Михаил Бобров - Висенна. Времена надежды

Сторожи встретили два каравана, упрямо ползущих из Железного Города. Владельцы повозок очень обрадовались: наслушавшись встречных с севера, они ожидали худшего. Однако — Спарк еще раз восхитился купеческой лихостью — назад не свернули. Оба каравана насчитывали по двадцать фургонов. При каждом обозе состояло по дюжине охранников, не считая возниц. Купцы надеялись отбиться: они знали, что численность обычной банды редко превышает две восьмерки. Когда нет военной дисциплины, с большим количеством своенравного разбойного люда одному вождю не управиться. Если, конечно этот вождь — не исключение, наподобие того же Ильича. Орава Ильича, скорее всего, разбила бы оба каравана. Да только кости знаменитого разбойника, наверное, уже побелели: на северном небосклоне второй день рокотали грозы.

Грозы выгнали из леса очередную шайку, и заставили ее отбежать на переход к югу. Это бандитов и сгубило. Утром следующего дня волки, разведавшие место разбойничьего стана, провожали к нему всадников Волчьего Ручья. Ехали семеро лесовиков: Бестуж и его братья Котам с Годвином; болтун Ласе, под тяжелое тело которого долго искали крепкого коня. Оставили бы в лагере, да Ласе уж больно хорошо стрелял: мог выпустить в воздух половину колчана, целую дюжину стрел, за то время, пока первая долетала до земли. Вслед толстяку погоняли одинаковых гнедых лошадей Ведам, Говор и Крен — молчаливые, как всегда. От Братства выступили Дален Кони и Крейн; неизменные дозорные Рикард и Остромов. Раскачивался в седле полностью выздоровевший Некст. Хмуро оглядывал степь Сэдди Салех, вместе с Арьеном похоронивший изрядную долю своей прежней живости. Ратин остался в лагере. Отряд — первый раз в жизни — вел Спарк.

— Спарк жив. Торговец шерстью, Ведам Таран, ты должен его помнить, он же тебя нанимал год назад… Встретил его на Тракте, с конной сторожей из Волчьего Ручья. — договорив, Берт Этаван положил локти на стол. Неслав изобразил удивление: поднял руку к затылку.

— Я-то был уверен, что им крышка… Их с караваном оставалось только пятеро: Ратин, Спарк, Огер, Остромов, Олаус… Ну, Некст еще. Так они с Огером вдвоем за одного мечника еле дотянут. А на Ручей напало — шутка сказать, десять восьмерок. Во всем городе, наверное, столько бандитов нет… То есть, я думал, что нет. Да ведь я уверен был, что никакой караван не устоит!

Купец взъерошил бороду:

— А еще Таран говорил, что дружина Ручья теперь очень большая. Одной конной сторожи человек двадцать. Кроме охраны, он еще в лагере видел, не меньше трех рук суетилось.

Неслав Шераг подскочил на лавке:

— Откуда он мог столько набрать? Он бы никак не успел в город и обратно! Или… — брюнет задумчиво вернулся к столу. На этот раз уже без всякой игры почесал голову. Протянул:

— Может, Ратуша помогла? Помнишь, я говорил, что Ратин все под Ручей копает?

Берт кивнул:

— Тогда с твоим замыслом надо поторопиться.

Торопливые сборы никого не спасли. Конечно, разбойники выставили дозорного. Тот даже успел чего-то прокричать. Около десятка бандитов вскочили с попон. На этом их везение и закончилось. Спешенные стрелки без суеты выбивали мечущихся по стоянке разбойников; Братство рысью зашло от солнечной стороны. В галоп поднялись, когда могли различать цвет волос под грязными головными повязками. К этому мигу охотники утыкали стрелами восемь разбойников из шестнадцати. Прочих конные стоптали и порубили так быстро, что Спарк не успел ни разволноваться, ни порадоваться тому, что не успел разволноваться.

Очередная шайка перестала существовать. Братство сноровисто обдирало с убитых броню и оружие. Полесовщики деловито пересчитывали коней, прямо на землю выворачивая вьюки и седельные сумки. Ценные вещи складывали в мешки, прочие кидали прямо в костер: Спарк велел не оставлять за собой ни клочка мусора. Скоро над разгромленным станом поднимался лисий хвост жирного дыма. Всадники Ручья, окруженные широким кольцом волчьих дозоров, уходили на юг. Проводник раскачивался в седле, думая, что делать дальше. Получалось, надо бы организовать патрулирование силами Стаи. Пусть волки находят бандитов, а потом уже Братство будет преследовать их сильным подвижным отрядом. Так представлялось выгоднее, чем дробить людей малыми сторожами на охрану каждого каравана.

Ратин мысль одобрил. Поскольку на Тракте еще вполне могли оставаться незамеченные банды, дружину он распускать не спешил. Братство стояло лагерем, убирая пепелище Волчьего Ручья. Волки прочесывали Тракт частым широким гребнем. За неспешно ползущими караванами звери наблюдали издали, не показываясь — чтобы зря не тревожить купечество. На случай, если бы волки выследили шайку, Братство постоянно держало в готовности дюжину конных: стрелков и мечников поровну.

Поровну разделить не вышло: слишком жирный кусок оказался на кону. Выборные от четвертей ГадГорода яростно спорили, куда потратить въездную пошлину за весь прошлый год. Пол Ковник упорно доказывал, что стены западной стороны города опасно обветшали, и пора их чинить. А лучше бы и вовсе часть снести, и построить новую стену — подальше. Как раз новый посад оказался бы под защитой. И людишки роптать перестанут, и пошлина за место в стенах пойдет с большего количества горожан. Вот на то бы и потратить деньги.

Тиреннолл кинулся возражать, упирая на плохие дороги Степны и малое число разъездной стражи. Страже-де платили плохо и мало, оттого и службу свою она исполняла нерадиво. Из-за чего участились налеты на хутора, и купцам в пути настало чистое разорение. Вот на поправку дел и пустить деньги: первое, людишки роптать перестанут; второе, пошлина за защиту пойдет с большего числа хуторов.

Ковник, опираясь на доносы своей тайной розыскной стражи, тотчас же опроверг Корнея с примерами в руках. И в самом деле, последние четыре октаго городское ворье вело себя подозрительно тихо. Какие улицы были ночью непроходимы, те стали просто тревожны. А некоторые злачные места вовсе обезопасились. Даже один скупщик краденого разорился. Такого дива почтенная старшина не видывала уже лет десять.

Корней Тиреннолл не сдался: потому-де в городе и тихо, что бандиты степные выселки терзают. Доказательством четвертник выставил Берта Этавана и его историю о Волчьем Ручье. Купец коротко напомнил всем известное — как в степи три года назад возникло поселение, жители которого могли проводить караваны даже сквозь Охоту. Плавной речью описал выгоды, полученные ГадГородом в результате. И с сокрушенным лицом поведал, что весной сладкая жизнь кончилась. Потому как огромная банда, целых десять восьмерок, напала на Ручей, перебила его отважно сопротивлявшихся защитников, и сожгла крепость вместе с поселком.