Генри Балмер - Чародей звездолета «Посейдон»

Кванг не торопился исчезать слишком быстро. Таков был один из приемов его дерзкой профессиональной работы. Вот еще сделать последний глоток, взять в руки кожаный чемоданчик, обменяться улыбками и крепкими рукопожатиями и тогда уже прочь — прочь отсюда в полную новых блестящих возможностей Галактику, чтобы заключить в объятия следующего простака.

Но Маурьяк тоже не спешил. Своей добродушной болтовней он не отпускал Кванга от стойки. Кванг постарался сбросить выражение недовольства со своего привлекательного и тонкого смуглого лица. Это был стройный, худой человек с блестящими черными волосами, широким носом и светло-карими глазами. Он обладал замечательной способностью при необходимости моментально напускать на себя вид человека авторитетного, уважаемого, безукоризненно честного и простодушного.

— Вы говорили мне, что раньше служили в военно-космическом флоте, продолжал говорливый Маурьяк. — Очень интересно. Скажите мне…

И вдруг резко прервал себя, глядя на дверь за спиной Кванга. Кванг заметил, как в глазах Маурьяка живой интерес сменился разочарованием, и тут же почувствовал, как чья-то рука нащупывает его собственную руку внизу под барьером. В его ладонь втиснули скомканный листок бумаги. Все с той же напускной очаровательностью манер он извинился, быстро развернул листок, прикрывая его коленом, и взглянул вниз. «Полисмены! — прочитал Кванг. Быстро уходи!»

— Извините меня, мистер Маурьяк. Мне надо — ну, вы понимаете.

— Да, пожалуйста, конечно. Но возвращайтесь поскорее. Мне нравится с вами по-дружески болтать.

Кванг сполз с высокого сиденья, бросил унылый взгляд на кожаный чемоданчик и невозмутимо пошел широкими шагами, чувствуя, что его слегка подташнивает. На полпути он изменил направление и быстро свернул к задней двустворчатой двери, за которой избранные клиенты постигали премудрости рулетки и трехпланетки. Прикрывшись висевшим в дверях занавесом, Кванг осторожно заглянул через дверь. Его ровный лоб блестел от испарины.

— Ты теряешь свой острый нюх, Чарли, мой мальчик. Вокруг полно фараонов. Молокосос, которого ты подцепил, подослан, чтобы взять тебя с поличным.

У двери стоял Теренс Мэллоу и улыбался. Живой, настоящий Теренс Мэллоу.

— Терри! Откуда ты, черт возьми, появился?

— Это не имеет сейчас значения. Давай сюда! Ты опять без гроша, как я понимаю? Не расстраивайся, у меня есть для тебя небольшая работа…

Стелла Рэмзи сбросила с себя постельное белье, брезгливо скривившись от грязных и грубых простыней. Она грациозно встала с кровати, нагая, и, буквально трясясь от злости, направилась прямо к брюкам своего мужа, брошенным небрежно в помятом виде на стул с проломанным сидением. Этот пансион, скорее напоминавший мусорную кучу, убивал ее. Постоянный запах от готовящейся пищи, от грязных детей, от кошек и гниющего мусора, отвратительная вонь спиртного перегара просто оскорбляли ее собственное человеческое достоинство. Она взяла брюки и, не имея возможности из-за отсутствия отутюженной складки быстро найти карманы, подняла их за манжеты и сильно тряхнула. Коробок спичек, окурок и три пенса — все! С негодованием она швырнула брюки на голову Колина Рэмзи.

— Вставай, ты бестолковый, ленивый бездельник…

Рэмзи ворчал и кряхтел, переворачивался, натягивал на себя постельные тряпки, которые Стелла безжалостно сбрасывала с него.

— Оставь меня, Стелла.

— Вылазь из этой проклятой кровати! У нас на двоих всего три пенса.

Мы не заплатили за квартиру, у нас уже ничего не осталось, чтобы заложить, — а у тебя единственное занятие — лежать в постели. Поднимайся. Вон!

Следующая четверть часа проходила в такой же атмосфере крика и упреков. Стелла не собиралась одеваться. Зачем? Слава Богу, центральное отопление обогревало комнату. Ее гардероб состоял из одного скромного костюма и блузки, да еще одной пары чулок со спущенными петлями. Стелла не надевала ничего этого в домашней обстановке! Рэмзи, тяжело вздыхая и прочищая кашлем свое сухое горло, механически оделся, и, наконец, Стелле удалось вытолкать его из комнаты. Прильнув к двери, она крикнула на прощанье:

— Не вздумай возвращаться назад без работы!

Уныло остановившись в дверях, Рэмзи оглянулся на жену. Она так хорошо выглядела! Он отлично знал, почему женился на ней.

— Давай поцелуемся, прежде чем я уйду, — нерешительно сказал он. — На удачу.

— Удача ждет тебя, если ты скорее уйдешь. Я знаю, чем этот поцелуй кончится. А нам прежде всего нужны деньги!

Рэмзи закрыл руками свое лицо и почувствовал, как дрожат его губы, прижатые ладонями. Проклятая жизнь! Разве может быть шанс найти работу у человека с его репутацией? Но ему нельзя потерять Стеллу. Это сломит его окончательно.

Он оторвал руки от лица и услышал, как Стелла кричала ему:

— Уходи и найди работу!

Она вдруг начала прикрывать себя и закрывать дверь. Он медленно повернулся и пошел.

Навстречу ему шел, улыбаясь, Теренс Мэллоу…

Стерильная чистота всей лаборатории буквально ослепляла его и вызывала сильную резь в глазах. Сплошные ряды стеклянных бутылок издевательски ему подмигивали. Монотонное, способное свести с ума постукивание падающих из крана капель било молотком по его и без того воспаленному мозгу. Идеально гладкую поверхность рабочего стола его пальцы воспринимали как острую пилу, проникшую в его съежившийся от страха мозг.

Его мозг…

Вилли Хаффнер знал очень много о человеческом мозге. Очень много, но, как ни печально, недостаточно. Холодный, бесчувственный блеск лаборатории давил на него, и он в отчаянии скрюченными пальцами хватался за стеллаж в поисках опоры. Силы оставляли его. Может быть, еще один маленький глоток в состоянии помочь…

Еще один маленький глоток. Над рабочим столом математически точными рядами стояли стеклянные сосуды. Хаффнер почти не глядя потянулся вверх.

Его квадратные, грубоватые руки с безжалостно покусанными ногтями охватили бутылку с чистым спиртом, безошибочно определив ее местонахождение среди многих бутылок с совсем другим содержимым. Гладкое стекло бутылки казалось ему наждачной бумагой. Налив крепкого напитка, не разбавляя его, он быстро выпил. Страхи как будто исчезли.

На рабочем стеллаже стояли два резервуара, соединенные трубкой со сложной конфигурацией, и ждали продолжения эксперимента. В левом резервуаре лежал отделенный от телесной оболочки мозг крысы. Умные животные, эти крысы. В резервуаре по правую руку мозг и большая часть нервной системы кролика были так опутаны разными электродами, проводками, телеметрическими и тестовыми приборами, пробирками, что трудно было различить серые извилины. Но Вилли Хаффнер знал, что они там есть точно.