всерьез слова, сказанные пьяным Родганом. Но мотай на ус то, что он говорит, когда трезв.

— Вот вы всё говорите про ученичество, но почему-то не интересуетесь моим мнением на этот счет! — завелся Андрей. — Я, например, не очень хочу обучаться чему попало. Мне и так неплохо!

Валиус вздохнул.

— Тебе пока неплохо. Видишь ли, вьюноша, в этом мире заправляют всем на свете три силы: деньги, магия и оружие. Если у тебя нет никакой силы — в лучшем случае, будешь батраком на рисовой плантации. Если ты обладаешь одной из этих сил — любой, — то уже способен на некоторый выбор в своей судьбе. А если можешь контролировать две — есть все шансы стать хоть императором.

— А если три?

— Владей любыми двумя силами, и третья приложится сама собой, — сказал старик. — Но пока у тебя нет ничего кроме плаща, рваных штанов и двадцати монет в кармане, которых не хватит даже на приличный ножичек. Мастер Родган может научить тебя, как стать обладателем вышеперечисленных сил.

Андрей в сотый раз с сомнением посмотрел на храпящего мужика. По внешнему виду грязного, растрепанного Родгана нельзя было сказать, что он знает магию, отлично владеет оружием и располагает деньгами. «Рыцарь» был похож скорее на бомжа, чем на мастера.

— Но зачем мне это? — умоляюще воскликнул юноша. — Почему бы ни стать батраком, раз уж на то пошло?

Валиус взмахом руки заставил Андрея усмириться. Немного помолчав, он начал рассказывать странную, наполненную непонятностями и недоговоренностями историю.

— Ты должен понимать, что попал в мир Арманниса не просто так. Это не простая случайность, не совпадение и не запланированная кем-то акция. Это — выбор высших сил, который пал на тебя. Спросишь меня, что такое высшие силы, но я и сам не знаю. Знаю лишь, что их начало божественно, а сами они непостижимы для смертных…

…Двенадцать тысяч шестьсот тридцать два года и восемнадцать дней назад Он решил стать Творцом. И создал он в самом начале тьму, которой нет ничего более темного. Наполнил Он тьму светом и отделил свет от тьмы. И создал Он пространство, где в безграничности и бесконечности стали существовать свет и тьма. Создал Он время, чтобы оно постоянно и равномерно шло с самого момента Создания.

Наконец, создал Творец Арманнис, чудеснейший из миров и прекраснейший из небесных тел. Наполнил Он моря и океаны водою, высоты чистым воздухом, а небо над Арманнисом — звездами. Днём на голубые волны морей и океанов падали теплые лучи солнечного света, а ночами по небосклону медленно плыла большая серебристая луна.

Понравился Творцу Арманнис, и решил он поднять с глубин морских сушу, дабы населить её живыми существами и травами разными. Вздыбились пучины океанские, поднялись громадные волны до самых звезд, шипя на раскаленном солнце и омывая лунный диск. Завертелась в страшном круговороте пена, отступающая под натиском поднимающихся вверх высоких гор и просторных равнин. Когда успокоилась потревоженная вода, шум прибоя разнесся вокруг.

Потянулись к небу и солнцу первые травинки, быстро стали они набираться сил и соков. Разрослись травы по обширным лугам и степям, долинам и лесам, стали они кустами и деревьями, ягодами и плодами разнообразными. Наполнился воздух чудесным ароматом цветочным, и ещё больше возрадовался Творец. Пожелал он, чтобы появились животные всякие, прежде всего маленькие, а затем и крупные. Зажужжали над полями и лугами пчелы, собирающие первый мед с благоухающих цветов; запели в лесах птицы и забегали звери, радуясь вместе с Творцом и наслаждаясь прекрасным Арманнисом и жизнью в нём; заполнили океанские просторы рыбы, довольные, что стихию морскую им отдал Творец.

Дивился Творец своему творению, не мог насмотреться и всё наслаждался природой.

Но не хватало чего-то горам и долинам, полям и лугам. И звери были, и рыбы, и насекомые всякие, и травы к небу продолжали тянуться, но никто кроме Творца не был в состоянии оценить краски природы, услышать чудеснейшие звуки и запахи и воспеть их в благодарных песнях. Насекомые пытались, но их звуки были не похожи на песню. Попытались звери, но смешались рык и блеяние, так что не разобрать было их песни. Попытались и рыбы, но Творец их не услышал — слишком тихо пели рыбы. Лучше всех пели птицы, веселыми были их песни, наслаждался Творец чудесными звуками.