Михаил Бобров - Висенна. Времена надежды

Оставалась главная попытка и главный риск — соединить Распадок с Землей. Ради устройства перехода из Магистерии прибыли многие маги, среди них и Великий Скорастадир лично. Вот и сейчас Игнат видел огненную мантию и непослушную бороду Рыжего выше по склону. Огненный маг уверенно втыкал в дерн вешки с треугольными флажками, а его ученики и подручные вкапывали там и сям треножники с мерцающими сферами, складывали поленницы дров, выстраивали по списку вереницы бутылочек с зельями… Спарк вздрогнул: Скорастадир уже ничего не искал. Он устраивал переход.

Все готово. Встречайте!

Игнат так и проходил до вечера, то и дело проговаривая про себя: готово. Все готово. Завтра утром — встречайте!

Неудивительно, что приснились ему в ту ночь сразу все. Андрей Кузовок с ноутбуком под мышкой. Петр Кащенко с Катей. Сергей на мотоцикле, со свежей газетой и «Делом застройщика», проштемпелеванным поверх многочисленных подписей. Мать с госпожой Висенной, молчаливо переглядывающиеся за тонконогим кухонным столом, покрытым клеенкой по серому пластику…

И отец в строгом костюме, который единственный решился или захотел говорить:

— Не представляю, как твой мир можно объединить с Землей. Пусть сказка остается сказкой, нечего ей со здешними… «риальными пацанами» путаться. Просто красивая утопия.

— Твой — тоже утопия, — буркнул Игнат, — Но не красивая, а всего лишь страшная. Чем твоя иллюзия лучше любой другой? И меня и тебя покупают на ощущение личной крутизны. Только меня через мечи-кольчуги, а тебя через липовую причастность к сильным мира твоего. Начитаешься, блин, Пелевина или там Суворова какого, и уже ведешь себя так, как будто с начальниками пил и со Сталиным лично Польшу делил. Начитаешься суровой мужской прозы, разоблачений там всяких, и уже воображаешь себя Джеймсом Бондом. Так я хоть знаю, что меня купили и на что я повелся. А ты все думаешь, что реально чего-нибудь можешь? — Игнат взмахнул рукой, — Не, мы тут не будем в политику ударяться или в сложности бизнеса. Включи для начала отопление в своей квартире тогда, когда ты хочешь. А не тогда, когда тебе его включат.

— Не, так в доме…

— Пап, ты сам что — в доме живешь? Я не про тех, у кого коттедж или как у Сергея: хоть бабушкина развалюшка, да зато с газовым котлом. У них мир другой. Я про тебя и твой мир. Начальник ПМК, здоровый мужик, не иждивенец, не бомж какой-нибудь… Седой, дети взрослые — а два раза в год, в собственной квартире… за которую ты, между прочим, деньги платишь… мерзнешь, колотишься, как цуцик. И ничего сделать не можешь. Так же бессилен, как твой сын-первоклассник.

— Как же ты упорно сопротивляешься! — опустил плечи Крылов-старший. Игнат осмотрел собрание — никто так и не высказался ни за, ни против — и ответил хмуро, без прежнего запала:

— А это и есть столкновение миров. Если я сейчас проиграю, все остальное — и завоевание, и вторжение, и спецназ в Раздоле… где ты начитался только? И «оружие возмездия „Сау-2“» — все будет просто последствиями. Последствиями того, что я сам, добровольно, признал себя побежденным, а твой мир — лучшим.

— Но это же просто красивая мечта! Напомнить, во что красивые мечты обычно превращаются?

— В злых тещ. Сам говорил. Ловлю на слове.

— …! — махнул рукой начальник СПМК, — Взрослый уже. Как знаешь.

Крылов-младший набрал полную грудь воздуха и выпустил его медленно. Потом тоже махнул рукой:

— Ну, теперь говори что угодно. Все равно сделаю!

Если о чем и осталось теперь сказать, то единственно о вещах, случившихся дальше.

Ирина Мятликова уехала в Австрию, где вышла замуж за одного из владельцев «Приорбанка». Ее отец долго выпытывал из психолога, что же произошло с девчонкой за время отсутствия; а что понял, и чему поверил — никогда и никому потом не рассказывал.

Ратин, сын Ратри Длинного, въехал в развалины родового замка, на южное золото восстановил стены и башни, завел овчарни, сукновальную мельницу, а на новом флаге приказал изобразить золотого грифона. Рабства на своих землях он не признавал, и потому к нему скоро сбежалось достаточно народу, чтобы заселить земли, набрать дружину и даже выстроить бойкий городок со знаменитыми на всю округу мастерскими и ярмарками. Завистники неоднократно пытались всунуть ему палки в колеса; атаман рассвирепел, и вступил в затяжную войну с ними — заодно и с кредиторами дедов-прадедов; заодно принялся взыскивать старые долги. Окрестные барышни по нему высохли, а девки попроще без особенных затей передрались. Через родичей жены Спарк пробовал подбросить Логвину Грозному мысль — пусть бы назначил наследником Ратина. Хотел ведь третьего. Князь ничего не ответил; а вскоре объявил наследником княжества, по младшей дочери — Сноура Нишарга. Со старшей дочкой князь помирился, исполнил все нужные обряды, и Алиенор получила свой праздник. Невеста была всего-навсего на первом месяце, так что свадебное платье сильно расшивать не пришлось. Гостей сошлось ровно четыре полка, княжеский казначей нарочно считал. За накрытыми столами наместник Распадка встретился с будущим Великим Князем, и подтвердил, что не будет требовать княжеского венца в наследство. Тестю Спарк предложил приехать подлечиться, а тот взъярился, что-де колдунам всю жизнь не доверял, и теперь под старость от своего не отступит, и в положенный срок умер.

Тигренок продолжал службу в страже ТопРаума, а у Лисы родилось двое дочерей.

ГадГород торговал и разрастался, заселяя новые и новые пласты степи вдоль проложенных еще Спарком дорог. Особенное оживление началось, когда киты и бобры речной Дельты наладили сплавной путь от Залива Заката через вес Лес до самого Косака. Из отстойника для шушеры и неудачников, Косак превратился в то, чем когда-то славился: в речные ворода ГадГорода, и тоже пошел вверх.

Тайад Этаван дожила до преклонных лет. Ее сыновья основали знаменитый магазин «Трех братьев», и нашли путь через Грозовые Горы. Ведам Таран обитал в доме с резными лошадьми перед входом, а двор Берта Этавана унаследовал чернобородый зять. Но бывал там редко и неохотно; а потом продал разбогатевшему торговцу коврами.

Волчий Ручей держался, как и раньше, с торговли. Туда не так много приезжало людей: на севере, ближе к ГадГороду, земли освоили куда лучше. Селиться предпочитали там.

Отец Игната сделал систему резервного отопления для квартиры, вычитав ее из седьмого номера журнала «Дом» за 2005 год.

У Скарши родилось четверо внуков, а ее муж стал главным в плотницкой гильдии Финтьена. Семья прославилась во время отражения нашествия с Западного Моря.

Нер — по-прежнему остался таччефом-три, а стая Тэмр — самой отчаянной во всем Пустоземье. Лекарь Терсит научился чуять ветер, и даже поворачивать его в желаемую сторону. Правда, удавалось ему подобное только в те дни, когда колдун не ссорился с женой.