Алла Рут - Темный день

– Как и все остальные! – тявкнул Тохта. Он отложил ножницы и напялил на себя красные лохмотья – новехонькие, яркие. – А здорово мы придумали, правда? С продажей-то?

– Правда, правда…

Кобольд одернул одежку и прошелся перед Дариным – тот заполнял купон и сосредоточенно грыз колпачок ручки.

– Ну, как? – подчеркнуто скромно спросил Тохта. – А? Как?

Дарин поднял голову, посмотрел на надувшегося от гордости кобольда, наряженного в красную футболку с написью “Кока-Кола” на груди и прикусил губу, чтоб сдержать смех.

– Отлично! – поспешно сказал он. – Класс!

– Ага, – довольно отозвался Тохта. – А насчет оперции – ты меня продаешь, а дальше – как обычно: в первую же ночь я удираю.

– В прошлый раз мужик решил, что тебя воры украли, – сообщил Дарин, припомнив покупателя: владельца сети казино, который радовался «экзотическому африканскому животному», как ребенок. – Перекусили, говорит, ночью стальную цепь клещами и своровали редкого зверя! Чуть не плакал.

– Клещами… – проворчал кобольд. – Для меня цепь зубами перекусить – минутное дело…

Он демонстративно оскалил клыки.

– Ты осторожней там, – серьезно предупредил Дарин.

– Не в первый раз, – самоуверенно сказал Тохта. – Потом, как сбегу, через недельку можно еще одно объявление дать: «Нашелся экзотический зверь, верну за большое вознаграждение»

– Нет уж, – решительно проговорил Дарин. – Завязываем со спецоперациями, понял?

Кобольд не ответил.

– Тохта, ты меня слышишь?!

– Слышу, слышу… спецоперации – это тьфу, ерунда. Если кобольд сбежать захочет, ничто его не удержит. Ошейник надевать, вот что противно! – он угрюмо покосился на новенький ошейник с заклепками, что валялся в углу балкона. – Большего позора и представить трудно… кобольды не носят ошейники, подобно собакам!

Тохта презрительно фыркнул.

– Дай слово, что в Лутаке ты никому не расскажешь об этом! – угрюмым голосом потребовал он.

Дарин поднял голову.

– О чем?

– О том, что я носил ошейник!

Дарин откинулся на спинку старого кресла, посмотрел на летнее небо, на зеленые кроны тополей.

– В Лутаке… – проговорил он и вздохнул. – Между прочим, сегодня ровно месяц, с тех пор, как мы… как я вернулся.

Кобольд покосился на него рубиновым глазом.

– Это ты – вернулся, – буркнул он. А я – нет.

Он сполз с газетной пачки, лег на пол и положил голову на лапы. Сердце так защемило от тоски, что даже слезы навернулись.

– Домой хочу, – пробормотал Тохта. – Домой…

Дарин снова вздохнул: ему было жаль приятеля, но как ему помочь – он не знал.

– Пива хочешь? В холодильнике одна бутылка осталась.

– Давай, – мрачно сказал Тохта.

Когда Дарин скрылся за дверью, кобольд поднял мордочку и снова принюхался к воздуху. Осень, близкая осень… как хорошо теперь в Лутаке! Тепло, тихо, по ночам со старых яблонь падают спелые яблоки, возле родного болота пахнет сыростью, землей… лягушки квакают…

Тохта зажмурил глаза, погружаясь в воспоминания, но как следует погрузиться ему не удалось: с кухни раздался истошный вопль Дарина.

– Тохта! Это еще что?! Что?!

Кобольд встал, встряхнулся, как собака и не спеша потрусил на кухню. На пороге кухни уселся на задние лапы, передние скрестил на груди и спокойно взглянул на Дарина.

– Ну, крыса, – хладнокровно промолвил Тохта. – Хорошая свежая крыса. И что?

