Лоуренс Уотт-Эванс - Общество Дракона

Арлиан задумался нал его словами, напомнив себе, что собирался продать один из домов и уволить нескольких слуг. В его планы не входило нанимать новых.

Но тут он посмотрел на слугу, который стоял, ожидая ответа и прижимая к груди шляпу Арлиана.

— Насколько я понимаю, ты не хочешь оставаться на службе у леди Марасы?

— Я не буду на нее работать, даже если она согласится меня оставить, милорд.

Арлиан кивнул.

— Ворон, если в доме у нас не найдется ничего подходящего, может быть, мы подыщем какое-нибудь место, которое будет ему по душе?

— Конечно, — слегка помрачнев, ответил Ворон. — Однако я считаю, что мы должны немного подождать. Леди Мараса и так на нас злится; если мы уведем у нее одного из слуг и свидетелей смерти лорда Уитера, я полагаю, ей это совсем не понравится, и она может заявить, будто мы устроили против нее заговор.

— Разумно, — похвалил его Арлиан. — Очень разумно. Может быть, ты сообщишь своей новой хозяйке, что намерен уйти от нее через десять дней. Я уверен, ты сумеешь придумать, как сказать ей, чтобы она не обиделась, десять дней — не так уж много. А мой управляющий тем временем найдет для тебя подходящее местечко, хотя, возможно, и не в моем доме. Приходи в Старый Дворец и спроси Ворона.

— Спасибо, милорд, — сказал слуга и принялся кланяться, с такой силой прижимая к груди шляпу Арлиана, что она чуть не погибла от его стараний.

В последний момент он о ней вспомнил, выпрямился и протянул Арлиану, который тут же нацепил ее на голову.

— Ну, пошли, — сказал он. — Желаю тебе удачи. Тебе и всем остальным в доме.

Оказавшись через несколько минут в своем экипаже, Арлиан, казалось, впервые осознал, что произошло за прошедшие двадцать четыре часа, — и без сил откинулся на спинку сиденья, его била такая дрожь, что он никак не мог взять себя в руки.

— О боги, — прошептал он.

Коготь и Уитер мертвы, а значит, мертвы и драконы, жившие в них, и Арлиан понимал, что должен радоваться — ведь количество потенциальных драконов уменьшилось на два, однако сейчас он думал лишь о смерти двух пожилых людей, которые ему нравились.

Он посмотрел на свои руки, но в тусклом свете экипажа не увидел на них крови.

Он их не убивал, по крайней мере не убивал людей, но все равно их кровь в прямом смысле слова осталась у него на руках. Кроме того, не следует забывать, что он убил дракона, появившегося из сердца Когтя, — но ведь он не имеет ни малейшего понятия о том, сколько осталось в детеныше от человека, выносившего его. Вполне возможно, что он был всего лишь паразитом, жившим за счет другого существа, и не имел с ним ничего общего, а может быть, дракон стал его новым воплощением — знать этого Арлиан не мог. В глазах появившихся на свет драконов он видел отражение души Энзита и Стиама, но не представлял себе, что это может означать.

Может быть, он и в самом деле убил Когтя? Дракон, который разговаривал с ним, обвинил его в смерти — только вот в чьей?

Леди Опал считала, что лорд Уитер умер из-за него. До сих пор она не представляла собой ничего особенного, но теперь унаследовала одно из крупнейших состояний в городе и совершенно явно винила Арлиана в том, что он лишил ее возможности получить долгую жизнь. А это может привести к весьма неприятным последствиям.

Леди Опал по-прежнему хотела стать обладательницей сердца дракона — и это тоже может иметь весьма неприятные последствия.

А Ворон, которому Арлиан доверял абсолютно и считал своим сторонником, похоже, тоже не видел ничего особенно страшного в такой судьбе. Это открытие удивило и расстроило Арлиана, однако он смог взглянуть на ситуацию с точки зрения Ворона. Он не имел никаких прямых столкновений с драконами, если не считать смерти Когтя, а кроме того, не общался с другими обладателями сердца дракона столько, сколько Арлиан. Тысяча лет, быстрое самоубийство — разве это не лучше, чем обычная жизнь?

Арлиан так не думал; его собственная жизнь не представлялась ему достойной зависти, и остальные члены Общества все до единого так или иначе пострадали от своего бесценного «дара». Но Ворон смотрел на ситуацию иначе — и, может быть, он прав.

До болезни Коготь с Уитером считали свою жизнь вполне приемлемой. Коготь, сражался со смертью до самого конца и отказывался ее ускорить, и только ненависть к драконам заставила Уитера покончить жизнь самоубийством. Две длинные жизни закончились, два сознания погасли, а воспоминания стерты.

Убито два детеныша, но цена, которую пришлось за это заплатить, вдруг показалась Арлиану слишком высокой. А ведь осталось еще около трех дюжин членов Общества Драконов — он вдруг увидел их лица, которые обступили его со всех сторон, представил тела, залитые кровью…

Что станут делать драконы, если он начнет планомерно уничтожать их нерожденных детенышей? Они чувствуют, что происходит в Мэнфорте, по крайней мере то, что имеет к ним непосредственное отношение. Значит, сохранить в тайне кампанию по уничтожению членов Общества не удастся, а драконы обещали мстить.

Вполне возможно, что они готовятся отплатить людям за то, что он отказался солгать Уитеру и Ворону и не предотвратил самоубийства Уитера. А вдруг они уже покинули свои пещеры?

С того самого дня, когда люди Энзита вытащили его из подвала сгоревшего дома, Арлиан посвятил свою жизнь мести и за все прошедшие годы ни разу не задумался о том, правильно ли поступает. Более того, он был готов отдать жизнь ради того, чтобы добиться поставленной перед собой цели.

Похоже, смерть — это только часть цены. Впервые за все время Арлиан понял, что, возможно, ему придется заплатить гораздо больше, чем он рассчитывал.

А еще он подумал о том, что, может быть, уже поздно поворачивать назад.

Вымыв руки, он принялся разглядывать миску с водой — вдруг снова появится дракон и ему удастся еще раз поговорить со своими врагами и понять, что они собираются делать.

Однако поверхность воды оставалась спокойной, и Арлиан в конце концов вытер руки и попытался уснуть.

Ночью того дня, когда умер Уитер, Арлиан спал плохо, так же как и в день похорон, на которые по требованию леди Опал он не пошел.

На следующее утро он отправился навестить Пушинку и Ванниари и неожиданно понял, что его раздражает плач малышки.

— Как ты думаешь, что ей не нравится? — спросил он у Пушинки, когда Ванниари, продолжая вопить, отказалась от груди.

— Кто же ее знает, может быть все что угодно, — ответила Пушинка, глядя на ребенка. — Иногда дети плачут без всяких причин. Мать рассказывала мне, что мой брат был очень шумным.

— У тебя есть брат? — удивленно спросил Арлиан.