– А то! Почему она здесь? – заорал Дарин, тыча пальцем в недра холодильника. Поверх пакетов с колбасой и свертков с сыром, лежала окоченевшая тушка крысы и черные глаза грызуна взирали на Дарина философски и отрешенно. – Мы же договаривались! Ты обещал не пихать больше в холодильник эту мерзость! А сам – положил! Блин! Теперь все выкидывать!

Кобольд насупился. Он отпихнул Дарина, сунулся в холодильник и сдернул крысу с полки..

– Почему твоя еда может тут лежать, а моя – не может? – сердито спросил он. – У себя в норе я позволил бы тебе хранить еду где угодно! Друг, называется! – прибавил он уничижительно.

– Ну, знаешь… – начал было Дарин, но Тохта презрительно фыркнул и, волоча крысу за хвост, ушел на балкон. Там он, предварительно оглянувшись по сторонам, припрятал крысу за пачку старых журналов, прикрыл сверху газеткой, вспрыгнул в кресло и подняв мордочку, стал принюхиваться к ветру. На душе стало совсем погано.

Хлопнула, дребезжа стеклом, балконная дверь. Появился Дарин, сел на пол, рядом с кобольдом, обхватил колени руками.

– Ладно уж, – не глядя на Тохту, сказал он. – Засунь эту дря… свою еду в полиэтиленовый пакет, потом заверни в бумагу и скотчем заклей. Потом еще один пакет. Тогда можешь и в холодильник. Только на нижнюю полку клади, где овощи.

Тохта недовольно покосился на него.

– Обойдусь, – хмуро буркнул он.

Дарин помолчал.

– Обиделся?

– Нет. Домой хочу, – отозвался кобольд. – Домой, в Лутаку.

– В Лутаку, – задумчиво повторил Дарин. Он смотрел прямо перед собой, но видел не соседнюю пятиэтажку, не двор, где на лавочках сидели молодые мамаши с колясками, а узкие улочки, залитые горячим солнцем, дома из серого песчаника, увитые плющом, бухту и яркие пестрые паруса. – Да… узнать бы, как там Дадалион… беспокоюсь я за него.

– И Фендуляр, – добавил Тохта.

– И Фендуляр. А Басиянда куда делся, интересно?

Кобольд оскалил зубы.

– Уж этот нигде не пропадает!

– Наверное, вернулся к Меркателю…

Дарин улыбнулся своим мыслям.

– Эх, в Морское Управление бы сейчас сходить, с Барклюней поболтать, капитана Солоку найти… с Попуцием повидаться, опять же…

Он вытащил из-под футболки амулет на длинной цепочке. В прозрачном горном хрустале медленно закружились золотые пылинки.

По шкуре кобольда продрал мороз.

– Убери его, – коротко велел Тохта.

– Почему?

– Это амулет драконов.

– Боишься? Даже здесь?

Кобольд потер лапкой мордочку.

– Все кобольды боятся драконов, – рассудительно промолвил он. – Всегда и везде. Не только кобольды, конечно…. Их все боятся. И драконы чувствуют это.

– Как?

Тохта вздохнул: разговор становился ужасно неприятным.

– Они имеют те же чувства, как и все остальные существа, люди, например: зрение, слух, обоняние… и так далее. Конечно, и слух и зрение у драконов совершенно особенные – они слышат, как с дерева лист падает! Из-под облаков видят, как букашка ползет! Но есть и еще кое-что…

Кобольд помялся:

– Они умеют мысли и чувства другого существа читать. Только взглянет на тебя – и все твои мысли…

– А чувства?

– То же самое, – мрачно ответил Тохта. – Страх, гнев или радость – мигом обнаружат, даже если ты и виду не подаешь. А еще они умеют навевать страх, они же чародеи. Потому с ними и сражаться почти никто не может. Какое уж тут сражение, когда лапы от ужаса подгибаются… все! – решительно сказал он. – Не буду больше об этом говорить!